некоторое время ощупывал Этьена, меня тоже потрогал зачем-то и потащил нас ужинать в родовое поместье.
Вернусь — учиню родителям грандиознейший скандал. Чему они меня в детстве учили, я не помню, но с этим бесценным багажом невозможно выйти замуж по расчету. Нет там таких слов и знаков. Там если замуж, то сразу же большая любовь, а если замуж без любви, то сразу же когнитивный диссонанс. Вот ведь удружили...
* * *
Мне хочется что-нибудь ей подарить, но я не знаю, что именно. Деньги она не возьмет. Можно завещать ей дом, но мне не хочется, чтобы она узнала о моей смерти.
Она говорит: все мои друзья очень хорошо знают, как правильно жить. Они умные, я одна среди них дура. Один говорит, что наша жизнь — болото, поэтому надо запастись длинной прочной палкой и учиться квакать. Второй считает, что жизнь — полет над скалами, и злится, что я отказываюсь разучивать упражнения для тренировки крыльев. Третий молчит, но думает что жизнь — это подземный лаз. По ночам он ест червяков и морщится от отвращения.
Она говорит: мне кажется, что жизнь — это море. А магия — что-то вроде виндсерфинга. Умение поймать волну, использовать ее силу и скорость.
Она говорит: и чтобы брызги в лицо непременно, я не согласна, если без брызг.
Она говорит: а вы, Этьен? Нет, постойте, дайте я сама угадаю. Для вас жизнь — это такой фейерверк? Вы гордо стоите в центре вселенной, а вокруг вас все взрывается, искрится и переливается всеми цветами радуги...
«Вы почти угадали, Жюли. Ошибка лишь в том, что вы предполагаете в жизни некий Путь, сюжетную линию, которая связывает прошлое, настоящее и будущее. То, что вы называете смыслом жизни. У вас есть потребность связать прошлое с будущим, поэтому вы так нервничаете, когда теряете смысл. Попробуйте взглянуть на жизнь иначе, позвольте ей рассыпаться на миллиарды моментальных снимков. Позвольте им не связываться друг с другом ничем, кроме вашего взгляда».
Несправедливость заключается в том, что, для того чтобы это понять, приходится найти свой Путь, шагнуть на него и пройти от начала до конца. А может, в этом как раз и есть высшая справедливость.
* * *
Ну слава тебе, господи, наконец-то Этьен свихнулся. А то я уже начинала подозревать неладное: с какой это стати рядом со мной появился доброжелательный, мудрый и на сто процентов вменяемый человек. Но теперь страхи забыты: у моего шер ами мания величия, оказывается. Ему кажется, что он — холоднокровное хордовое, обитающее в море-океане, с жабрами, хвостом и чешуей золотого цвета. Он вчера выплыл ко мне из морской пучины и спросил, чего мне надобно. Ну так, по жизни. Я долго думала и попросила форель на гриле, но он обиделся. Действительно, как-то неделикатно получилось: ко мне рыбка со всей душой, а я об ухе́ мечтаю.
Я вот только не поняла, что он мне хочет всучить — деньги или домик на берегу моря?
Хорошо, что я такая умная. И хитрая. И еще чертовски проницательная. Стоит со мной заговорить, и я уже буквально через час понимаю, что человек, вероятно, что-то хочет мне сказать. Ничего от меня не скроешь!
Короче, пришлось мне изображать полную идиотку, убогую и бескорыстную. Я загадочно улыбнулась и сказала, что хотела бы научиться гадать на таро. Чтобы все мои предсказания сбывались. Тут с моей золотой рыбкой чуть нервный припадок не случился. Но я была тверда как скала и так же неподвижна. Не хочу, сказала я, быть столбовою дворянкой, а хочу быть владычицей морскою. Заберите ваши несчитанные алмазы и подайте мне учение Кроули, которое истинно, потому что верно! Ура, товарищи!
* * *
...а мой Черный человек совсем расшалился в последнее время. Стоит мне лечь на диван, задрать ноги на стенку и приготовиться смотреть какую-нибудь старую комедию, как я уже слышу его бормотание. И коготки сначала легонько щекочут шею, а потом впиваются в кожу все сильнее и сильнее.
Ты мешаешь, говорю я, мне не слышно, это моя любимая серия, давай лучше завтра.
Но он не слушает и бубнит мне в ухо: почему ты лежишь? Зачем ты в сотый раз смотришь эту фигню? Неужели тебе нечем заняться? А кто за тебя отчет допишет, Пушкин?
Я кошусь на него подозрительно, но он абсолютно серьезен, даже и не думает шутить. Сегодня у него голос моей первой учительницы, а это значит, что вечер испорчен безнадежно, с другими я еще как-то могу договориться, а вот с ней...
А он продолжает: ну хочешь посмотреть фильм, так посмотри что-нибудь новое и хорошее.
Отстань, говорю, я же все равно засну через полчаса, я устала, мне бы полежать уютно, ну чего ты привязался, давай завтра. Ну вот прямо с утра. Хочешь, я будильник на десять минут раньше поставлю?
С утра ты торопишься на работу — его рассудительность совершенно выводит меня из равновесия, — и потом, завтра будет новый день, а сегодня — это сегодня, так ты всю жизнь пролежишь на диване, неужели тебе не жалко?
Я начинаю злиться, хотя понимаю, что ему только этого и надо. Ну что ты такое говоришь, какая жизнь, какой диван?
Ну конечно — он делает вид, что улыбается, а на самом деле просто показывает зубы, — конечно, ты можешь меня прогнать, но кто тогда о тебе позаботится? Ты сама не в состоянии, если бы я тебя не пинал каждый вечер...
То я умерла бы от голода, машинально заканчиваю я. Всё, на сегодня хватит, выкурю сигарету и спать пойду, господи, ну что за наказание, ну почему нельзя один-единственный раз спокойно заснуть перед телевизором? Что ты от меня хочешь? За эти несчастные полчаса я все равно ничего не успею.
Неправда, говорит он с таким назидательным видом, что мне хочется его убить, да только сил нет, неправда, за полчаса очень многое можно успеть. Сегодня полчаса, завтра полчаса. Ты
