же у нее было смутное подозрение, что миссис Бэк, как и она, прячется от мира. Только от чего же именно?
Сидя за длинным складным столом в подсобке магазина, Мина жевала принесенный из дома обед из остатков риса, приправленного шпината, кимчи, нескольких кусочков пулькоги и повторяла испанские слова о погоде, которым научилась у Даниэля – nublado, viento, soleado, – в его устах они звучали красиво, а в ее нелепо и искаженно. Ей все еще с трудом давался звук L.
Мина попыталась сложить язык и губы в правильную позицию для звука L, когда в подсобку вошел мистер Ким. Он приостановился, склонил голову в знак приветствия и направился в уборную. Теперь, когда Лупе работала в супермаркете, Мине и мистеру Киму больше не нужно было ее навещать. Он по-прежнему оставлял угощения для Мины, однако с каждым днем она видела его все реже. Возможно, он чувствовал себя неловко после отвергнутого приглашения на ужин. Его можно было понять.
Он вышел из туалета и сразу направился к выходу.
– Мистер Ким! – позвала Мина, не уверенная толком, зачем это сделала и что собирается сказать. Он резко остановился.
– Да? – Его голос звучал устало и хрипло.
– Я так и не поблагодарила вас… – Мина прочистила горло, – за угощения, которые вы мне оставляете.
– О! – Он обернулся, уставившись в пол перед собой, и махнул рукой, словно отгоняя ее благодарность. – Не за что. Иногда у нас остаются кое-какие продукты, которые не удается продать или вроде того, так что… ничего особенного. – Он снова повернулся к выходу.
– Мистер Ким!
– Да?
– Вы чем-то обеспокоены?
– Нет, ничего. Все хорошо. – Он взглянул на часы. – Мне пора бежать. Но спасибо.
Остаток дня Мина не могла выкинуть из головы его осунувшееся лицо. Хрупкий мостик между ними рушился. Она представила, как кричит ему вслед, не зная, что сказать. Мина была не в состоянии выразить словами, как сильно боялась жизни, которую у нее могли отнять в любой момент; как объяснить, что она не способна извлечь никаких жизненных уроков из утрат, найти в них какой-то смысл – только боль. Как же все это донести до него?
Машинально пробивая продукты, Мина едва обращала внимание на покупателей или кого бы то ни было еще.
– Что-то случилось? – спросил Даниэль по-испански.
Она натянуто улыбнулась и ответила:
– Ничего.
Однако мысли о мистере Киме не выходили у нее их головы. Ей хотелось сделать для него что-то приятное, оставить в его кабинете подарок. Только какой? Что ему может понравиться? Мина не имела ни малейшего представления. Но, возможно, это и не имело значения. Возможно, значение имел сам поступок.
В конце смены Мина схватила из отдела с фруктами азиатскую грушу, расплатилась в кассе и бросилась в его кабинет, куда никогда раньше не заходила. В крошечном помещении пахло плесенью, бумагой и чернилами. Она положила грушу на стол и, услышав за спиной шум, обернулась. В дверях стоял мистер Ким.
– Это для меня? – Его карие глаза смягчились.
– Да. – У нее перехватило дыхание. – Я просто подумала… извините, мне, наверное, нельзя сюда заходить.
– Очень мило с вашей стороны. Вы ничего не должны для меня делать.
– Вы просто… кажетесь усталым.
Он уронил взгляд на пол, казалось, раздумывая, что и как много можно ей рассказать.
– В магазине… столько всего происходит.
За его спиной послышалось шарканье ног, и вскоре показался хозяин. Завидев их, он воскликнул:
– Ох, здрасте, я вам не помешал? – Он многозначительно приподнял брови, будто говоря: «Уж я-то понимаю, что тут происходит».
Мина внутренне содрогнулась. Казалось, кабинет сжался, сдавливая ее.
– Вовсе нет, миссис Ли зашла поговорить о своем расписании.
– О, какие-то проблемы? – Мистер Пак вытянул шею, пытаясь разглядеть Мину за спиной мистера Кима. – У вас ведь нет никаких неприятностей, миссис Ли?
Он почти незаметно подмигнул.
– Нет, все в порядке, – ответила та стальным голосом. – Я просто хотела… поговорить о своих часах. Я бы хотела взять дополнительные часы.
– О, понимаю, – отозвался мистер Пак, улыбнувшись мистеру Киму и похлопав его по плечу. Уходя, он добавил: – Кстати, вы хорошо справляетесь, миссис Ли.
– Спасибо.
Мистер Пак вышел через заднюю дверь – либо домой, либо покурить. Мистер Ким снова повернулся к Мине.
– Что ж, спасибо за яблоко, – сказал он с улыбкой.
– Это груша.
– Ох, действительно.
– М-м… – Кончиками пальцев Мина коснулась угла стола, чтобы успокоиться. – Вы все еще хотите со мной поужинать?
Марго с Мигелем впервые ночевали в маминой квартире, Марго положила гостя в свою бывшую комнату, а сама спала в маминой. С ее смерти прошло уже больше недели.
Утром Марго заварила кофе во френч-прессе, который купила маме много лет назад. Та им никогда не пользовалась, предпочитая пить пакетированный кофе «Три в одном» из корейского супермаркета. Она даже не вытащила прибор из коробки, словно для кого-то хранила.
Налив себе кофе, Марго села за обеденный стол и уставилась в окно на переулок, отделявший их дом от соседнего. Сколько раз она смотрела в это окно?
Они с мамой завтракали и ужинали за этим самым столом, обычно в тишине. Как же Марго хотелось, чтобы мама почаще ею интересовалась. Чтобы мама спрашивала, как прошел день, хорошо или плохо, или что нового она узнала.
Однако, возможно, мама не задавала этих вопросов не потому, что ей было наплевать на дочь, а потому, что боялась услышать их в свой адрес. Как дела? Как себя чувствуешь? Мысли об этом причиняли слишком много боли.
Марго допила содержимое кружки и прожевала нерастворившиеся кристаллики сахара.
Из ванной в белой майке и черных джинсах вышел Мигель, вытирая мокрые волосы полотенцем для рук. Марго вдруг осознала, что уже несколько дней не принимала душ, даже после той поездки на пляж, когда гуляла по песку и заходила в соленую воду. Она поставила чайник на плиту, чтобы заварить кофе для Мигеля. Нагреватель засветился оранжевым, который постепенно перешел в красный.
Мигель взял бритву и вновь скрылся в ванной. Зазвонил телефон Марго.
– Э, здравствуйте, – прозвучал голос сержанта Цоя. Было слышно, что он перебирает бумаги. – Надеюсь, я вас не разбудил? У меня для вас новости.
– О… хорошие?
– Ну, две новости, вообще-то. Вчера днем я наконец поговорил с хозяином дома.
– О, отлично!
– К сожалению, он сказал, что не помнит ничего странного о тех выходных, когда умерла ваша мама. Он понятия не имеет ни о каких криках…
– Что?!
– Говорит, выходные прошли
