"Укрепи меня, Господи! Или возьми к себе, дай покой. У меня нет больше сил, я лишь слабая, несчастная женщина, но ты испытываешь меня снова и снова... Я не ропщу, Господи, но силы мои на исходе. Меня страшит мысль, подсказывающая выход. Но я боюсь так же, что не выдержу однажды и поддамся ей... Пощади меня..."
В изнеможении Гретхен уронила руки. Сорочка спустилась с плеча и, поправляя ее, Гретхен обнаружила, что она порвана. "Ланниган..." - досадливо поморщилась Гретхен. Некоторое время баронесса сидела в оцепенении, потом на коленях переползла на край кровати, встала. В комнате имелся большой шкаф, и за его дверцами Гретхен обнаружила несколько платьев, на других полках было аккуратно разложено новое белье. Перебирая вешалки, Гретхен выбрала шелковый пеньюар. Ей бы хотелось натянуть на себя что-то плотное, закрытое, что дало бы чувство защищенности, но она посмешила бы своего сторожа, если б принялась сейчас, среди ночи, облачаться в платье.
Шелк холодил, и Гретхен, зябко обняв себя за плечи, подошла ближе к очагу. Она не заметила, как дверь слегка приоткрылась, и в комнату проникло еще одно существо - огромная черная собака с короткой, атласно блестящей шерстью. Лапы ее неслышно ступали по ковру, она остановилась позади Гретхен, принюхиваясь, водила носом. Гретхен захотела согреть спину, обернулась и неожиданно увидела на уровне своей груди черную морду с горящими глазами пламя очага отражалось в них. С криком ужаса Гретхен отпрянула в сторону, заслонилась руками. Собака бросилась от нее в другую сторону. Миг спустя широко распахнулась дверь, и быстро вошел тот ужасный человек.
- Что с вами? - услышала Гретхен и в следующий момент - укоризненное восклицание: - Урс! Как ты посмел войти! Убирайся!
Придерживая за плечи, он подвел Гретхен к креслу.
- Это всего лишь собака, - виновато проговорил он.
- О, Боже... - помертвелыми губами едва выговорила Гретхен, голос ее дрожал.
- Простите его, он не хотел вас напугать. Ну, успокойтесь, ничего не случилось, чш-ш-ш, - он положил руку на голову Гретхен, медленно провел по волосам.
Лицо ее резко белело в полумраке, с ресниц сорвались две слезинки, медленно сползли по щекам, оставив мокрые дорожки.
- За что вы мучаете меня? - еле слышно, с трудом выговорила она. Разве вам, господин Ларт, лично вам, я причинила зло? За что же вы так со мной?.. Почему вы все не оставите меня? Почему мне нельзя просто жить?..
Ларт опустился на колени, взял ее руку в ладони.
- Я бесконечно сожалею о случившемся. Я знаю, жизнь ваша полна страданий, но не спешите и меня причислять к их числу. Может быть, я пришел помочь вам.
- Помочь? - Гретхен тяжело подняла глаза, выдернула руку. - Вы!? Послушайте, вы... - она в бессильном гневе сжала кулачки. - Оставьте меня! У меня больше нет сил! Хотите мне добра? Сделайте доброе дело - помогите мне уйти из этого мира, это самое больше, что вы можете для меня сделать. Хотите, я на коленях буду умолять вас?
- Нет. Я помогу вам, но не таким чудовищным способом.
- Ложь! Все ложь! - сорвалась на крик Гретхен, вскочила...
Но сейчас же опустилась обратно - в затылке встрепенулась и ожила боль, распускаясь тугим, пухнущим комком.
- Нет... - всхлипнула Гретхен, запрокидывая голову, вжимаясь затылком в спинку кресла.
Ларт взглянул в налитые чернотой глаза, в еще более побелевшее лицо и быстро вышел из комнаты. Он сразу вернулся с бокалом в руке. Гретхен, стиснув зубы, перекатывала голову из стороны в сторону, глаза ее были крепко зажмурены. Ларт подсунул ей руку под плечи, крепко прижал голову к себе, поднес бокал к губам.
- Пейте.
Она почувствовала терпкую густую жидкость на губах и проглотила ее. Это отозвалось таким пронзительным ударом боли, что Гретхен закричала, оттолкнула руку с бокалом, расплескивая его содержимое. Но Ларт крепче сжал ее, настойчиво проговорил:
- Пейте!
- Не могу... - едва слышно выдохнула Гретхен. - Больно... Больно!..
- Это лекарство, пейте! Или я силой волью вам в рот. Пей!
Захлебываясь, плача, Гретхен сделала еще несколько глотков, отстранилась.
- Не могу...
Ларт отставил бокал на пол и перенес ее на кровать. Он подсунул подушку под плечи Гретхен так, что голова ее оказалась навесу, лежащей на его ладонях. Пальцы гладили виски, шею, зарывались в волосы.
- Потерпите, потерпите чуточку, Гретти... Сейчас все пройдет, вот увидите. Вам уже легче. Боль уходит. Все будет хорошо...
Как ни странно - Гретхен не верила своим ощущениям - боль и вправду стала уходить. Но всегда приступ длился несколько часов, изматывал ее до полусмерти, давал обманчивый отдых лишь в минуты беспамятства. Никакие микстуры не помогали. А теперь происходило странное - боль свернулась крохотным комочком, и только в висках продолжало тупо ныть. Но это уже почти что ничего. Это пройдет.
Гретхен перевела дыхание, все еще не веря, что так скоро избавилась от страдания, проговорила неуверенно:
- Все... Все прошло...
Ларт передвинул подушку ей под голову, взбил, осторожно опустил на нее Гретхен.
- Теперь непременно спать, - сказал он, укрывая ее одеялом.
Она провела ладонью по лбу, движения ее были неверными, пальцы дрожали. Попыталась улыбнуться.
- Благодарю вас...
- Дело всегда убедительнее слов, не так ли, баронесса? - Гретхен медленно подняла на него глаза. - Не надо, я не жду ответа. Но вы согласны, что сейчас вам необходимо спать?
- Да, я знаю.
- И вы собираетесь уснуть?
- Я постараюсь.
- Позвольте, я останусь здесь, и подожду пока вы не уснете. Я помешаю вам придумывать разнообразные страхи и пугать себя еще больше.
- Вам не нужно мое позволение...
Не пытаясь опровергнуть эти слова, он сел в близко придвинутое кресло, взял руку Гретхен, легко погладил ее пальцы. Странно, она не посчитала это дерзостью, напротив, это показалось так хорошо. Потянуло закрыть глаза, сбросить с себя все напряжение, отдаться успокаивающему теплу бережных рук... Скоро дыхание Гретхен стало сонным, тихим, мышцы лица расслабились. Сейчас ничто не говорило о тех страданиях, которые она терпела несколько минут назад. Щеки порозовели, будто и не покрывала их недавно смертельная бледность, разгладились темные стрелки бровей.
- Благодарю тебя, мать Гелла, - прошептал Ларт. - Возможно, у тебя были более прилежные ученики, но не было более благодарного.
Глава третья
где баронесса, наконец, рассмотрит своего похитителя
и ни на гран не поверит ему,
а так же еще об одном знакомстве
Проснулась Гретхен поздно. Открыла глаза и увидела Ларта.
Низко опустив голову, он сидел в кресле, погруженный в свои мысли. Гретхен, не скрываясь, рассматривала своего похитителя - до сих пор она его почти не видела. Прямые темно-русые волосы челкой спускались до бровей, закрывали уши, плавной дугой ложились на шею. Скрещенные руки бугрились мускулами под тонким полотном просторной рубашки. Распахнутый ворот белой рубашки вызывающе обнажал загорелую шею - вероятно, она была незнакома с шейным платком. Твердый подбородок был сейчас опущен на грудь... Четко очерченные губы... Он был варварски, дико красив, в этом мужчине совершенно отсутствовала светская утонченность, которую Гретхен привыкла видеть в окружавших ее представителях сильной половины человечества. Хотя... как часто это была только внешняя видимость - как смокинг, галстук, безупречной чистоты рубашка... В этом же человеке отсутствовала даже внешняя светскость - от него исходило ощущение первобытной силы.
В сердце Гретхен проник знобящий холодок предчувствия, что ее снова ждет поражение - снова найдется хозяин ее судьбе, он сделает все, что задумал, и она ни коим образом не сможет помешать, у нее нет ничего, что было бы достойно противостоять этой силе... Да знать бы чего он хочет! Каковы его истинные намерения? Он не сказал правды, а у нее одни только догадки... Он так трогательно заботлив... Ах, ведь вчера она заболевала, а он сумел каким-то образом это остановить! Принудил выпить лекарство... Гретхен нахмурилась, вспомнив, что засыпала, вложив свою руку в его ладонь. Щеки ее порозовели. Как она позволила?! Это было наваждение! Не иначе как ум ее помутился от боли, и она не давала себе отчета в своих поступках, а может... причина в его зелье? Нельзя, ни в коем случае нельзя доверяться ему! Ведь разочарование настанет неизбежно. Гретхен, неужели ты забыла, как это мучительно - разочаровываться? Неужели жизнь не научила тебя быть недоверчивой и осторожной? Нет, довольно. Теперь она знает цену вкрадчивому добросердечию. Да разве он уже не обманул ее, заставив поверить своим глазам, своей доброте, - а в полночь разбойно проник в замок... Этого человека нисколько не заботит ее судьба, ему лишь надо, чтобы она стала покладистой, смирной, чтобы доставляла как можно меньше беспокойства... Он только посредник между ней и кем-то другим, кто нанял его за деньги. Сейчас он их отрабатывает. Или зарабатывает. И чем удачнее вкрадется к ней в доверие, тем успешнее выполнит работу.
