ты. Какая разница, чего я хочу? У меня нет рычагов воздействия. Мы даже номеров телефонов друг друга не знаем.
– Я знаю, – сухо сказал Олег.
Алена смутилась, но не сдалась.
– Откуда мне знать, что ты знаешь? Ты никогда мне не пишешь и не звонишь.
– Я каждую ночь с тобой. Куда мне тебе писать? В туалет? Если бы ты попросила, я дал бы тебе свой номер!
– Я бы хотела, чтобы ты дал его сам! А про продукты мы уже говорили! Я объяснила, что на мели. И это единственная проблема, которую нужно решать вдвоем! Попроси у папки денег на колбасу, любимый!
Олег с трудом сдержал крик.
Рука непроизвольно сжалась в кулак. Кожа натянулась и боль привела его в чувства.
Олег, поморщившись, достал телефон. Набрал было номер, но тут же сбросил. Он не особенно хорошо разбирался в женщинах, но даже он понял: сейчас не тот миг, чтобы пытаться заказать пиццу. Алена ждала. Причем, очень нервно.
– Ты, правда, любишь меня? – спросил Олег прямо.
И загадал: ответит, он прямо сейчас берет ее за руку и везет к себе. С вещами. В его холодильнике еда все время была.
– А ты меня?
– Это да или нет? – уточнил Олег.
– Это – встречный вопрос.
– Люблю!
Она задохнулась от неожиданности и обхватила себя ладонью за шею.
– Ты? – подтолкнул Олег.
– Ну, естественно!.. – пробормотала Алена и тут же врезала. – Ты уже задумывался о будущем?..
На этот раз задохнулся он.
Олег знал, что девушки только и делают, что задумываются о Будущем. Обычные девушки. Ему казалось, Алена-то необычная. Что она, как и он сам наслаждается настоящим… Олег сглотнул. В его воображении появилась тетка из ЗАГСа, которую он видел на свадьбе отца и Макса. Тетка скалила зубы, поглаживая красную папку, в которой был листок с торжественной речью.
Олег моргнул. Тетка исчезла, но вместо нее появилась девочка, похожая на Сабину и завопила: «Папоська!»
Олег отшатнулся и сел. Почему он не послушал умных людей и не привез продуктов?!
– Будущего? – испуганно повторил он эхом. – Я думал, мы просто доедем до Южного, и ты сготовишь пожрать…
В глазах Алены что-то померкло. Они стали пустыми и страшными, как окна в разбитых войной домах.
– Пожрать? Ты говоришь о любви, чтоб я тебе пожрать приготовила?
– Ты же сама сказала, что ты голодная, – бессильно, в последний раз попытался он, но не закончил: она уже шла к двери. – Алена!..
– Поезжай домой, купи пянсе по дороге.
– Не начинай, а?..
– Это ты начал! Люблю ли я? О, да! Я люблю! Настолько, что сплю с тобой за бесплатно. Настолько, что ничего не требую, понимая, что у тебя самого ни хера, кроме папкиных денег, нет. И я тебя ни словом не попрекнула! Ни разу! А ты уже требуешь, чтобы я покупала тебе еду!.. На какие шиши? Мне на панель идти, чтоб кормить тебя? Или, что мне делать?
– Я не… Я не подумал. Ты же работаешь… Ты же что-то ешь…
Олег умолк, так жалко дребезжал его голос.
– О, да! Работаю, – подтвердила Алена. – И я ем!
Она разрыдалась было, но тут же умолкла.
И то, как она заставила себя замолчать, поразило Олега сильнее, чем ее слезы.
– Я почти восемь лет работала в ночных клубах! И я знаю все запахи, что ты приносишь, когда приезжаешь! Но я ни разу в жизни не встречалась с кем-то там, как с тобой! Ни разу! Я всегда держала себя в руках. С тобой… Ты держишь меня за шею! Я это понимаю, но я настолько люблю тебя, что готова все подряд замолчать, лишь бы не терять тебя. Но вот саму себя я, видимо, потеряла…
Алена потерла лоб.
– Так больше продолжаться не может, – сказала она так горько, что у Олега дрогнуло горло. – Я очень тебя люблю, но мне пора задуматься, как жить дальше. Олег, я не хочу, чтобы ты ко мне приезжал.
Что мы тебе не так сделали
– Сынок, – сказал Кроткий особо отцовским тоном. – Сынок, сынок… Что твой отец и я упустили, когда мы тебя воспитывали?
Олег с трудом разодрал глаза. Сил поднять голову, чтобы узнать, кем кончаются стоящие перед постелью ноги, у него не было. Вокруг него шевелились какие-то тела и плотоядно хихикали. Он застонал, закрывая лицо ладонью.
– Тебя от кокса ломает, или от стыда? – риторически спросил Кроткий.
Олег с каким-то неловким чувством припомнил, как он сидел в «Великано» и совал деньги в джинсы каким-то девушкам, плясавшим перед ним на столе. И кокаин, и виски, что пил, как в последний раз… Вчера кто-то ляпнул, что кокаин замедляет действие алкоголя. Знать бы, кто именно. Он бы той твари доступ воздуха в легкие чуть замедлил. Олег осторожно наклонил голову, ожидая, что мозг потечет через ноздри. Он не потек. Нос был забит, как при гриппе.
– Так, девушки, среди вас есть некая Алена? – опять спросил Макс.
– Мы все! – кокетливо ответил кто-то из девушек.
Олег зажмурился. Кажется, вчера это казалось ему забавным. Он сам изображал Станиславского. И девки делали все, что он говорил: танцевали на столе, на нем, показывали сиськи… Аленкины были недостижимы.
Что скажет его отец? Ведь он же просил его, он же предупреждал!..
– Отлично, – Кроткий был кроток и терпелив. – Тогда собираемся все и… все идем на хер!
Олег хотел возразить, но его затошнило вдруг, он резко подался вперед, и рвота обрушилась в подставленное ведро.
Час спустя, приняв душ и напичканный какими-то лекарствами от похмелья и возможных последствий прошедшей ночи, Олег сидел у себя на кухне. Слегка наклонившись вперед, закутавшись в плед, словно Александр Македонский в горах, он ощущал себя слабым, как червь. Макс молча заваривал чай. Бархатный, травяной запах наполнял проветренную кухню. Девок не было. Олег был этому рад. Ему были противны сами воспоминания. Лучше бы уже групповуху запомнил, чем то, что он творил в клубе.
– Что случилось, Ромео? – Кроткий поставил перед ним чашку. – Принцесса отлучила тебя от сиськи?
Олег поморщился и придвинул кружку. Он ожидал, что его стошнит от одного запаха, но его не стошнило. Больше того, тошнота отступала. Накатывал голод.
– Это та корейская хрень, что отец привозит? – спросил он у Макса. Разговор был неотвратим, и Олег хотел начать с худшего. С вопроса: знает ли Кан.
Макс рассмеялся, покачав головой. Он выглядел свежим и очень довольным жизнью.
– Знаешь, я в твоем возрасте верил, что будь я таким вот со всех сторон светленьким, девки бы меня на самом деле любили.
– Они и так тебя любят, – ревниво буркнул Олег. – Ты такой, блядь, красивый и зажигательный, что вот если бы, блядь не Соня!.. Адресок дать?
– Утихомирься! – прикрикнул Макс.
Олег осел, закусив губу.
Алена как-то ляпнула, что Кроткий очень красив и это воспоминание ударило ему в голову. Стэн тоже был брюнетом. До того, как начал седеть. Может, она предпочитала брюнетов? Ревность
