от него подальше, но не мог опираться на руку. Пальцы стали тяжелыми и непослушными, будто чужие. Я забился под стол и прижался к стене, подержал пульсирующие пальцы во рту, подул на них. Другую руку я прижал к пострадавшему уху. На футболку упало несколько капель крови. Первой в комнату вбежала мама Лиззи.
— Девочка моя, что случилось?
Увидев Люсьена, она зажала рот рукой. За ней пришла и ма.
— Ох, боже мой, бедный малыш!
Сразу за ними в комнату прибежали Зубида и медбрат, но я видел одно только мельтешение ног.
— Малыш мой, мальчик мой.
Ма пыталась присесть рядом с Люсьеном, но он пинался и пускал пузыри. Зубида отодвинула ее:
— Позвольте мне.
— Мальчик мой, что же это…
— Держишь его? — раздался голос Зубиды.
— Да, — ответил какой-то мужчина. — Раз-два, взяли!
Они подняли Люсьена и уложили на кровать.
— Ай, — вскрикнула Зубида, — за руку!
— Позвать кого-нибудь помочь?
— Нет-нет, все в порядке.
На всякий случай все-таки позвали еще одного медбрата.
— Мой бедный мальчик, — причитала ма.
Гулко топая по полу, в комнату вбежали папины ботинки.
— Что случилось?
— Люсьен… — плача, начала мама.
— Черт по… А где Брай?
— Не знаю. Должен был сидеть с ним.
— Я тут…
Но меня никто не услышал, потому что Лиззи выла громче сирены. Ее кровать отстегнули, и ее мать, постоянно натыкаясь на что-то, вывезла ее в коридор.
— А кровь откуда? — спросил па.
— Сейчас выясним, — ответил мужчина с другой стороны кровати. В комнату прикатили тележку с лекарствами.
— Седативное, — скомандовала Зубида.
— Что вы собираетесь с ним делать?
— Укольчик сделаем, чтобы успокоился.
— Нет! — взревела мама. — Нет, нет и нет!
А затем прокричала в лицо па, будто он был глухой:
— Они так его совсем заморят!
Зубида разговаривала с каждым, кто был в комнате, абсолютно разным тоном. Маме она сказала предельно спокойно:
— Может быть, вам лучше подождать в коридоре.
— Я! Не! Хочу!
— Это стандартная процедура, — продолжила Зубида в том же тоне.
— То есть вы это постоянно с ним делаете? И когда нас тут нет — тоже?
— Ну ладно, успокойся! — попробовал вклиниться па.
— Вмешайся, Морис! С моим мальчиком нельзя такое вытворять!
— Мы ничего плохого с ним не делаем. Это всего лишь успокоительное. Ему же будет лучше.
— Нет, нет и нет! — снова завелась ма. Па вывел ее из комнаты. Дверь за ними захлопнулась.
Осторожно я вылез из-под стола, опираться на правую руку я все еще не мог. И тогда я увидел Люсьена. Его за ноги и за руки привязали к кровати ремнями на липучках. Люсьен извивался и крутился, будто какое-то морское чудище, которому нужно скорее вернуться в воду, ведь на суше оно долго не протянет. Вокруг рта у него была кровь.
Иголка легко вошла в резиновый колпачок колбочки с лекарством, пластиковый шприц втянул в себя жидкость. Вынув иглу, медсестра три раза щелкнула указательным пальцем по шприцу, который она держала вертикально. С кончика иглы брызнули капли. Люсьен лежал носом ко мне, но глаза у него закатились куда-то далеко наверх. Когда игла проткнула его кожу, он не издал ни звука.
— Стойте! — заплакал я. — Так нельзя!
Двое из троих медработников развернулись ко мне.
— А ты откуда тут взялся?
Зубида взяла меня на руки и вынесла к родителям в коридор.
— Ох, еще и это… — услышал я слова ма. Я почувствовал на щеке ее прикосновение. — А с тобой что случилось?
Я слышал, как она о чем-то меня спрашивала. Па хотел взять меня у Зубиды, но она сказала, что все в порядке, и отнесла меня в какую-то комнатку. Мои родители пошли за ней, но в комнату не зашли.
— Что произошло? — спросила меня Зубида.
— Я хотел успокоить Люсьена, — выдавил я. — Когда ма ушла, он начал кричать.
Зубида подошла к раковине, выдавила немного мыла, намылила руки и смыла пену под водой из крана.
— Где у тебя болит?
— Спина. И он вот тут схватился, — поднял я вверх пульсирующие от боли пальцы, но по их виду нельзя было сказать, как сильно они болели.
— А ухо?
Зубида подняла металлическую дверь-шторку шкафчика, как будто открыла гараж, вытащила оттуда оранжевый чемоданчик, поставила себе на стол и щелкнула замочком. Из картонной коробочки, похожей на ту, в которой мы дома храним бумажные салфетки, она вынула две резиновые перчатки. Перед тем как надеть, она помахала ими в воздухе, а натянув их на руки, шлепнула резинкой по запястьям.
— Ну, показывай. — Она подкатила ко мне табуретку на колесиках и села на нее. — Выглядит не очень, — проронила она, разглядывая поближе мое ухо. — А где твоя сережка?
— Моя сережка!
— Ага, значит, выпала.
Мне сразу стало как будто еще больнее. Зубида поднялась и пошла в коридор позвать моих родителей.
— Его надо бы в пункт первой помощи отвести.
— Первой помощи? — переспросил па и внимательно посмотрел мне на ухо. — Всего-то из-за мочки?
— Я бы на всякий случай ее зашила.
— А пластырем нельзя обойтись?
— Мне кажется, рана слишком большая.
— Мне больно, — шмыгнул я носом. — Где моя сережка?
— Да это ж наверняка немереных денег стоит.
— Это страховой случай, — ответила Зубида.
— Ага… — протянул па. — А мы как раз решили страховку переоформить.
— О, — только и смогла сказать Зубида.
— Ну, если надо, то надо.
Зубида еще раз осмотрела мое ухо.
— Если хотите, я могу сама попробовать.
— А вы точно знаете, что нужно делать? — язвительно спросила ма.
— К сожалению, в этом у меня больше опыта, чем хотелось бы, — ответила Зубида так, будто открывала страшную тайну. — Не можем же мы каждый раз бегать в первую помощь, если вдруг что. И мне кажется, у меня получится аккуратно наложить швы.
Вероятно, мои родители сочли это хорошей идеей.
— Ладно. Сделаю так, что скоро и не заметно будет, что там что-то было не так.
— Господи, — выдохнула ма, когда Зубида вытащила из пластиковой упаковки гнутую иглу.
— Наверное, вам лучше будет подождать в коридоре, — сказала им Зубида.
— Ну уж нет, я останусь! — рьяно отреагировала ма.
— Все-таки лучше выйти, — повторила Зубида.
— Не волнуйся, Брай, мы с твоей мамой тебя там подождем.
Я вдруг почувствовал, как папина рука легла на мое плечо.
— Ухо у тебя скоро будет как новенькое.
Ма еще посопротивлялась, но по каким-то ноткам в ее голосе я понял, что ей хотелось, чтобы ее уговорили уйти.
— Мама ждет тебя в коридоре, — сказала она наконец.
В комнате стало очень тихо. Только из коридора раздавался рокочущий голос па. Почти одновременно с всхлипывающими ответами ма.
— Ай!
Мне сделали укол анестезии, как будто пчела укусила.
— Давай-ка я
