могу готовить.
– Да, ты сказала. Но ты стоишь тут и думаешь, когда до меня дойдет. Что именно? Давай пожрем и обсудим.
– Это не то, что ты думаешь.
– Я надоел тебе? Я должен тебе платить?
– Ты идиот или притворяешься?!
– Я не идиот. Я был контужен и это сказывается. Но я попробую сконцентрироваться, как надо. Объясни мне. Что я должен понять?!
– Я подыхаю от голода, – сказала она. – Я уже неделю ем йогурты или гречку с макаронами и больше ничего!
Олег презрительно рассмеялся. Он многое мог бы ей рассказать о голоде. О голоде и побоях. О голоде и том унижении, что испытываешь, позволяя трахать себя за кусок хлеба. О том, как сам отрывался, вернувшись домой.
Олег стиснул зубы, чтобы не заорать. Если она узнает, она, понятно, уже не позволит ему приезжать, когда ему вздумается и лапать себя за сиськи. Это она позволяет мажорчику, сыну Кана, а не поломанному инвалиду войны, чьи травмы медалями не закроешь. Он сам до сих пор не вычистил из памяти то, через что прошел. Не смыл с себя всей той грязи… И даже рассказать о ней никогда не сможет. А она стоит и ругается с ним из-за сраной гречки.
– Так приготовь что-нибудь другое!
– Из чего?
Олег посмотрел в окно. Круглосуточный магазин, как и во всех кварталах жилых домов. Небольшой зеленый киоск с решетками на освещенном окне.
– Не знаешь, как ходить в магазин?
Она побелела, потом покраснела.
– У меня денег нет!
– На салоны находишь.
– Это важнее! – прошипела Алена. – Думаешь, я так выгляжу, потому что хорошо сплю?! Может, ты не в курсе, но если я не стану ходить в салон, то…
– Не ори на меня! Пожалуйста! – перебил Олег. – Хочешь, чтобы я покупал еду, когда приезжаю, так и скажи!..
– Раздай на паперти! – рявкнула она, припав к столу, как собака. – Я еще не пала так низко, чтоб трахаться за еду!
Красная пелена окутала его мозг. Помимо воли, она ударила в самое больное.
– Ты просто никогда не голодала по-настоящему, ты, сука! Иначе трахалась бы даже за обещания принести еды!
Она осела, отшатнувшись от его крика. Олег развернулся и выскочил, яростно грохнув дверью. Еще секунда и он бы ее убил.
Сестра и блудные женщины
По дороге домой, он проехал на всякий случай, мимо Диминой городской квартиры. На кухне горел свет. Он припарковал машину и позвонил в домофон.
Повторная беседа с Хомяком заняла чуть-чуть больше времени, поскольку Олег был очень сильно не в духе, но это помогло ему снять стресс. Поработав над его почками, Олег уже не стесняясь, от души, врезал «адреналиновому титану» в морду и, посоветовав не упоминать Станиславского, если жизнь дорога, поехал искать совета.
– Блядь! – сказала Ангела, расставляя тарелки, пока ее муж сушил волосы после душа.
Когда Олег просил помощи, она всегда вспоминала беспутных женщин.
– Это нечестно! Ты знаешь, что я тебе обязана по гроб жизни и ставишь раком!
– Раком ты меня не интересуешь, – ответил он, помогая ей, накрывать стол к завтраку. – Как насчет старой доброй миссионерской? Ты моя, а я твой. Глаза в глаза, французские поцелуи?.. А если твой муж нас застукает, ты скажешь, что я – твой брат.
– Придурок… Я не могу обсуждать подружек за их спиной. У меня их и так всего две. Остальные меня ненавидят.
– Это все из-за твоей красоты, – угрюмо польстил Олег и, налив себе кофе, сел. – И твоего ума с аналитическими способностями… Не потому, что ты ведешь себя, как свинья.
– Болван!
– Серьезно, Ангела! Я же не прошу тебя о чем-то плохом. Я просто хочу понять, что я ей не так сделал?
– Ты все сделал так. Логически. Она просто хотела бы, наверное, чтобы ты догадался и сам купил продукты.
– Да? Может, еще полы помыть, пока она спит? Почему она может брать деньги Стэна и не может брать у меня?
– Да потому! – вспылила сестра, повышая голос. – Это такая этика ночной жизни: не разводить любимых мужчин. Что тут не понятного?! Господи!.. Она тебя любит, видимо! Как можно низводить тебя до клиента?!!
– Доброе утро, – в кухню вошел сам Кан. – Что ты опять орешь? Я тебя не удовлетворяю?
– Меня Олег удовлетворяет. В мозг.
– О, господи, – Кан потер глаза. – И ты здесь. Не плачь, сынок. Папа купит тебе здоровую на голову проститутку. Плохие женщины имеют те же дырки, что и хорошие…
– Только более разработанные, – вставила Ангелина. – Вот, скажи мне, что такого ужасного в том, чтобы мужчина купил продукты, если у девушки тупо нет денег?
– Что так? Станиславский не в городе? – Дима сел. – Почему она может брать деньги у одного из них, но никак не может взять у другого? Или Стэна она тоже за продуктами посылает? Прям, так и вижу, как он стоит в продуктовом и выбирает яйца покрепче, чтобы ей угодить.
Ангелина уставилась на него, словно кулаком подавилась.
– Ой, все! – сказала она, бросив полотенце. – Если он тебе дороже меня, то и спи с ним, раз он такой распрекрасный!
Дима развел руками. Они вместе послушали грохот шагов и двери.
– Я больше всего люблю логичность и тонкие филигранные аргументы, которые она умеет найти.
– Я это слышу! – раздалось из спальни.
– И слух, – крикнул Кан. – Но ты не ответила на вопрос, который я задал.
Дверь хлопнула снова. Дима устало потер виски ладонями.
– Господи, почему я не дал убить себя в девяностые?.. У тебя пистолет заряжен? А-а, тебе же нельзя играть в пистолет.
– Извини, – выдавил Олег. – Я, кажется, понял, почему ты просил меня избегать Алену. Но теперь уже поздно.
Дима невесело рассмеялся.
– Было поздно уже в тот день, когда я просил. Эти бабы, как наркота: сначала ты покупаешь их, ради мимолетного кайфа, а потом уже не можешь без этого кайфа жить. Хочешь совет? Купи ей, что она хочет. Яйца ей свои поджарь и отдай. Все равно они тебе уже не принадлежат, раз ты просишь совета у Ангелины.
Олег скривился.
– Ты что, не проснулся еще? Ты слышишь, что ты советуешь?
– Я-то уже проснулся, а ты еще спишь… Знаешь, я очень сильно, до одури, любил твою мать. И она позволяла мне это. Любить ее. Я был для нее выгоднее, чем Витька. Но любила она его. И это он испортил ей жизнь. Не я, веришь?.. Когда я встретил Ангелу, уже через много лет, я сразу в ней это уловил. Яд. И я влюбился. Второй раз, снова потерял голову. Она токсичная, сама того не желая. Я думал, что она меня мучает, но… как она Кроткого изводила, это было страшно. Я думал, что он в итоге ее убьет. Как себя самого в нем видел с Оксанкой… А Кроткий, это не я. У него баб были табуны… И она его чем-то все равно зацепила… Алена твоя такая же. В ней
