крючок. Клянусь, оно на меня смотрит, поэтому приходится очень быстро натягивать джинсы.
Мама все еще пытается что-то говорить.
– Лиа, если оно тебе нравится, давай купим. Мне оно тоже понравилось.
– Неправда, – напоминаю я, приоткрыв дверь.
– Правда. Оно милое. И знаешь что? Думаю, оно будет отлично смотреться с правильной прической. Я серьезно.
– Плевать.
– Можно мне еще раз посмотреть?
– Я уже переоделась.
– Хорошо. Тогда давай просто его купим. Я заплачу.
Только сейчас я понимаю, что не посмотрела, сколько это платье стоит. Мне даже в голову не пришло – очень на меня не похоже. Найдя ценник, я чувствую, как к щекам приливает кровь.
– Двести пятьдесят долларов.
– Хорошо, – отвечает мама после небольшой паузы.
– Что? – выдыхаю я. – Мы не можем его себе позволить.
– Не страшно, милая. Не проблема.
– Ты собираешься ограбить банк или что? Может, Уэллс за него заплатит? – От одной мысли у меня сводит желудок.
– Даже не думай так на меня смотреть…
– Я имею в виду…
– Не хочу слушать, – резко обрывает она меня. Слишком громко. Кажется, я слышала эхо.
Я чувствую себя так, будто у меня в животе черная дыра. Мы молчим.
– Тебе оно даже не нравится, – говорю я.
– Лиа, я же сказала, что оно мне нравится. – Она на секунду закрывает глаза. – И я хотела бы купить его для тебя. Не нужно все усложнять.
– Ты серьезно?
– Теперь мне даже любопытно. Расскажи, как ты планировала сама платить за вечернее платье? Ну же, просвети меня.
Не знаю, что ответить. Без понятия. Двести пятьдесят долларов – это неподъемная для меня сумма. Я и за пятьдесят-то баксов не могу платье купить. Предположим, можно поискать что-нибудь в секонд-хендах, но там редко бывают размеры больше 42-го. То есть мне как раз на одну ногу налезет.
Еще одну мучительную минуту никто из нас не произносит ни слова. Даже Дженна и ее подружка молчат.
– Плевать мне на это платье, – тихо говорю я.
– Лиа. – Мама проводит рукой по лицу.
– Поехали домой.
– Хорошо.
Мы молчим и по дороге к машине, но в голове у меня бушует буря мыслей. Не нужно все усложнять. Конечно. Если бы все было просто. Если бы я была Дженной – ах, у меня руки кажутся толстыми! Такие, как она, выходят из примерочной, и все кругом аплодируют в восхищении. Уверена, родители ей дали кредитку: родители, которым лет сорок пять, которые счастливо женаты и не бегают на свидания к случайным мужикам с дурацкими именами.
– Милая, мне жаль, – говорит мама, когда мы паркуемся возле дома. – Это платье очень красивое. Я не думала, что тебе оно так понравилось.
– Мне и не понравилось, – отвечаю я, но голос дрожит.
– Ладно, – после секундного молчания говорит она.
– И на выпускной я идти не хочу.
– Лиа. – Мама качает головой. – Перестань себя так вести.
– Как вести?
– Отказываться от всего, стоит чему-то пойти не так.
Ее слова повисают в воздухе. Я не знаю, что сказать. Ни от чего я не отказываюсь. Во всяком случае, думаю, что не отказываюсь.
– Знаешь, чего бы мне хотелось? – говорит мама с мечтательной улыбкой. – Чтобы ты позволила миру быть неидеальным.
– Э-э, – удивленно тяну я. – Но я и так…
– Нет, не так. У тебя не задалось с покупкой платья – и ты уже готова не ходить на выпускной. Ты даже не попыталась пойти на пробы перед спектаклем, потому что не считаешь себя лучшей на свете актрисой.
– Я считаю себя худшей на свете актрисой.
– Но это не так! – смеется мама в ответ. – Совсем не так. Ты просто хочешь быть лучшей. Нужно отказаться от этого. Радуйся поражениям. Расслабь уже булки.
Зашибись какая шутка. Расслабь булки. Что за ерунда? Почему ей кажется, что это хорошая идея? Я и так живу на грани провала. Что, теперь я должна делать то же, но в лучах прожекторов?
Ну уж нет. И радоваться поражениям я не хочу. Не хочу никаких поражений. Я что, слишком о многом прошу?
14
Четверг проходит как в тумане. За обедом я почти не открываю рта, не задерживаюсь после звонка. В пятницу утром не пытаюсь найти Саймона и Ника. Не жду никого у шкафчиков, а сразу устремляюсь в библиотеку, занимаю компьютер и бездумно стучу по клавишам.
Саймон меня все равно находит.
– Привет! Над чем работаешь? – Он занимает стул рядом.
– Венский договор.
– Как увлекательно. – Я слышу в его голосе улыбку.
– Ладно, и чего это ты такой довольный? – Я поворачиваюсь к нему лицом и едва не падаю. – Саймон?!
Футболка. Новенькая, насыщенного фиолетового цвета, без рисунка. Только три белых буквы: NYC. Нью-Йоркский университет.
– Ты же меня не разыгрываешь,
