за границы рисунка.
Па подмигивает мне.
— А, ну да. — Я притворяюсь, что только что вспомнил, кто это, — это Селма. Она иногда приходит к Люсьену. Открыл?
Па гремит связкой ключей.
— Я брат Люсьена, — обращаюсь я к Селме.
Она наклоняет голову чуть набок.
— А Люсьен едет домой, так что мы сюда больше не приедем.
Она не понимает. Теперь, когда па тоже на нее смотрит, я вдруг замечаю, что у нее что-то с глазами. И каждый раз, когда она произносит звук «с», слюна брызжет с ее губ во все стороны. Она из тех девушек, которых нельзя обнять, потому что они оставляют на тебе свой отпечаток, так что все могут увидеть, что ты сделал.
— Поце-луй-чики, — шепчет она слишком громко, — поце-луй-чики.
— Заткнись.
Селма только хлопает ресницами.
Па залезает в машину.
— Посмотри на меня, — я коротко беру ее за руки. — Люсьен завтра поедет домой. Так что я какое-то время не смогу приезжать.
Заводится мотор, мы вздрагиваем и отпускаем руки.
— Я скоро вернусь к тебе, — обещаю я.
Вдруг Селма резко разворачивается, таща мальчика за собой, словно прицеп.
Па пару раз резко и громко гудит клаксоном. Все, кто бродит по полю, смотрят в нашу сторону. Кроме Селмы. Она неуклюже взбирается по пандусу для колясочников, закрыв уши руками.
К счастью, всю дорогу домой па ничего о ней не говорит. На коленках у меня пластиковая сумка, а в ногах лежит подъемник для сиденья унитаза. Между нами втиснулась огромная упаковка подгузников.
Я опускаю солнцезащитный козырек, чтобы посмотреть на себя в зеркало. Как можно незаметнее я рассматриваю свой рот. Ничего не видно.
Тем временем па, к моему облегчению, снова завел шарманку о том, что ему пришлось все складывать в одиночку.
— Вот!
В меня летит длинная-предлинная подушка-валик.
— И вот это еще занеси внутрь.
Он дает мне зеленую папку. На корешке написано: ЛЮСЬЕН. Я открываю ее, пролистываю и нахожу схему.
— Что это?
— Его инструкция. На случай, если с ним случится припадок. Там написано, когда какие таблетки давать, что твой брат любит, важные номера телефонов и все такое.
— А как тебе удалось в одиночку втащить эту кровать в машину?
— Ребята местные помогли. Монголы, они очень сильные… — Он восхищенно цокает языком. — Во какие у них ручищи.
— Так ты не один грузил это все?
Па передает мне еще одну сумку.
— И это возьми еще, можешь? Или слишком тяжело?
Вся сумка забита коробочками и баночками с лекарствами.
— Люсьен это все принимает?
Но па уже внутри. Я втаскиваю за ним вещи в наш трейлер.
— Куда поставить?
— К тебе в комнату.
— Почему это ко мне?
— А куда ты предлагаешь?
— В твою комнату давай поставим.
— Брай… — только и говорит он. Спор на этом окончен.
Вещи Люсьена как-то неестественно стоят среди моих вещей. Я не могу себе вообразить, что мой брат тоже скоро будет здесь. И что он будет жить со мной в одной комнате.
— А он не может спать рядом с телевизором? — спрашиваю я па, когда он входит с пачкой подгузников и уткой.
— А кто за ним там будет следить?
— Мы с тобой.
Он кидает подгузники на мою кровать.
— Освободишь полку в шкафу?
— Тебе надо это увидеть!
Па протягивает удлинитель к машине. С пультом управления в руке он ложится на кровать, которая все еще стоит в кузове. Под матрасом шумит моторчик.
— Вот так спит наш король!
Он опускает изголовье вниз, а его ноги остаются задранными вверх в углу кровати.
— Попробуй тоже, — двигается он. Упираясь ногой в заднее колесо, я подтягиваюсь и забираюсь в кузов.
— Только не с грязными ногами, — он пинает меня в икры, — ботинки сними. Пятьдесят евро взяли в залог, парень, так что мы должны вернуть ее чистенькой.
— Она же в пленке.
— И пленку мы тоже пачкать не будем.
Я ложусь с ним рядом.
— Вот, — он отдает мне пульт и показывает на верхнюю кнопку. — Просто нажми тут.
Па закрывает глаза. Волосы у него на руке щекочут мою руку. Я жму на кнопку, моторчик под нами начинает жужжать.
— Класс, — кряхтит па, когда я сгибаю нас пополам, — теперь сам выбери что-нибудь другое в меню.
Только ноги наверх, только спину. Закрывая глаза, я представляю, что рядом со мной лежит Селма. Теперь еще разок складываю нас пополам. Из этого положения я опускаю нас вниз и выпрямляю кровать. Нам с Селмой так нравится больше всего. Па тоже. Довольный, он лежит рядом. Когда он открывает глаза, то замечает, что я на него смотрю, и даже не отпускает никакой шутки, и даже не тычет меня кулаком в плечо, в этот момент я почти что хочу его обнять.
— А как мы ее внутрь затащим?
— А давай-ка ты нас еще разочек пополам сложишь, Брай?
Электрическая кровать двумя колесами стоит в кузове машины, а двумя другими на траве. Что мы не пробуем, поднять ее у нас не получается.
Черный Генри увидел, как мы над этим бьемся, и вот он идет к нам.
— Ни слова о твоем брате, — предупреждает меня па.
Жан следует за Черным Генри вместе со своим кислородным аппаратом.
— Купили больничную кровать?
— Типа того, — отвечает па, — надо поставить ее вот тут, рядом с холодильником.
— А что, собрался в аварию попасть?
— Ну, никогда же не знаешь, как там сложится.
Па стаскивает паллеты в сторону, хотя они и не лежат на дороге.
— Можешь помочь поднять? Брай с этой штукой не справляется, слишком тяжелая.
Жан окидывает взглядом вещи, сваленные в пикапе.
— А это все что еще такое?
— Мы открываем больницу, — встреваю я, чтобы они перестали допрашивать па.
— Ах, вот как, — говорит Жан, — не хотел бы я в нее попасть.
— Она для людей, которые хотят поскорее умереть, — отвечаю я.
Все засмеялись.
— Мы у скупщика взяли, — па сверкает глазами то на одного, то на второго. — Ему надо было поскорее от нее избавиться, так что я получил ее почти даром.
— Почти даром?
Черный Генри заглядывает под кровать, как он это обычно делает с автомобилями.
— Недорого.
— Я тоже так решил. Продам с выгодой.
— А нам так и ждать наших денег?
— Я скоро отдам.
— А съемщик?
— Работаю над этим.
— Может, нам самим к нему заглянуть? А откажется платить — так ты его отсюда взашей и вышвырнешь.
— Дайте ему еще немного времени.
Тогда Генри забирается в кузов и приподнимает кровать. Я с папой тяну ее с другой стороны. Жан наблюдает.
— Давай, давай еще, — кряхтит
