Так ли это? О, если Алма-Ата и Алмалык - одно и то же, то об алма-атинском средневековье можно писать исторические романы. Вот слушайте хотя бы это: "Дженкши жил преимущественно в Алмалыке, францисканец Николай был хорошо принят при его дворе. Вельможи Караемой и Юханан (очевидно, нестерианцы) пожертвовали в пользу назначенного папой епископа большое имение около Алмалыка, где была выстроена прекрасная церковь. Вскоре после этого сюда прибыли епископ Ричард из Бургундии, монах Франциск и Раймунд Руфа из Александрии, священник Пасхалис из Испании, братья-миряне Петр из Прованса и Лаврентий из Александрии. Им удалось вылечить хана, за что получили разрешение крестить его семилетнего сына, названного Иоанном" (Бартольд).
Епископы, братья-миряне, монахи-францисканцы, патер Пасхалис, нестерианцы, монгольский царевич Иоанн, Испания, Прованс, Бургундия, Александрия, латинский собор у подножия Алатау, сутаны черные и лиловые, тонзуры, копья и распятия, красками переливаются эти строчки Бартольда! И как обидно, как страшно обидно, что Алмалык - это столица орды Джагатая и расположен он где-то очень далеко отсюда, на южном берегу Или, и что про древнюю Алма-Ату ничего больше не известно {Есть и третье предположение, высказанное совсем недавно: "Речь идет о двух городах, названия которых происходят от изобилия яблок... Один из них располагался на правой стороне реки Или - другой находился на левой стороне реки Или на месте современной Алма-Аты... Монголы оба города называли одинаково "Алмалык"..." ( Г. Мартынов. Двухэтажный город. - "Простор", э 7,1962).}.
Но самое главное вот что: ну, положим, мы установили, что древний город Алма-Ата был тут. Так кто же нам позволит губить сад? Ведь здесь и копаться негде, везде яблони - апорт, лимонка, боровинка. Спустишься ниже - вишня, урюк, абрикосы.
- Пойдемте лучше посмотрим склоны, - сказал я, обдумав все. - На них-то ничего не растет. Кстати и меня проводите до шоссе.
Но Корнилов стоял на поляне над каким-то холмиком и рассматривал план (синяя лента на нем была Алма-Атинкой, бурая - дорогой, а кучевые облака кустами и яблонями).
- "Копать здесь", - прочел он громко и пнул холмик ногой. - Родионов говорит, что здесь лет пять тому назад копали глину и выкопали бронзовый котел. Он долго валялся на траве, пока его кто-то не забрал.
- Здорово, - сказал я. - У Родионова вечно клады. А сам-то он где?
Корнилов махнул рукой по направлению дороги.
- В своем кооперативе. Ушел чуть свет. Он ведь там счетовод.
- Ну и был бы счетоводом. А то вот директору голову дурит, меня от работы отрывает. Он кладоискатель, понимаете, он - искатель кладов. От таких никогда толку не бывает, ничего мы тут не найдем.
- Ладно, - решил вдруг Корнилов. - Попробую все-таки! Попытка не пытка! Потапов обещал дать сегодня рабочих. "Пусть ради науки поломают спину". Надо зайти за ними в правление. Пойдемте?
- Нет, - сказал я решительно, - орудуйте уж один, мне надо в город. Я и так приехал без разрешения. Будет мне от директора, он таких штучек терпеть не может...
Глава вторая
Весь следующий день я проработал в архиве музея - просматривал инвентарные книги поступлений за прошлые года; мне хотелось выявить все случайные находки, поступившие из района колхоза "Горный гигант", но учет велся из рук вон плохо, и ничего установить я не смог. Записи в книге были такие: "Бронзовый котел на козьих ножках - около дачи есаула Селиверстова", "Бронзовый предмет неизвестного назначения серповидной формы (ритуальный нож?) на 25-й версте, под столбом". Где сейчас этот столб, откуда считать эти версты? Где находилась дача есаула Селиверстова? Ничего не выяснишь и не поймешь по записям.
Я просидел дотемна, но так ничего путного и не сделал, хотя выписок у меня накопилось изрядно. Пошел к себе и лег спать, а в три часа меня разбудили и предложили пройти в соседнюю комнату.
- Зачем? - спросил я.
- Будете понятым, - ответили мне.
Я пошел, и первое, - что увидел, войдя в комнату, была наша бывшая машинистка. Она уволилась в прошлом году, и с тех пор я ее не видел. Звали мы ее "мадам Смерть", такая была сухая, прямая и желтая. Сейчас она сидела на стуле, высоко подняв голову, и смотрела в какую-то точку на обоях. Увидела меня и чуть повела головой - это значит поздоровалась.
Меня усадили рядом с ней и повторили, что я понятой. Я сел и начал смотреть.
Арестовали нашего завхоза. Это был казах средних лет - скуластый, крепкий, лысый, кривоногий (кавалерист). Директор считал его пройдой, ловкачом, подозревал, что он крадет у Клары экспонаты и пьет наш спирт, наверно, так оно и было. Но арестовывал его НКВД. Когда мы вошли, обыск уже кончился. Орудовали двое - штатский и военный. Штатский сидел и писал, военный рылся в сундуке и вытаскивал какие-то тряпки и коробки. Арестованный сидел в углу, и лица его я не видел, только слышал, как иногда поскрипывал его стул. Один раз он еще спросил:
- Слушайте, в чем же дело? И штатский ответил:
- Да вы сами, наверно, знаете.
Тот, кто меня привел, тоже военный, куда-то ушел и возвратился со второй женщиной. Было темновато, и я не сразу узнал Зою Михайловну. Увидев меня, массовичка дернулась назад и хотела что-то сказать, но штатский приказал: "Садитесь". Она села, и тут стул под завхозом прямо-таки взвизгнул по-собачьи.
- Зоя Михайловна, - крикнул он, - но вы же знаете, я вам ведь все...
Штатский поднял голову и спокойно сказал:
- А ну замолчать!
И опять застрочил. Кончил писать, вынул портсигар, закурил, откинулся было на спинку кресла, но сейчас же встряхнулся и спросил военного:
- Ну, что там у тебя?
Тот сгреб с пола тряпки, обеими руками запихал их кое-как в сундук и встал. Штатский кивнул ему на стену, военный подошел и стал снимать фотографии. Штатский докурил папиросу и взялся за стопку книг. На столе лежал роман "Страшный Тегеран", фотосправочник и попавшие неизвестно откуда и как к завхозу "Вопросы ленинизма" - пухлый, растрепанный том в красном переплете. Фотосправочник штатский пустил веером, а зато в "Вопросы" он так и впился. Книга была старая, читаная-перечитанная, с массой подчеркиваний, восклицательных и вопросительных знаков на полях, с какими-то отметками. Очевидно, кто-то, готовясь к зачету или к докладу, много дней штудировал это издание. Мне показалось, что у штатского даже пальцы дрогнули и глаза загорелись охотничьим огнем, когда он увидел, что такое ему попалось.
- А ну-ка, - сказал он мне тихо и взолнованно, протягивая руку, пишите на обложке: "Изъято при обыске". Дата и ваша подпись.
Я взял ручку и понял, что кто бы эту книжку ни читал, что бы он здесь ни отчеркивал или ни подчеркивал, а отвечать за все и на все придется только завхозу. "А что вы хотели сказать, - спросят его, - подчеркивая вот именно это место? А почему именно здесь у вас восклицательный знак? Объясните следствию".
И попробуй-ка объясни! Понял это и завхоз. Когда я взял ручку, он заскрипел и закричал:
- Да это не моя, не моя. Это я на чердаке нашел. Здесь раньше студенты жили. Вот и Зоя Михайловна...
- Отстаньте, - сухо отрезала Зоя Михайловна и отвернулась.
Я расписался и положил книгу на стол. Вдруг все сразу задвигались и обернулись к двери: вошел седой румяный военный в плаще. Я сразу же понял, что вот это и есть главный обыскивающий. Понял это и завхоз. Он вскочил и закричал:
- Товарищ начальник, за что же?
Но ему надавили на плечи, и он послушно сел. А начальник не спеша прошелся по комнате, подошел к столу, заглянул через плечо штатского в акт, о чем-то спросил его вполголоса, кивнул головой и подошел ко мне.
- Ну как, товарищ ученый, - спросил он весело. - Что у вас в музее новенького? - Он засмеялся. - Ну, как же ничего? А змей-то? Весь город теперь к ним валит, - повернулся он к Зое Михайловне. - Моя дочка вчера целый день покою не давала: пойдем в музей да пойдем в музей, ты скажешь, тебе его покажут. Да никакого там змея нет, говорю. Плачет, не верит.
- Я тоже музейный работник, - обворожительно улыбнулась ему Зоя Михайловна.
- А-а! - быстро взглянул на нее начальник, вдруг повернулся к обыскивающим и спросил: - Ну, как у вас, все?
Штатский ему что-то ответил и что-то спросил.
- Обязательно! - сказал начальник. - И вот товарища с собой пригласите, он в этом доме живет, он вам покажет.
Военный положил последнюю фотографию на край стола и сказал мне:
- Пошли на чердак.
Мы вышли из комнаты, прошли по длинному коридору и остановились около стены. Отсюда поднималась узкая деревянная лестница на чердак. В коридоре было темно и сыро, по крыше звенел дождик. Военный засветил фонарик - и стали видны узкие грязные ступеньки и поломанные зеленые перила.
- Я пойду первый, - сказал он мне и бойко вбежал на первые ступеньки.
Но вдруг зашипел и куда-то ухнул. Что-то треснуло.
- Чччерт, - выругался он.
Я вбежал на ступеньки, подал ему руку и помог подняться: оказалось, что он провалился по колено между ступеньками. Когда я подымал его, он посмотрел на коленку, потряс рукой - гвоздем порвало мякоть - и вдруг к превеликому моему удивлению пустил меня матом.
