большим и указательным пальцами, она вдруг выскальзывает, словно старый обмылок. Я боюсь что-нибудь повредить.
Бедра массировать гораздо проще. Люсьен начинает тихонечко трястись.
— А теперь немного поделаем велосипед.
Для этого я взбираюсь к нему на кровать.
— Крути, крути педали, — говорю я и щекочу его под коленкой. Так мне удается согнуть одну ногу. Тогда я повторяю манипуляцию и с другой ногой. Рефлекторно дернувшись, он чуть не заехал мне в лицо.
— Не надо так делать, — говорю я. Тогда он упирается в меня обеими ногами, из-за чего его шея выгибается и хрустит, врезавшись в изголовье.
— Осторожно, шею не сверни.
Но Люсьен продолжает отталкиваться ногами. Я слезаю с кровати.
— Пойдем, мы готовы к прогулке.
Я тяну его за руки и отрываю туловище от кровати. Затем засовываю одну руку ему под колени, чтобы приподнять ноги. Но попа, словно на якоре, продолжает сидеть на матрасе. Он хватает меня за лицо. Один я с ним не справлюсь.
— Не вставай, я сейчас вернусь.
Эмиль не закрывает дверь трейлера плотно, оставляя щелку.
— А твой отец не может помочь?
— Он ушел. На работу.
Я не решился попросить помочь Генри или Жана, поэтому постучался к Эмилю.
— Вам нужно только вынести его на улицу.
— Ладно. Заодно и познакомимся.
Познакомимся… Мне нужно всего лишь, чтобы он вытащил Люсьена наружу.
— Он намного старше тебя?
— На три года. Ему шестнадцать.
Вдали вокруг линий электропередач кружат аисты.
— А Луиза уже…
— Нет.
— Вы же даже не знаете, что я хотел спросить.
— Да знаю. И ответ — нет.
— А.
— Every time the phone didn’t ring, it was her [1].
— Что?
— Это цитата на английском.
— А вы говорите по-английски?
— Я его в университете учил. А потом пришел в школу.
— Звучит так, будто вы там заблудились.
— Ну, примерно так и есть.
— Так вы учитель?
— Yes, my boy [2].
Люсьен дотянулся до края занавески. Эмиль мешкает. Я недоумеваю, что интересного он мог найти в тетрадках и комиксах у меня на столе. Или в моем открытом нараспашку шкафу с пустыми полками, в то время как вся моя одежда кучками собрана на полу в ожидании, что она сама себя постирает.
— Ну что, ты, значит, брат Брайана?
Эмиль быстро проводит рукой по его ноге.
— Приятно познакомиться.
— Он не умеет говорить.
— А он меня понимает?
— Типа того.
Эмилю не нужно привыкать к Люсьену, он сразу просовывает руку ему под мышки.
— Или ты хотел с этой стороны?
— Нет-нет, все хорошо.
Колени сгибаются очень легко. Строгим взглядом Люсьен изучает новое лицо.
— Чем крепче вы его держите, тем меньше он боится.
— Хорошо, — говорит Эмиль.
Я считаю до трех, и мы поднимаем его с кровати. В один момент Люсьен, кажется, полностью доверился нам, будто чувствует, что мы оба нечасто таким занимаемся и надо нам помочь. Очень осторожно мы выносим его из моей спальни.
В кухне Люсьен начинает тянуться к чашкам.
— Ох, — только и говорит Эмиль.
Рука Люсьена чиркает по фотографии моей бабушки в рамке на стене.
— Осторожно.
Но портрет уже летит на нас. Бабушка в своих огромных очках. Кожа туго обтягивает скулы и челюсть, и кажется, что щеки втянуло вакуумом. Скупо натянута ниточка губ, словно бабушка знала, что мы ее сегодня уроним. Стекло разлетается по полу.
Люсьен сначала пугается, но потом весело кричит:
— Феффе, феффе, феффе!
— Извини, — говорит Эмиль, — я слишком поздно увидел, рук свободных не было.
Оказавшись на улице, мы ставим Люсьена ногами на искусственный газон. Рико и Рита подняли головы и сели в своей клетке навытяжку.
— Ну вот, — говорит Эмиль, — куда его теперь? В кровать?
— Мы будем ходить, ему надо упражняться.
Я протягиваю Люсьену руку, он хватается за нее без моей помощи. Его ноги топчутся на одном месте.
— Сам справишься?
— Конечно.
— Уверен?
— Справлюсь. Это же мой брат.
Мне хочется, чтобы Эмиль исчез, но, когда он уходит, я тут же об этом жалею.
— Может, хотите чего-нибудь выпить?
— Нет, спасибо.
Люсьен хватается за горло моей рубашки, а другой рукой тянет меня за волосы.
— Эй, отпусти меня, отпусти!
Эмиль подбегает и берет Люсьена за запястья, хватка ослабла.
— Нганг-нганг-нганг.
У Люсьена между пальцев пара вырванных волосков, он сучит ногами по искусственному газону.
— Крепко он тебя схватил.
— Вы можете идти. Теперь я сам справлюсь.
Эмиль все еще держит его за руки, а Люсьен пытается сесть на невидимый стул.
— Возьми меня за руку, — говорю я ему, — как Тибаута.
Никакой реакции. Тогда я вкладываю свою руку ему в растопыренную ладонь, сжимаю его пальцы, как прищепки, на своем предплечье. Теперь Эмиль его отпускает.
— Сначала эту ногу.
Сейчас я покажу Эмилю, как хорошо я справляюсь.
— Теперь ту. Я легонько тыкаю его носком тапочка.
— А ботинки ему не надо надеть? — спрашивает Эмиль.
Где же эти дурацкие ботинки на липучках?
— Они остались внутри. Можете его подержать пока?
— А может, уложим его в кровать?
— Ему надо ходить.
Люсьен отпускает мою руку и тянется к поручню кровати. Затем берется за него и второй рукой. Держась за поручень, он отходит от нас на пару шагов по направлению к изножью.
— Молодец, — хвалит его Эмиль.
— Ну вот, — вздыхает Эмиль после того, как мы уложили Люсьена. — Непростая задачка. Но ты хорошо все делаешь.
— Что все?
— Ну все вот это. Он тебе доверяет.
— Но он почти ничего не прошел!
— Каждый день по чуть-чуть. Твоему брату тоже надо привыкнуть.
Эмиль оттягивает рубашку на груди двумя пальцами, пропуская прохладный воздух вдоль живота.
— Жаль, что фотография упала.
— Это была моя бабушка.
— Отцу твоему не понравится.
Я пожал плечами:
— Он начал звать ее мамочкой только после того, как она умерла. За всю жизнь я от силы раз пять был у нее в гостях.
Я вспоминаю, как мне казалось, что изо рта у нее идет дым, хотя сигареты во рту в тот момент не было, но внутри будто бы все время что-то тлело. А еще она целыми днями смотрела телевизор, особенно рекламу, и при этом постоянно кашляла.
— Не нужно мне ничего, — бормотала она каждый раз, качая головой, — ничего не нужно. — И гораздо реже: — Уже купила.
— Мамочка, — повторяет Эмиль, улыбаясь. — Иногда начинаешь ценить людей только после их смерти.
— Что вы имеете в виду?
— С тех пор как умер мой отец, я тоже веду с ним гораздо более приятные беседы.
— Вы верите в привидения?
— Нет-нет, но у него на могиле я по меньшей мере могу выговориться.
Эмиль рассматривает трейлер.
— А вы в нормальный дом не
