люди, обратившие внимание на громкую речь и звонкий голос Варвары Александровны. Продавщицы, хорошо знающие распространительницу, подошли, готовые поддержать её в споре. У Чихалова вытянулось лицо от удивления. Его рот открылся, но оттуда не выскочило ни звука. В ту минуту он был похож на пуделя, промокшего на остановке, в бесполезной надежде дождаться хозяина.
— Это он…, который отнял у меня деньги! — стала объяснять окружающим причину скандального поведения Варвара Александровна. — Целый год ходила и искала его. Банкир-мошенник! Если бы не кандидат, дай Бог ему здоровья, вряд ли я получила обратно свои деньги!
Руки Чихалова задрожали. Первым не выдержал жёлтый апельсин. Казалось, что заморский фрукт испытал приступ угрызения совести. Не смея терпеть, он предательски вывалился на пол, потянув за собой остальные спелые плоды. Чихалов интуитивно постарался удержать снедь. Он нелепо взмахнул рукой. Яблоки, мандарины и апельсины весёлыми мячиками покатились по полу. Сыр, со звуком глухой пощёчины, шмякнулся под ноги мужчине. Показалось, что вместе с продуктами упали авторитет и уважение окружающих к бессовестному гражданину Чихалову. Женщины усмехнулись. Чихалов принялся лихорадочно собирать с пола разбежавшиеся продукты. Никто не бросился ему на помощь. В спешке подняв плоды, бывший управляющий поспешно удалился прочь из лабаза, оставив часть, укатившихся, апельсинов на произвол судьбы. Стало ясно, что он, пройдя своеобразную душевную экзекуцию, испытал не самые лучшие минуты в своей жизни…
— Так ему и надо! — заключил Кайрат, широко улыбаясь, — будет знать, как обижать простых людей.
Варвара Александровна победно потрясла пакетами, будто развевающимся флагом.
— Больше Вы его не видели? — спросил парень, — имею в виду, Чихалов не появлялся на базаре?
— Нет, — добродушно ответила Варвара Александровна. — Получил урок на всю жизнь и надеюсь, не станет дальше обманывать народ!
— Надо было всучить ему дырявый пакет за о-очень большую сумму! — предложил крохотную месть Кайрат.
— Не надо. Теперь он будет знать своим ограниченным умишком, что Земля круглая и его всегда настигнет кара, если он впредь задумает что-то плохое.
Парень утвердительно кивнул.
— Даже фамилия у него говорящая — Чихалов! Дескать, чихать он хотел на ваши проблемы!
Он посмотрел на часы и поторопился. У него ещё не закончилась работа.
— Варвара Александровна, мне нужно бежать, — он кивнул на тележку, в которой лежали пакеты, — если понадоблюсь, то встретимся ближе к обеду.
— Беги, Кайрат. Я тоже ещё раз обойду своих «трещоток». Может, новенькие появились?!
Кайрат добежал до Ильсии. Она, как обычно раскладывала на металлическом подносе говяжью печень.
— Двести! — показала девушка два пальца, залячканные кровью.
— Хоть триста! — бодро отреагировал Кайрат.
— Купи печёнку?
Кайрат почесал нос.
— Ильсия, спасибо, но не нужно. Моей жене не нравится запах жареной печени на сковородке.
Полноватая девушка обернулась и понимающе подмигнула.
— Беременная? Ждёте ребёнка? У неё начался токсикоз?
— Нет, — засмеялся Кайрат, — ей не нравится запах и вкус с самого детства. Она не готовит говяжью печень. Вернее готовит, но только для меня!
— А! — словно испытав огорчение, протянула девушка. — Думала, что ты скоро станешь папой?! Хотела поздравить!
Кайрат записал долг.
— Ильсия, обязательно поздравишь! Надеюсь, мы с Лилькой не задержимся в бездетном состоянии!
— Ой! Когда я забеременела, у меня вообще крышу сносило, — потрясла она кончиком ножа, — хотела есть! Чувствовала голод. Всегда! И постоянно жевала. Причём, было всё равно, что именно жевать. Могла соединить разные ингредиенты, вовсе не подходящие по вкусу.
— Это как? — Кайрат показал на железный поднос, — поедала говяжью печень и шоколадные конфеты?
— Приблизительно, — весело рассмеялась Ильсия. — Однажды мужа и меня пригласила в гости его тётка. Она испекла в печи хлеб. А я уже была в положении. Когда мы зашли в дом, я чуть с ума не сошла от аппетитного хлебного запаха. Тётка сразу пригласила к столу. Я едва сдерживала себя, чтобы не оттолкнуть мужа и очутиться первой за столом. Расправилась с большой плошкой супа. Тётя нарезала хлеб и выставила в глиняной тарелке. Эта тарелка стояла, как раз перед моими глазами. Я скромно взяла один кусок. Съела. Второй кусок. Тоже съела. Затем, пока муж и тётя беседовали, осторожно, будто хитрая кошка, слямзила ещё один кусок мягкого и пахучего хлеба.
— Ты, Ильсия, хотя бы поддерживала разговор? — искренне захохотал Кайрат, — или жевала и жевала, как корова на лугу?
— Старалась, поддерживать, — улыбнулась продавщица, — не могла показаться перед мужниной тёткой проглотитом и обжорой. Но и жевать не забывала. Когда я слопала половину буханки, мне стало стыдно!
— Почувствовала вину?
— Да, Кайрат. Но вину не за то, что я съела половину хлеба, а вину за то, что мне жутко хотелось ещё. Я не насытилась и была голодной!
Кайрат не выдержал и рассмеялся в голос.
— Ай да, Ильсия?! Ай да, слонопотам?!
— Я не знала, куда вместилась половина буханки, но у меня возникло ощущение, что я будто только села за обеденный стол. Мой желудок был пуст, словно я целый день убирала на поле картошку.
Кайрат беззаботно затрясся от смеха.
— Смею предположить, что тебя, Ильсия, никогда в жизни больше не пригласит в гости мужнина тётка. Наверняка, она подсчитала убытки после твоего визита. Даже, несмотря на то, что ты беременна.
Не забывая об обязанностях, девушка поставила чистый поднос и стала сортировать мясную труху.
— Мужнина тётка оказалась доброй женщиной, — сказала Ильсия, — она вошла в моё положение и поступила, как гостеприимная хозяйка.
— Значит, она заметила твой зверский аппетит?
— Это невозможно не заметить, когда пузатая гостья сметает со стола всё подряд, как сухая и забытая новогодняя ёлка скидывает иголки, оставляя лишь голые ветки. Тётка намазала деревенскую сметану, больше похожей по вкусу на масло, на хрустящую горбушку и, благодушно похлопав меня по плечу, протянула мне. Она подвинула ещё ближе тарелку с оставшимся хлебом и налила сладкий чай с молоком. Тётя очень тактично ухаживала за мной.
— Разве больше нечем было тебя кормить? — пожал плечами Кайрат, — раз ты обратила внимание на единственный хлеб?
— Почему? Стол ломился от угощений. Но этот хлебный запах…, как сказать? Тёплый…, уютный и такой…, мучной щекотал нос. Ей понравилось, что я похвалила её кулинарные способности. Остатки буханки она сложила мне домой. Помню, что я съела всё, до последней крошки, не доехав до дома.
— Это не ты слопала хлеб, а твой карапуз, сидевший в твоём животе!
— Так и есть! — сердечно улыбнулась Ильсия, начав писать стоимость на ценнике, — тётка от всего сердца пожелала родить славного наследника. Слава Аллаху, родила без проблем. В настоящее время с тёткой тесно общаемся. Сейчас мы ходим к ней уже втроем, и она всегда рада нас видеть. Когда она приглашает в гости,
