рассматривать Нину Павловну в упор.
— Ты кто?
— Это же я, Нина.
— Не знаю никакой Нины, хочу ещё крови.
Маленькая птичка надежды от страха испуганно сжалась внутри Нины Павловны.
И тут её осенило. Она подбежала к ковшику с разбавленным вареньем и потом протянула его соседке. В промежутке между действиями она попробовала содержимое ковшика. В нем плескался напиток градусов пятьдесят. Сделав несколько глотков, Катерина опомнилась, встряхнула головой и спросила:
— Нин, ты что здесь?
— Соли у тебя вот пришла спросить. Сварила суп, а он ни туда, ни сюда. Потом ты в погребе. Я тебя испугалась и даже сейчас боюсь.
— А я полезла в погреб за картошкой, а там газ, наверно. Подняться сил никаких у меня не было. Я там и уснула.
— Скажи, а ты перед тем, как залезть в погреб, пила из вон того ведра?
— Совсем немного, пару стаканчиков. В нём напиток — моя гордость. Я его выгнала накануне.
Они по переменке по кругу стали отхлёбывать из ковшика, потом долго смеялись над собой. А мурава всё также цеплялась за ноги Нины Павловны, когда она возвращалась домой. Недоваренный суп давно остыл и ждал своей судьбы. И соли.
«С возрастом соль вредна, да и сахар тоже, а особенно алкоголь», — говорят люди. Пускай. Надо же им что-то говорить.
Рыба
Проснулся сегодня Сашка рано, не спалось, ведь совсем скоро предстоит лететь на вертолёте, а это было для него впервые. Вертолёты были в этих краях часто. Жужжащие машины были там хорошо различимы своим неповторимым басом. Издалека звук от двигателей вертолёта кажется тихим, и тот человек, который имеет острый слух, слышит этот звук первым, нежели все остальные люди с обычным слухом. Где-то рядом как раз жужжал один из этих ярких представителей вертолетного семейства. Сашка лежал, боясь пошевельнуться, не поднимался из принципиальных соображений первым, хотя проснулся давно. Он был самым молодым из бригады и по утрам подвергался насмешкам остальных по любому поводу. Плотно сомкнув глаза, он даже слегка похрапывал, продолжая свою ночь, якобы спал, но это было не так.
Сашка работал в северных местах от дома в дикой бригаде, которая состояла из семи человек и занималась разными строительными работами: настилкой деревянных полов в четырёхэтажном здании, бетонированием дороги и площадки для складирования нефтяного оборудования и так далее. Днём наш герой махал лопатой с раствором, а вечером вбивал гвозди в пол, правда, иногда попадая молотком по своим же пальцам. Иногда «стропил» на площадке дорожные плиты, подсыпая по них песок, пилил доски и укладывал лаги для пола.
Работали обычно с шести часов до тех пор, пока не стемнеет на улице, а вечером опять стелили полы уже при лампочке. Работали попарно, так удобней: один помогает другому и наоборот. Не работал один бригадир Анатолий, но это было как бы само по себе разумеющее, ведь он планировал работу каждого в бригаде и закрывал наряды. У него был в друзьях начальник стройки, и поэтому все самые стоящие и «сладкие» работы отдавались этой бригаде.
Как-то вечером пришел бригадир и сказал, что трое полетят срочно на вертолёте на реку на остров, где предстояло обить жестью электрические сооружения.
— Полетит Молодой, Дима и Николаевич, — определил Анатолий.
Вертолёт прилетел после длительного жужжания и приземлился на вертолётную площадку, где его с вещами ожидала троица. В открывшуюся дверцу высунулась голова в шлеме и выбросила вниз посадочную лестницу. Лопасти продолжали крутиться, заставляя бегущих и идущих по земле пригибать головы и сутулиться. Внутри вертолёта по стенам были сидения, куда примостились вошедшие. Лестницу затащили обратно внутрь железной птицы, и всех охватила мелкая противная дрожь от взревевших двигателей. Всё это подсказывало, что полёт начался, и они взлетели в воздух. В иллюминаторе земля ушла вниз, там была река. И вот через полчаса река внизу вдруг приблизилась, открылся остров с буровой вышкой, куда они и стремились. Посадку ждали. Сашка заметил суетящихся людей-вахтовиков, подбирающих свои баулы и рюкзаки. В них наверняка были рыба, ягода, шишка… Гостинцы.
Сбросили вниз лестницу, троица быстро выбрались на волю и, пригибаясь, быстро пошла прочь. К ним навстречу на смену двинулась вахта с огромными баулами и мешками. Поравнявшись, все обменялись короткими рукопожатиями: как бы вахту сдал, вахту принял, всё будет нормально. Это было традиционно и обязательно, многозначно. При работающих двигателях на сильном ветру все обменивались только жестами, и всё было без слов понятно. Но вот дверь за ними закрылась, проглотив очередную лестницу. Вертолет напрягся, зачастил оборотами, и, поднявшись над «вертолёткой», унёсся прочь.
Внезапная тишина обрушилась и обескуражила прилетевших. Пройдя дальше, они расположились в балке. Здесь были спальные места и кухня с набором посуды, газ. Решили пообедать прихваченным харчем, рассчитанным на пять дней здешнего пребывания. После еды, сытые и довольные, все пошли посмотреть окрестности.
Начали с буровой. Вертикальные трубы, лебедки, натянутые тросы — всё это придавало большой колорит тому месту, а вокруг ни души. Представилось, что отсюда рукой подать до центра земли. Сашке даже представилось ещё и древнее время с горизонтов того доисторического мира, откуда сюда вела эта скважина на острове. А недалеко за ивовыми зарослями они нашли и свой фронт работы: и железные конструкции электроустановок, и тюки с минватой, и оцинковку для обивки, и деревянные бруски. За три-четыре дня их небольшой бригаде надо было всю работу сделать и улететь вертолётом обратно, поменявшись с действующей вахтовой бригадой настоящих бурильщиков. Тут же, не тратя время, взялись за дело: стали готовить прожилины для крепления оцинкованных листов, приваривать к металлическим стенам уголки.
А вокруг благоухал цветами и запахами сентябрь. Нет, точнее, великолепье бабьего лета. С летящими паутинками, холодными утрами и быстрыми теплыми полуденными часами. Природа дарила такую погоду и словно фартила троице, подгоняла их своим чудесным действием и задавала работе высокую скорость.
И уже на второй день появились навыки, пришла уверенность. До темноты, а это до семи часов вечера, работа и ещё раз работа. Без обеда. Решено было не тратить время на обеденные пустяки, вкалывать и всё. Сашка втянулся и, хотя уставал очень, никому не жаловался. На ужин сил ещё хватало. Представьте ужин при лампаде из тряпки в солярке. Электричества-то не было. За считанные минуты троица основательно подкоптилась от этого источника света, добавляя слои сажи себе на физиономии, ведь и пару конов в карты играли там же и даже читали что-то. Утром под носами и на бородах проступала сажа — следы от вчерашнего вечера, и от этого всем было
