примерочной и на мне юбка размером с цирковой шатер. Самый большой размер – и молния все равно не сходится. Спина кажется абсолютно голой, я покрываюсь мурашками, а при взгляде в зеркало меня едва не тошнит. Юбка облаком окутывает бедра, а ниже свисает как тряпка. Плохая, плохая идея.
– Как дела? – интересуется мама из-за двери. – Покажись!
Да ни за что!
– Это ведь вечернее платье, верно? И этот цвет подходит к твоим волосам. Поверь мне.
– Оно кошмарное.
– Я уверена, что нет.
– Да. Полный пипец.
– Ого. Ладно, спасибо за откровенность. – Она смеется. – Переходим к следующему.
Сражаясь с охапкой пурпурного шифона – точнее, очередным платьем, – я закатываю глаза. Оно на размер больше, так что хотя бы застегивается на мне, обтягивая бедра и очерчивая живот. Звучит ужасно, но на самом деле это восхитительно откровенно. Жаль, фасон у него из прошлого века, а я не собираюсь появляться на выпускном в наряде, которое украсит разве что чью-нибудь бабушку.
– Ну как?
Я отрывисто усмехаюсь.
В соседней примерочной кто-то восхищенно ахает:
– Дженна, боже мой! Мне так нравится!
– Тебе не кажется, что в нем мои руки кажутся толстыми?
– Что? Ерунда. Ты не толстая, ты очень красивая!
Я застываю на месте. Хуже примерки вечерних платьев может быть только примерка вечерних платьев под возгласы худеньких девочек из соседней кабинки. Невозможно слушать, как они ищут в своей фигуре изъяны. Неважно, что я люблю себя и свое тело, – потому что рядом всегда найдется тот, кто скажет, что я не права.
Ты не толстая, ты очень красивая!
Конечно, «толстая» и «красивая» – это ведь антонимы! Точно. Спасибо, подружка Дженны!
– Стоит мерить сорок четвертый или я в нем утону? – спрашивает Дженна.
Да ты издеваешься?
От печальных размышлений меня отрывает мамин голос:
– Ты уже примерила желтое?
Вообще-то оно не желтое, скорее бледно-золотое с яркими цветами, на лифе совсем маленькими и более крупными на подоле.
Ненавижу желтый. И цветы.
И платье это я должна ненавидеть, но по какой-то необъяснимой причине оно кажется мне офигенным. На выпускной никто не наденет такое. Оно облегающее, с вырезом «сердечком», юбка скорее всего силуэта А, но под ней есть еще один слой белого тюля.
Не понимаю почему, но я в восторге. Оно мне, конечно, не подойдет: такое шьют на девочек вроде Дженны-из-соседней-примерочной, которая в моем воображении похожа на Зои Дойч. Уж она-то в этом платье смотрелась бы великолепно. Но я все равно должна попробовать.
Я расстегиваю молнию, переступаю, чтобы натянуть юбку. Чувствую себя очень странно: среда, середина дня, я в шикарном платье, из-под которого торчат мои носки с ТАРДИС [23].
Чувствую себя очень странно. Точка.
Оно на мне застегнулось. Неплохое начало. Хотя это не помешает мне выглядеть убого, потому что в вырезе видны лямки от бюстгальтера. В зеркало я не смотрю и упорно разглядываю ноги. Лучше просто представлять себе, что я выгляжу сногсшибательно.
– Ну как? – снова спрашивает мама.
Глубокий вдох. Я поднимаю глаза.
На то, чтобы осознать, что это мое отражение, уходит время. Я в желтом. Крепко прижимаю ладони к бедрам и разглядываю себя.
Все не так плохо.
Лямки, конечно, торчат самым бессовестным образом.
Но мне нравится, как струится юбка, сглаживая очертания бедер и слегка касаясь пола. Кажется, я могла бы его носить. Не знаю, ахнет ли кто-то от восторга, да и плевать. Еще никогда я не казалась себе такой хорошенькой.
Приоткрыв дверь, я выглядываю наружу, и мама тут же поднимает голову.
– Хотя бы это я на тебе могу увидеть?
Я пожимаю плечами и медленно выхожу из кабинки, чувствуя себя на сцене. Мама молчит. Может, она сдерживает слезы восторга? Может, ее шокировало мое преображение? Думаю, я и правда выгляжу иначе. Старше? Огненно-рыжей? Я нервно поглаживаю ткань подола.
Мама склоняет голову набок.
– Ну, – говорит она наконец, – мне не нравится.
– Ох, – выдыхаю я.
– По-моему, оно перетягивает с тебя внимание. Слишком вызывающее.
– Гм. Ладно. Оно мне понравилось, если честно.
– Правда? – Мама хмурится. – Оно нормальное, но я не думаю, что это «то самое платье», Лиа.
– Ну конечно же. – Мне становится тяжело дышать.
– Что ты имеешь в виду? – удивленно спрашивает она.
Я смотрю ей прямо в глаза, стараясь не заплакать. Не знаю, в чем дело. Не знаю, что я имею в виду. Знаю только, что чувствую себя дерьмом и ненавижу весь мир.
– Все, надоело.
– Лиа, перестань. Что не так?
Я смеюсь, хотя мне совсем не весело. Даже не думала, что так можно.
– Мне просто надоело. Тупая затея. – Я возвращаюсь в кабинку и отгораживаюсь от мамы закрытой дверью.
Она тяжело вздыхает.
– Серьезно?
Расстегнув платье, я аккуратно снимаю его и вешаю на
