взглядом комнату. Кэт хватает Леона за руку. Мама судорожно прижимает ладонь к груди. Адреналин стремительно несется по моим венам, тяжело удерживать телефон так, чтобы картинка не тряслась. Мне нужно, чтобы все прошло идеально.
– Мы должны записать все снова, – говорит Джош. – Все это… Мара, я знаю, что тебе сейчас очень тяжело, но не можешь ли ты снова сесть на пол и поплакать еще несколько минут?
В комнате повисает мертвая тишина. Кэт устало смотрит на отца, а мы с Леоном обмениваемся взглядами.
– Ты… чего ты от меня хочешь? – ошарашенно переспрашивает Мара.
– Знаю, знаю. Но нам нужно переснять всего несколько минут. Это будет действительно особенный выпуск – мы посвятим его Марку. Его памяти. Вот почему мне нужно, чтобы ты еще раз показала эмоции на камеру. Разве ты не обязана сделать это ради Марка?
Тишина опускается на нас, словно мокрое одеяло. От подобного цинизма волосы у меня на затылке встают дыбом. Увы, но в глубине души я даже не удивлен такому поведению Джоша.
– Так, все, тебе пора уходить, – произносит Тони. Его голос звучит холодно и ровно, но пламя в его глазах говорит об обратном. – Сегодня ты цинично воспользовался горем трех скорбящих семей.
– Простите, – возражает Джош необычно вежливым тоном. – Но у нас есть право снимать у вас дома, и люди хотят это видеть. У меня есть список вопросов от наших зрителей. Мы в одной лодке…
– Стоп. – Тони прочищает горло. – Разве не странно, что всякий раз, когда ты задаешь нам острый, неприятный или просто оскорбительный вопрос, то обязательно делаешь примечание, якобы он «от наших зрителей»? Я лишаю тебя права вторгаться в наш дом. И посмотрим, как вы на это ответите, потому что на этот раз снимают вас.
Тони кивает в мою сторону, и у Джоша внутри как будто щелкает переключатель. Он бросается ко мне, но я поднимаю камеру, чтобы взять крупным планом его лицо. Джош тоже еще молод, и мне на мгновение становится неуютно при мысли, как скоро теперь кончится его карьера, а ведь он только получил собственное шоу, но отступать я не собираюсь. Я его не боюсь.
– Ты что, собираешься нас шантажировать? Ты понимаешь, что мы сразу же подадим на тебя в суд, стоит только видео выйти в эфир? Без нас… без меня НАСА не существует!
– Видишь ли, Тони хотел сказать, что я веду прямой эфир, а не запись. – Я смотрю на экран и поражаюсь, сколько человек смотрит нас в четверг в такую рань. – Восемьдесят пять тысяч зрителей, и их становится все больше.
– Сколько времени потребуется, чтобы видео стало вирусным? – вмешивается Тони.
Я на мгновение закатываю глаза, гадая, понимают ли люди старше тридцати, как видеоролики становятся вирусными и что вообще означает это слово.
– Немного, – отвечаю я, чтобы его успокоить, затем переключаюсь на фронтальную камеру. – По понятным причинам я прекращаю этот стрим. Наши семьи будут поддерживать друг друга в это непростое для нас время. «Стар-Вотч» теперь сюда дорога заказана, так что моя работа сделана.
В коридоре мы с Киарой даем друг другу пять, прежде чем она закидывает на плечо упакованную в чехол камеру и выходит из дома.
Когда телевизионщики уходят, в комнате воцаряется тишина. Затем, словно по заранее отрепетированному сценарию, все, кроме Мары, принимаются за дело. Леон и Кэт приносят соки, Тони хватает кружку Мары, чтобы налить еще кофе, а мама начинает резать запеканку.
Прямо на моих глазах напряженность, вызванная визитом «Стар-Вотч», начинает постепенно рассеиваться. Хрустальные стаканы для сока снова отправляются на полки. На замену им достают обычные стеклянные, а вместо ретрофарфора расставляют привычные бумажные тарелки. Музыкальный проигрыватель замолкает.
Пока все вокруг заняты домашними хлопотами, пытаясь придать атмосфере больше теплоты и уюта, я присаживаюсь рядом с Марой. Меня гложет чувство вины от подозрения, что я совершил большую ошибку. Мара горбится, но лицо ее по-прежнему ничего не выражает.
– Простите, – робко говорю я. – Я… не перегнул палку?
– Мы так много сделали для «Стар-Вотч», Кэл. – Она качает головой. – Знаешь ли ты, что до того, как НАСА подписало с ними контракт на съемки «Падающих звезд», им чуть было не пришлось полностью уйти в онлайн-вещание?
Я отрицательно качаю головой, и она продолжает:
– Помню, в детстве я смотрела «Стар-Вотч», чтобы узнать новости о знаменитостях и разные сплетни. Они показывали жизнь Голливуда такой гламурной. Но за прошедшие годы канал так часто менял направленность – реалити-шоу, модные шоу, кулинарные шоу с участием знаменитостей, – что это превратилось в сплошную борьбу за рейтинги. Я думаю, по пути они растеряли… вдохновляющую суть канала. По крайней мере, именно она мне так нравилась.
Такеры с моей мамой снова присоединяются к нам в общей комнате, в воздухе витает аппетитный запах запеканки, и все наклоняются поближе, чтобы послушать историю Мары. Кроме Тони, который выходит из комнаты, чтобы ответить на телефонный звонок.
– Но как только мы начали работать со «Стар-Вотч», – на ее лице на миг появляется улыбка, – я оказалась в шоу, где мне пришлось пить шампанское из этих причудливых фужеров и ухаживать за общественным садом, и вновь испытала все те чувства, которые ощущала в детстве.
– Одно время мне казалось, что Марку это тоже по душе, – смеется Кэт. – Он всегда с готовностью красовался перед камерой.
Мара всхлипывает, прижимая к носу салфетку.
– Ему никогда не нравился их акцент на сплетнях, но он любил быть в центре внимания.
Внутри у меня все бурлит, и я задаюсь вопросом, не могли ли мы найти какой-нибудь иной способ вправить «Стар-Вотч» мозги.
– Я не должен был так поступать, – произношу я, трогая Мару за плечо. – Я не догадывался…
Она прерывает меня, натянуто рассмеявшись:
– О, Кэл, дорогой, нет. Кому-то нужно было сбить с них спесь, и я рада, что ты здесь оказался. Ведь я собиралась опять сесть на пол. Серьезно.
Тони возвращается в комнату, и что-то в его походке заставляет нас тревожно подобраться.
– Что ж, много времени не потребовалось, – объявляет Тони. – Звонила Донна Шлейфер, и она в ярости. Они запретили «Стар-Вотч» входить в любой из наших домов, и НАСА рассматривает возможность полного расторжения контракта с ними.
Леон плюхается рядом со мной на кушетку, прижимаясь к моему боку.
– Ты сделал это, малыш, – шепчет он мне на ухо.
Меня накрывает волна острой печали при мысли о том, что Киара потеряет работу, а НАСА останется без «Стар-Вотч». Но я знаю, что в случившемся есть и ее доля вины. Я вспоминаю все интервью с Леоном и то, как Киара раз за разом пытала его вопросами о продолжении гимнастической карьеры. Вспоминаю колкие вопросы в адрес моего отца, Донны и всех, кто связан с этой миссией.
Зрители – по крайней мере, мои зрители – умнее. Им не все равно. Они радеют за эту миссию и стараются сделать эту страну как
