сейчас, сидя рядом с папой, я заметил темные круги у него под глазами.
Он выглядел помятым.
И мне это не нравилось.
– Пап, ты в порядке?
– Я? Да. Просто устал.
Но в его голосе я услышал что-то – какой-то не поддающийся определению тембр, – отчего у меня по спине пробежал холодок.
Я почесал затылок.
Папа снова вздохнул.
Стивен Келлнер никогда не вздыхал.
– Дорога выматывает. – Он сжал мое плечо. – И быть вдали от вас… оказалось тяжелее, чем я предполагал. Я бы отказался от этой работы, но нам нужны деньги. – Он побарабанил пальцами по чашке с остатками чая. И еще раз вздохнул. – Прости. У меня сейчас… что-то вроде эпизода. Но все будет хорошо.
– Депрессивный эпизод?
Папа кивнул.
– Я могу помочь?
Он снова сжал мое плечо.
– Нет. У меня все под контролем, и я уже поговорил с доктором Хоуэллом о том, чтобы увеличить дозировку лекарства.
– Давай я попрошу мистера Эдвардса добавить мне часов? Или найду вторую работу?
– Даже не думай. Хватит с тебя школы, соккера и той работы, что уже есть. Это мы должны о тебе заботиться, а не наоборот.
– Но я хочу помочь.
– Ты помогаешь. Тем, что счастлив. Тем, что заботишься о сестре.
– Да, но…
– Никаких «но», – улыбнулся папа. – Все будет хорошо.
– Ладно. – Я не стал спорить.
Папа шумно выдохнул.
– Хватит о грустном. Расскажи, что интересного случилось, пока меня не было.
– Ну… На прошлой неделе мне врезали коленом по яйцам.
Папа поморщился, и рука у него дернулась, как будто он инстинктивно хотел себя прикрыть.
– Но все уже хорошо, не волнуйся.
Он покачал головой.
А потом у него вырвался смешок.
Один, второй – и вот он уже смеялся в голос.
А я радовался, что смог его рассмешить.
– Прихватишь еще пару коробок тенчи? – крикнула мне Алексис. – И коробку чая масала?
Я поставил коробку с чаем тенча у двери и вернулся к стеллажу с черным чаем. Там царил полнейший хаос: цейлонские стояли вперемешку с дарджилингами и эрл греями, причем ярлыками к стенке.
Мне пришлось отодвинуть цейлонские чаи в сторону, чтобы добраться до чая масала, который прятался в самой глубине.
– Нашел!
Быстро наведя на стеллаже порядок, я поспешил с коробками в зал.
– Пополняешь запасы? Молодец. – Кэрри кивнула на полупустые полки и вернулась к покупателю – белому парню лет двадцати с длинными светлыми волосами и бородой. Он был одет в шорты-карго и цветастый свитер с капюшоном, будто связанный из шерсти альпаки.
Честно говоря, в горах со стадом альпак этот парень смотрелся бы куда уместнее.
Я проскользнул мимо него, случайно вдохнул острый мускусный запах (надеюсь, это он так пах, а не я), обогнул Алексис, которая несла гайвани к столику в углу, и наконец добрался до стеллажа.
В «Роуз Сити Тиз» еще никогда не было столько народу. Но в Портленде выдалась на редкость жаркая суббота, а мы как раз получили новый нитро эрлгрей [14] и подавали его с шариком ванильного мороженого ручной работы из маленькой джелатерии, расположенной ниже по улице.
Я смахнул пот со лба и принялся за распаковку: разрезал скотч маленьким ножом для бумаги и сминал пустые коробки.
В каждой коробке с шестнадцатью жестянками чая лежало четыре коробки поменьше – по четыре жестянки в каждой.
Я искренне не понимал, в чем смысл такой двойной упаковки.
– У вас есть «Английский завтрак»? – спросил кто-то за моей спиной.
– Секунду. – Я убрал нож в карман и развернулся. Передо мной стояла женщина примерно маминого возраста с сумкой через плечо. Она смотрела на меня, скрестив руки на груди. – Традиционного «Английского завтрака» нет. Но есть очень похожий на него ассам, и…
– Может, проверите на складе?
Я моргнул.
На складе точно не было «Английского завтрака», потому что мы его не закупали.
Мистер Эдвардс как-то сказал мне, что это «ужасно прозаичный» сорт.
И до этой самой минуты я никак не мог взять в толк, о чем он говорит.
– Простите. Я хотел сказать, что у нас его вообще не бывает. Но я подберу для вас что-нибудь похожее. У нас широкий выбор чая.
Я снял с полки несколько ассамов и кимун.
– Это одноплантационные черные чаи. Вот эти два из Индии, а этот из Китая.
Пока женщина нюхала чай (в виде сухих листьев), я описывал оттенки вкуса. Если честно, я чувствовал себя мистером Эдвардсом, когда использовал в речи слова «солодовый», «дымный» и «умами».
Глаза покупательницы загорелись, стоило ей вдохнуть аромат ассама второго сбора.
– Изумительно пахнет! – воскликнула она.
– Хотите попробовать? Я заварю вам чашечку.
– С удовольствием.
Я проводил ее к чайному бару. Пока листья неспешно разворачивались в горячей воде, женщина рассказала мне, что они с супругой недавно переехали в Портленд и подыскивали чайный магазин.
Только я успел завести разговор о других сортах, как меня позвал мистер Эдвардс.
– Дарий, ты разве не должен пополнять запасы? – Он стоял, закатав рукава и обнажив вытатуированную на левом предплечье виноградную лозу.
– Простите, я…
– Мне нужен еще азот. Сейчас же. – Лицо мистера Эдвардса стало красным.
– Простите. – Я повернулся к покупательнице, уши у меня горели. – Извините. Приятного чаепития. Надеюсь, вам понравится.
– Даже не сомневаюсь. Спасибо.
Я постарался не залиться краской.
Мне очень нравилось помогать людям выбирать идеальный чай.
Я протиснулся мимо Кэрри в кладовку, где стояла деревянная палета с баллонами азота – каждый по три фута в высоту, без ручек. Нести было неудобно, но хотя бы не тяжело. С баллоном наперевес я проложил дорогу между покупателей в чайный бар, где его забрал мистер Эдвардс.
– Спасибо. – Он нырнул под стойку, чтобы отсоединить пустой баллон. – Держи. Знаешь, куда складывать пустые?
– Да.
Но прежде, чем я успел взять баллон, из угла донесся звон бьющегося фарфора.
У мистера Эдвардса вырвалось нечто среднее между вздохом и смешком.
– Дарий, ты не…
– Сейчас.
В тот день я столько раз бегал из кладовки в магазин и обратно, что даже удивительно, как я не протоптал колею в полу. Сняв со стены совок и веник, я также прихватил с полки пару полотенец.
– Давайте я уберу, – сказал я двум мужчинам, которые умудрились скинуть со стола пару гайваней. Белые осколки и зеленые листья улуна плавали в луже пролитого чая.
Один из мужчин кивнул, избегая встречаться со мной взглядом. Я старательно смел все в кучу, но стоило мне присесть, чтобы сгрести мусор на совок, как раздался ужасный звук.
Треск рвущейся ткани.
Загнав на совок последние осколки, я попытался промокнуть лужу полотенцем, но чая было слишком много.
– Простите, я сейчас принесу
