Да, конечно маме хотелось, чтоб её сын был нормальным парнем веселым, общительным… Чтобы двойки приносил и разбивал мячами витрины — и пускай за них платить бы пришлось! Конечно, это она только так говорила, подозревала Сеня, — потому что если б Косте вздумалось на самом деле расшибить витрину мячом, ему бы дома не поздоровилось!
Впрочем, маму не слишком радовала и дочь. Уж больно мечтательная! «Все витаешь в облаках?» — вопрошала мама, сокрушенно покачивая головой, когда видела как её дочь валяется на диване, обложенная горой книг, и широко раскрытыми глазами глядит в потолок.
Брат с сестрой догадывались, что родители не разделяют их увлечений и вообще от них не в восторге, и отвечали им той же сдержанностью. И все теснее смыкался круг отчуждения, все меньше тепла дарил домашний очаг…
И все же, и все же… Как же они любили своих родителей! И как мечтали, чтобы в один прекрасный день этот замкнутый круг вдруг взорвался, и вся непроявленная любовь и нежность друг к другу вырвалась на свободу…
И когда Костин велосипед птицей порхнул в распахнутую калитку и родные мамины руки подхватили Сеню, а теплая прядь маминых темных волос упала ей на глаза, она вздрогнула и как будто вышла из оцепенения. Прижалась к маме, жалобно всхлипнула, слезы выступили на глазах…
— Доченька, что с тобой? Что ты, милая?
Мама спешила в дом, обнимая Сеню за плечи. Не так давно она ещё носила её на руках… Вот и кровать — ещё не знакомая, вот и ватное одеяло — свое, из дома… Сеня жалась к нагретой стене, занавешенной тканым ковриком — её комнату обогревала задняя стена печки. Она ведь и дом-то как следует не оглядела… а ведь интересно! Глаза у неё слипались.
— Ну что? Голова не кружится? — мама с тревогой вглядывалась ей в лицо. — Больше не тошнит?
Сене волей-неволей пришлось рассказать о своем падении — уж больно вид у неё был нездоровый. Только в своем пересказе открытый люк она заменила камнем, о который якобы с разбегу споткнулась. Люк вполне мог довести взрослых до инфаркта!
— Ничего, мамочка, все прошло, не волнуйся!
— Ладно, родная, спи! — мама склонилась над ней совсем низко и поцеловала в прохладный нос. — Завтра поищем врача. Говорят, здесь в поселке где-то поблизости врач живет. Ну все, до завтра.
— Спокойной ночи, мамочка! — прошелестела сонным голосом Сеня, хотя до вечера было ещё далеко — её сморило тепло натопленной комнаты. И когда мама уже прикрывала дверь, еле внятно позвала. — Погоди, мам…
— Что, миленький? — мама Леля вернулась к кровати и присела на край.
— Мам… неужели мы теперь дачники?! — Сеня вдруг расплылась в улыбке.
— Ничего не поделаешь… дачники! Надо здесь приживаться. Условия, конечно, не ахти, но зато не слишком дорого… Вот. Дачники-неудачники! мама вдруг рассмеялась и глаза её засветились теплым чудесным светом.
Ночью Сеня проснулась в слезах. Ей приснилось, что она провалилась в открытый люк и тонет в бездонном колодце, старается выбраться, цепляясь за проржавевшие металлические перекладины лестницы, но пальцы скользят, а в отверстии наверху появляется чья-то темная голова и слышится гулкий хохот. А потом крышка люка со скрежетом закрывается, свет гаснет и Сеня остается в кромешной тьме одна-одинешенька… Только слышится где-то рядом мерное журчанье воды.
Поняв, что это был страшный сон, девочка села в кровати. Все ещё всхлипывая, утерла слезы, прислушалась. В самом деле, как будто что-то журчит! С крыши в бочку под окном по желобку стекала вода, ровно и мерно журча. Капли стучали в стекло… Дождь!
Сеня соскользнула с кровати, подбежала к окну. Деревянный крашеный пол холодил босые ступни и от этого сон как рукой сняло. Она осторожно приоткрыла занавеску… всполох света разорвал темноту и чуть погодя раздался рокочущий удар грома — шла гроза. Она приближалась! Молнии били влет одна за другой, освещая сад неестественным фантастическим светом. В грозном рокоте грома слышалась явная угроза.
У неё дух захватило! Перед ней — вовсе не обычная дачная местность… Перед ней открылся неведомый мир, манящий, загадочный, — мир, в котором нет ничего невозможного! Мир, в котором живут существа, не жалующие обыденность, быть может, древние как сама земля…
— Они здесь! — шепнула Сеня, дернула шпингалет и распахнула окно. В комнате сразу повеяло свежестью, девчонку окутал влажный ночной воздух, и она высунулась в окно. Прохладные дождевые струи тотчас защекотали её, стекая за ворот ночной рубашки. Но это было даже приятно — как будто сама природа, умытая грозой, обняла её и поцеловала! Она вдохнула чистый благоуханный запах освеженной грозою ночи — вдохнула всей грудью… и с внезапной ясностью поняла: кто-то зовет её.
Нет, въяве зова она не услышала, но ощутила его всем своим существом. Она знала о нем. Знала — и все! И новая эта способность — знать не разумом, а интуицией, как звери чуют приближение стихийного бедствия, — похоже, эта способность послана ей из иного мира. Этот мир звал ее! И мало радоваться, что он существует. Надо туда проникнуть. Надо осмелиться! И тогда…
Тогда с нею может произойти все, что угодно! Как плохое так и хорошее. Может, пока не поздно, не рисковать?
Сеня вспомнила о «Хрониках Нарнии» писателя Клайва Льюиса. Там герои попадали в неведомый мир и с ними происходили самые невероятные приключения. Их поджидали ужасы и опасности, злая колдунья с её злыми чарами и лев Аслан. Он был — как сама любовь, сама радость, как обещание самого заветного, самого лучшего, что есть на свете… Сеня мечтала о чудесах, но одно дело мечтать, а другое — взять и осмелиться! Выбраться за окно и очутиться в этом неведомом мире, где тебя поджидает немыслимое, невообразимое — в мире, которого ты не знаешь…
А Сеня ни секунды не сомневалась, что именно он — этот мир — ждет её за окном. Но ведь там может быть… все то страшное, о чем предпочитаешь не думать, чего лучше даже не воображать… И она одна. Совсем одна! В «Хрониках Нарнии» дети никогда не оказывались в незнаемом поодиночке. С ними рядом были друзья, братья и сестры… А её брат? Может, шагнуть за окно вместе с ним? Пробраться в соседнюю комнату и разбудить Костю… Ведь ему уже скоро шестнадцать!
И с твердостью, доселе ей незнакомой, она ответила: «Нет!» Этого она не хочет. Она пойдет в этот мир одна, будь что будет! Этот мир ждет её, он открывается ей. Только ей! И она никого с собой не возьмет, потому что не хочет делить его ни с кем. А то все испортит. Хватит с неё и того, что вокруг старшие знай указывают: это делай, а то не делай… Она начинает новую жизнь… Свою жизнь! И сумеет справиться с ней!
И приняв это мудрое решение, Сеня быстро оделась и спрыгнула в сад. Дикий всполох света высветил темноту, Сеня зажмурилась — ей показалось, что там, в кустах у беседки замерло что-то страшное. Удар грома разорвался, кажется, прямо у неё в голове. На какой-то миг Сеня ослепла, оглохла и, в ужасе присев на корточки, закрыла лицо руками…
А когда отняла их, поняла, что она уже там, внутри! В мире, о котором мечтала! Нет, внешне все оставалось прежним — и кусты, и дорожки, и клумба с махровыми маргаритками, и очертания дома, размытые в темноте… Но словно приоткрылась потайная дверца — как заслонка в печи, что усиливает тягу, горение… Заслонка реальности была сдвинута и впустила Сеню туда, где её поджидали. Она знала: в этом мире помнят ней, она здесь не чужая, потому что рвалась сюда всем сердцем и не отсюда ли — как знать? — явилась её душа…
Переборов страх, она двинулась вперед по дорожке, у калитки в последний раз обернулась, — там, позади спал знакомый домашний мирок. Спал, укрывшись теплым стеганым одеялом… Еще не поздно, можно вернуться, но… этот мирок подчинялся скучнейшим правилам: «Ты должна», «Нельзя», «Тебе рано», которых Сеня терпеть не могла! Нет, она не вернется! То есть, вернется, конечно, но вначале совершит этот побег в никуда. Путешествие в шуме дождя во тьму ночи…
Сеня знала — ноги сами приведут её, куда нужно. Туда, где ждали её. И потому нисколько не удивилась, когда очутилась возле того самого дома, который днем так привлек её. Вспышка молнии осветила проломленное крыльцо, заколоченные окна и куст сирени, поникший до земли под дождем.
Она толкнула калитку — та оказалась не заперта. Вот странно… И тело отчего-то не ощущало холода, хотя промокла, кажется, до костей. Что-то невидимое задело её по лицу, когда двинулась по заросшей травой дорожке. Что-то стукнуло, ухнуло… Сеня шла, стараясь не обращать внимания на все эти странности — она стремилась к неведомой цели. А та с каждым шагом все приближалось — точно кто звал её. Как же непривычно было это новое знание, эта способность чувствовать мир тоньше, полней, быть связанной с ним незримыми нитями… Это и пугало, и восхищало её. А тот, кто звал, становился все ближе…
