class="p1">– Наверное, стоит позвонить бабушкам, чтобы они меня забрали.
На подъездной дорожке показалась темно-синяя «камри» моей бабули. Она посигналила дважды.
Линда Келлнер была воплощением тевтонской пунктуальности.
– Это за мной, – сказал я.
Я высыпал в раковину пакет с наполовину растаявшим льдом – боль вернулась, когда мы сели разбирать задание по алгебре, – а Чип тем временем собрал пустые бутылки из-под «гаторейда».
– Спасибо, что позвал к себе. Я бы вряд ли пережил поездку до дома на велосипеде.
– Без проблем.
– И спасибо за помощь. Правда.
Чип ухмыльнулся.
– Было весело.
– Математика – это вообще не весело, – простонал я.
– Главное – заниматься в хорошей компании.
Он продолжал ухмыляться, но было что-то необычное в его улыбке. Какая-то непривычная мягкость. Намек на вопрос.
– В общем, спасибо.
– Всегда пожалуйста. Если хочешь, оставь велосипед. Завтра после тренировки заберешь.
Я покраснел – сам не знаю почему.
Но сказал:
– Конечно. – На машине бабули не было багажника для велосипеда.
Пока я зашнуровывал ботинки, со второго этажа снова прибежала Эви. Чип подхватил ее на лету и принялся покрывать лицо поцелуями. Она взвизгнула, рассмеялась и завопила:
– Не-е-е-ет!
Чип замер.
– Нет?
– Не сейчас.
– Ну ладно. – Чип отпустил малышку, и она потопала на кухню.
Я оценил, что он уважает ее личные границы, пусть Эви всего два года.
На мой взгляд, это очень круто.
– Скажи «пока» Дарию!
– Пока, Эви, – крикнул я, но малышка проигнорировала нас обоих. Чип только покачал головой.
Бабуля снова посигналила.
– Ну, – я перекинул сумку через плечо, – до завтра.
Железная Богиня милосердия
Линда Келлнер не любила слушать музыку в машине. Она предпочитала новости.
Разговорчивой ее тоже сложно было назвать.
– Привет, бабуль, – сказал я, залезая в «камри». – Спасибо, что приехала.
Бабуля кивнула и включила радио, давая понять, что разговор окончен.
Как я уже говорил, мы с бабулей не были особенно близки. Да и с бабушкой тоже.
Линда и Мелани Келлнер не любили открыто демонстрировать чувства.
Я думал, что все бабушки и дедушки такие, пока не приехал в Иран. Маму едва не задушила нас в объятиях, и даже сдержанность Бабу дала трещину за то время, что мы провели вместе.
Когда мы доехали до дома, бабуля припарковалась на папином месте. Я вылез и набрал код на двери гаража.
Бабушка собирала пазл за кухонным столом, Лале читала. Судя по всему, она закончила «Дюну», но название новой книги я разглядеть не смог.
– Здравствуй, бабушка. – Я поцеловал Мелани Келлнер в щеку. – Привет, Лале.
Лале кивнула, не отрываясь от чтения.
– Иди приготовься к ужину, – сказала бабуля. – Скоро сядем за стол.
– Хорошо.
Мне всего-то нужно было отнести в комнату вещи, но я воспользовался случаем, чтобы проверить состояние своих яичек.
Краснота до сих пор не спала, но стала менее интенсивной, и болели они куда меньше, когда я их ощупывал.
У меня вырвался вздох облегчения.
Хватит того, что мне пришлось объяснять бабуле, почему я не могу сам доехать до дома.
Я не горел желанием возвращаться к теме и просить ее отвезти меня к доктору, который занимается отбитыми яйцами.
– Ужинать!
Я натянул пару чистых компрессионных шорт, чтобы ничего не болталось, и пошел на кухню.
Бабушки приготовили тако с говядиной.
Мама всегда говорила, что из специй мои бабушки признают только перец и соль, но технически это не было правдой, если считать пакетик с приправой для тако, который использовала бабушка.
Я расставил тарелки, сделал себе два тако и сел за стол, стараясь не слишком морщиться. Но бабуля все равно заметила.
– Как себя чувствуешь?
– Хорошо, – ответил я. – Но все еще болит.
– А что случилось? – спросила Лале.
У меня вспыхнули уши.
– Получил травму на тренировке. Но со мной все в порядке.
– Стивен сказал, вы одержали победу в первом матче, – вспомнила бабушка. – Он прислал фотографии. Похоже, вы хорошо сыграли.
– Да.
Пока Лале хрустела тако, начинка которого в основном состояла из сыра, пары листиков салата, дольки помидора и намека на говядину, бабуля поинтересовалась:
– Когда следующая игра?
– В пятницу.
– Продолжайте в том же духе. Если хорошо покажешь себя в этом сезоне, сможешь претендовать на стипендию в колледже. Особенно если подтянешь средний балл, – добавила она.
Я вгрызся в тако, чтобы избежать необходимости отвечать.
Проблема в том, что я сомневался, стоит ли мне идти в колледж. Я был практически уверен, что для меня это не лучший вариант.
Я знал, что бабушки желают мне добра, но почему-то от этого мне стало только хуже.
– Может быть, – сказал я, дожевав.
Пока бабушка убирала остатки ужина в холодильник, а бабуля мыла посуду, я взялся приготовить всем чай.
– Что там у тебя? – спросила бабуля, бросив взгляд через плечо.
– Те Гуань Инь.
Что переводится как «Железная богиня милосердия». Это китайский улун с самым крутым названием за всю историю чаев.
В других обстоятельствах я бы заварил его в гайване, но на троих его бы не хватило.
Бабушка с бабулей сели на диван – каждая в своем углу, а я устроился в кресле. Через несколько минут бабуля взяла пульт и включила какое-то кулинарное соревнование.
Для людей, которые не использовали специи, бабушка и бабуля поразительно увлекались подобными шоу.
Так мы сидели и пили чай, и молчание нарастало между нами волной упущенных возможностей.
Я хотел, чтобы бабушки предложили мне сесть рядом с ними.
Хотел, чтобы они поставили шоу на паузу и мы бы поговорили.
Хотел, чтобы они были больше похожи на Маму и Бабу.
Но не знал, как сказать об этом вслух.
Так что я сказал:
– Пойду спрошу Лале, не хочет ли она чаю.
Дверь в комнату сестры была полуприкрыта, но я все равно постучал: один раз, потом три, потом еще три. Это был наш секретный стук.
– Хочешь чаю?
– Да.
Лале подобрала ноги и разрешила мне сесть к ней на кровать. Там лежала большущая нежно-розовая подушка с подлокотниками и фиолетовой бахромой сверху. Вмятина посередине намекала, как много часов Лале провела, читая на этой подушке.
Я протянул сестре керамическую дегустационную чашку с логотипом «Роуз Сити» и наклонил голову, чтобы прочитать надпись на корешке.
– «Сияние»? И как, тебе нравится? – спросил я.
– Ничего.
– Не страшно?
– Нет.
Лале подула на чай и сделала глоток. Я отхлебнул из своей чашки.
– Хм. – Лале причмокнула. – Сладко!
– Чувствуются медовые ноты, – подтвердил я. – И молоко. Но сахар я не добавлял.
– Правда?
Я кивнул.
Лале снова поднесла чашку к губам.
– Мне нравится. Но персидский чай все равно лучше.
– Я запомню.
Мы сидели, наслаждаясь компанией Те Гуань Инь, а потом я спросил:
– Как дела в школе?
Лале пожала плечами.
– Мика и Эмили
