молодожены приносили к ногам святого цветы.
Боб здоровался с камнем, спрашивал, как у него дела…
Боб был тем самым парнем, кто принес свое отрезанное ухо в английский парламент, что и послужило началом восхождения маленького британского острова на вершины мирового господства, закончившегося знаменитой фразой: «Над британской империей никогда не заходит солнце».
А ведь тогда на него, на Роберта Дженкинса никто не обращал внимания.
Он медленно шагал по главному залу Вестминстера, неся высоко над головой бутыль со спиртом из прозрачного стекла, в котором плавало что-то белесое. Какой-то маленький, скукоженный предмет.
Этим предметом и было его собственное Роберта Дженкинса ухо, отрезанное испанским беспредельщиком Хулио Фандиньо!
«А ведь именно я стал тем ключом! Тем самым ключом к морскому господству Британии, которое привело потом к знаменитой фразе, которую не устают повторять эти надутые индюки в парламенте: «Есть Британия, а есть остальной мир!»
То есть, «Британия – выше всех»
Тори надо мной смеялись… показывали пальцем: "посмотрите на этого придурка, он отрезал ухо какого-то бездомного пьяницы с окраины Ист-Энда и принес к нам, сюда, хочет, чтобы мы поверили ему!"
А это мое ухо!
Мое, черт возьми!
Этот скот, Фандиньо, командир испанской военной эскадры, что нес чертову службу берегов Кубы, приказал своему матросу оторвать мое ухо, но я его сохранил! То есть Фандиньо сначала надрезал, а потом подозвал матроса, приказав оторвать.
Мое гребаное ухо.
– Передай своему королю, что я прикажу оторвать уже оба его ганноверских лопуха, если тот прибудет с контрабандой сюда, в Новый Свет!
Как обидно это слышать…
Как обидно…
Хотя Георг II никогда не вызывал уважения, но это был мой король, испанский черт тебя задери!
Мой, британский суверен!
И именно ему я клялся в верности! Оскорбив моего короля, он оскорбил и мою честь!
Попался бы ты мне юнгой на судне, оторвал не только твои уши…
А что мне оставалось делать?
Сначала засолил свое драгоценное ухо, потом засунул в бутылку рома, который, собственно, и продавал в испанских колониях. Смешно звучит… но эту бутылку чуть не выпил придурочный Джим Красная Борода! Хе-хе!
Тот самый Краснобородый Джим, сначала служивший у меня матросом на «Ребекке», потом ставший боцманом на каперской посудине, забыл уже название… как же ее звали…не помню, и гостивший уже в качестве знаменитого пиратского капитана тут, в моей хижине на Кубе, за полтора года перед тем, как его повесили на рее испанского галеона вверх ногами, захватив ночью всю команду пьяной в хламидомонаду…
Вот дурак!
Пить можно только вне работы!
Вне! Гребаной! Работы! А ведь говорил я ему, говорил!
«Ты слишком много пьешь, Джим!», но тот только смеялся: «Кто не пьет, тот здоровеньким помрет!»
Нет… нет… когда добываешь золото из испанской крови, пить ром нельзя…
То место, когда-то бывшее ухом Боба, никогда, почти никогда не болело.
Оно плохо слышало, это да, что-то нарушилось там, вероятно…
«Но после того, как я стал героем газет, после того, как меня в качестве обезьяны водили по лондонским салонам, показывали пальцем и говорили:
– Посмотрите, да это же тот придурок, которому испанец оторвал ухо!
Именно тогда я решил поискать удачи.
Тогда уже было опасно корсарить под своим именем.
По многим причинам. Главная причина, конечно, проста: надо куда-то возвращаться.
Помните эту песню, что пел когда-то печальный Бобби Гребенс: "Когда воротимся мы в Портленд, мы будет кротки как овечки, да только в Портленд воротиться, нам не придется никогда!"
Ну, что делать… отрастил бороду и длинные волосы, скрывавшие отрезанное ухо, и стал Джимми – Черная Акула.
Чтобы ни у кого не возникало дурацких вопросов, присобачил к отрезанному уху громадную золотую серьгу, она висела на специальном кожаном приспособлении, создавалось полное впечатление, что висит на ухе, но уха из-за волос не видно!
Ха-ха! Всех обманул! Даже себе иногда казалось, что выросло новое ухо!
Быстро повезло.
Темной туманной ночью мой дозорный усмотрел огни испанского военного судна, переправлявшего в Испанию остатки золота майя и вот теперь я богаче короля.
Только об этом нельзя говорить: тут же налетит орава хищных птиц и обдерет до белой косточки.
Надо сказать, что парней своих я набрал, главным образом, молодых. Малопьющих, задорных, жаждущих приключений и денег.
Тогда много их съехалось в Лондон, в деревнях часто голодали, особенно в ирландских. «Безумный Оли», как шепотом называли Оливера Кромвеля незадолго перед смертью, вознамерился извести под корень всех ирландцев, дабы окончательно решить «ирландский вопрос». Пару раз снаряжал карательные экспедиции в Ирландию, и, конечно, разрушил жизнь их народа, молодые парни побежали куда глаза глядят. Многие оказались в Лондоне. Пятерых молодых ирландцев взял к себе, в команду, хотя мой боцман, немолодой уже Джонни Пич и возражал, сомневаясь в ирландцах, говорил, что они способны на предательство. Но он ошибся: ирландцы составляли мой ударный костяк, были бесстрашны и быстры, работали ножами, что твой мясник на скотобойне! Резали испанцев как овец!
Но сначала всю команду проверял в таверне: предлагал выпить. Если парень отказывался, что бывало редко, он сразу же попадал ко мне в матросы. У таких ребят, что отказываются от дармовой выпивки, в башке есть мозги, способные предвидеть. Или хотя бы пытаться предвидеть. Такой парень может задать себе простенький вопрос: «а зачем он меня хочет напоить?» Если же напивался – становился негоден для моего плана. Если выпивал немного, но оставался трезвым – это были ценные парни. Такие умеют держать себя в руках.
Но перед тем как уйти в Карибы, на добычу, три месяца гонял их как щенков, учил пользоваться абордажными крючьями, обвязывать обувь тряпками, чтобы не создавать шума, конечно, учил приемам рукопашного боя. Боцман Джонни позвал двух своих старых приятелей, они уже не годились в дело, но много знали и умели, служили матросами на военных судах, потом корсарили, когда королева Анна раздавала каперские патенты направо и налево, погуляли они тогда! Всласть погуляли!
Но раны… раны. Как только охромел – все! Ты никому не нужен! Списан за негодностью на берег. А что делать? В море надобна быстрота и сноровка, а значит молодые и напористые юнцы! Кому мы, старые пердуны уже нужны?
Все, что было накоплено, я вложил в это дело! Все! Пришлось взять ссуду в Адмиралтействе под поручительство родственника, работавшего там.
Понятное дело, главной мечтой моей чертовой жизни была встреча с давним знакомым – Хулио Фандиньо.
Моим «лучшим другом».
Причиной моих злых бессонниц. Моего испорченного характера.
Он снился по ночам.
Падла…
Мне виделось в грезах, как я отрезаю ему сначала оба уха, потом оба яйца, и только потом медленно отрезаю голову!
Нет, я понимал, что месть – штука идиотская и ничего хорошего никому не приносит, но ничего не мог с собой поделать.
Ничего. Это было выше меня.
Наши самые главные цели в жизни всегда имеют низменные причины. Как бы истово мы не били
