- От твоих слов веет духом Мансура Халладжа, - тяжело вздохнув, сказал ибн Ямин, выходя из комнаты.
Хамза задумался. Мансура Халладжа? Философа, повешенного десять веков назад в Багдаде, который считал земную, плотскую любовь между мужчиной и женщиной высшим проявлением смысла жизни? Даже стоя на виселице с петлей на шее, не отказался Мансур Халладжи от своих убеждений и этим навсегда остался в памяти поэтов и мыслителей Востока.
А его ученик Фазлуллах, который сказал, что главная сила мира заключена в тридцати двух буквах алфавита, что только тридцать две буквы избавят людей от рабства?
И Фазлуллаха казнили, но и у него был ученик - великий Имамиддин Насими, провозгласивший: "Истину может вещать и мусульманин, и христианин!"
С Насими с живого содрали кожу... Но и он перед смертью но взял назад ни одного своего слова.
А какой трагической была участь жившего совсем недавно поэта Боборахима Машраба? Его повесили в городе Балхе, и много-много дней тело, почернев и обуглившись, висело на центральной площади, потому что под ним несколько раз разводили костер... Стихи Боборахима заряжают почти физической ненавистью к проявлениям несправедливости и зла. За эту силу ненависти и хотели сжечь даже его труп.
Значит, во все времена удел мыслителя и поэта - петля и костер?.. Ну что ж, если были в Европе такие люди, как Ян Гус и Джордано Бруно, то и Восток имеет своих великих героев, которые говорили: я сгорю, но идеи мои не сгорят.
И не сгорели! И никогда не сгорят в будущем!
Рука потянулась под ковер, где лежала брошюра, но дверь приотворилась и показалась голова матери:
- К тебе гость...
Рука отдернулась назад.
Вошел Алчинбек.
- Ассалям алейкум, Хамзахон!.. Что с нами случилось? Мы не виделись целую вечность! А ведь когда-то дня не могли прожить друг без друга.
Хамза хмуро, исподлобья смотрел на племянника Садыкджана-байваччи.
- Что вас привело ко мне? Какая причина?
- Да просто соскучился, вот и вся причина! Жизнь идет, а число друзей не увеличивается. Потому что дружба юности - самая крепкая, самая надежная.
Хамза молчал.
- Как поживаете, дорогой друг? Какие новости? Я слышал, у вас были неприятности с сестрой. Она поправилась?
- Ачахон поправилась, но правоверные мусульмане чуть было не убили доктора, который спас ей жизнь.
- Какое варварство! Какое невежество! Когда же наконец наша нация освободится от своих диких нравов и суеверий!..
Между прочим, хочу вас обрадовать. Нашему известному джадиду, либеральному демократу и просветителю Урфону-эфенди, разрешено издавать газету. Она будет называться "Голос Ферганы". Я буду вторым редактором. Урфон-эфенди поручил мне передать вам приглашение быть активным участником нашей
газеты. Теперь вы сможете печатать у нас все свои стихи и статьи... Собственно говоря, для этого я и пришел к вам, чтобы заручиться вашим согласием. Надеюсь, у вас есть что сказать народу со страниц нашей газеты?
- Думаю, что есть...
- Мы будем вести пропаганду новых школ, мы сплотим вокруг газеты всю местную передовую интеллигенцию, будем бороться со злоупотреблениями туземной администрации, махинациями купцов и торговцев, самоуправством наших баев. Укрепление исламской веры - вот одна из основных наших линий.
Урфон-эфенди предполагает также, вопреки позиции некоторых своих соратников по джадидскому движению, выступить с широкой программой сближения с русской культурой. Я полностью поддерживаю его в этом начинании. Вы знаете, Хамзахон, недавно я прочитал стихотворение Фурката о рояле, который он однажды видел в России. Замечательные стихи!.. И я решил, что мы обязательно должны познакомить нашу интеллигенцию с последними достижениями русской музыки, литературы, общественной мысли. Вы не хотите взять на себя этот раздел газеты?
- Надо подумать...
- У нас в Коканде есть один учитель русского языка. Фамилия его, кажется, Орлов... Вы не знакомы с ним?
- Нет, не знаком.
- Так вот, он мне показывал роман Максима Горького "Мать"... Не приходилось слышать?
- Приходилось.
- От кого?.. Впрочем, неважно. Можно попросить этого Орлова написать нам в газету статьи о Пушкине, Лермонтове, Герцене, Чернышевском, Некрасове... А вы переведете их на узбекский. Надо будет вообще чаще привлекать русских к участию в газете. Среди них, особенно среди ссыльных, есть очень образованные люди... Вы знакомы с кем-нибудь из ссыльных русских?
- Нет, не знаком, - сказал Хамза.
- А доктор Смольников, который делал операцию Ачахон?
- Мы больше не виделись с ним.
- Одним словом, газета разрешена. Впереди много интересной работы. Мы ждем вашей помощи, Хамзахон.
Дверь приоткрылась, и снова показалась голова матери:
- К тебе снова пришли, сынок. Просят выйти.
Хамза поднялся.
- Вы подождете, Алчинбек?
- Конечно, конечно!..
Хамза вышел.
Алчинбек, оставшись один, повернул к себе лежавшую перед Хамзой книгу. Абдулла Тукай...
Взгляд заскользил по стенам, полкам, нишам, ковру, подушкам...
Во дворе стоял Буранбай.
- Что случилось? - спросил Хамза.
- Вы сможете сегодня ночью пойти со мной? - не ответив, спросил Буранбай. - Это очень важно для вас.
- Куда?
- Потом объясню. Будьте готовы к половине двенадцатого.
Хамза вернулся в свою комнату.
- А как быстро прошла наша молодость! - задумчиво сказал А.лчинбек. Не успели и оглянуться, а уже наступила взрослая жизнь... Кто это к вам приходил?
- Сосед.
- Буранбай?
- Да, он.
- В юности мы строим большие планы, намечаем высокие цели, но проходит несколько лет, и выясняется, что надо просто делать обыкновенную черновую работу. Даже скучно становится... Иногда так хочется все переменить вокруг... Вам не хочется, Хамзахон?
- Хочется.
- Но что может изменить человек один? Жену, веру, город, в котором живет?
- А почему один?
- Вот именно! Если смотреть на историю, нетрудно заметить, что люди всегда объединялись для каких-то больших перемен.
Взять, например, Россию...
- У русских очень богатая история... Впрочем, как и у всякого другого народа.
- Надо дружить, Хамзахон, с русскими. Надо изучать их жизнь, их историю, их обычаи и нравы. У русских в прошлом были великолепные герои и борцы за народное дело - Степан Разин, Емельян Пугачев... Русские дворяне добровольно пошли на каторгу за народ... А русская революционная молодежь? Они убили царя Александра, они и сейчас продолжают убивать своих губернаторов, генералов, министров. Русские рабочие все время бастуют...
- Послушайте, Алчинбек, - нагнулся вперед Хамза, - я сейчас читаю одну очень интересную книжку как раз об этом...
- Какую книжку? Где вы ее достали? У кого?
- Я не могу сказать - это тайна.
- У вас есть тайны от меня, от друга вашей молодости?
- Это не только моя тайна. Когда я прочитаю, я вам обязательно ее дам... Вы слышали что-нибудь о социал-демократах, о большевиках?
- А как же! Социал-демократы сейчас одна из наиболее известных революционных партий в России. А главная их сила - большевики и Ленин. Вам знакомо такое имя - Ленин?
- Нет, не знакомо.
- О, это очень большой человек! Ленин и писатель Максим Горький - вот самые знаменитые большевики.
- Откуда вам все это известно?
- Я же готовлюсь стать редактором газеты. Приходится очень много читать... Но разве в той вашей тайной книжке не упоминается имя Ленина?
- Нет.
- А Маркса?
- Упоминается.
- А вы хоть знаете, кто такой Маркс?
- Не знаю.
- Главный революционер Европы и всего мира. Он написал огромную книгу о капитале.
- Революционер о капитале?
- Да, Хамзахон. У социалистов это называется ди-а-лекти-ка.
- Интересно.
- Хотите почитать Маркса?
- О капитале?
- Нет, о другом. Урфон-эфенди имеет очень большую библиотеку на многих языках, в том числе и на русском. И я видел у него маленькую книжку Маркса о французском императоре Наполеоне.
- Спасибо, Алчинбек.
- А вы мне дадите свою книжку, которую сейчас читаете. Обменяемся, как мы это с вами делали в медресе, помните?
- Помню. Конечно, помню.
- Да, было время - юность, мечты, надежды... Я вот иногда думаю: третий десяток лет живешь ты, Алчинбек Назири, на земле, а что, как говорили древние мудрецы, сделано для бессмер тия?.. Ничего. Пока ничего.
4
Луна. Одинокая и печальная, высоко в небе. И длинный ряд тополей, таинственно освещенный ее неземным серебристым сиянием.
Пахнет опавшими листьями. Ночные звуки полны загадок.
Сорвался с дерева еще один тополиный лист и с прощальным шорохом закружился вниз.
Ночь на земле. Ночь на земле и на небе.
Осень в природе. Осень в душе и в сердце.
- Никого нет, - сказал Хамза.
- Надо подождать, - сказал Буранбай.
Где-то журчала вода. Вскрикнула птица во сне - бесприютная, неприкаянная. И, словно испугавшись этого крика, упала звезда, скатилось за невидимым горизонтом мгновение, зажглась и погасла, будто чья-то короткая жизнь, песчинка света в безбрежном океане вселенной.
