Машина остановилась, завизжала проволока, и к машине не торопясь подошла и остановилась огромная серая собака, похожая на волка. Михаил Степанович обхватил ее за шею и сказал:
- Вылезайте.
Я вылез. Впереди меня очутился один из моих спутников. Он слегка дотронулся до моего плеча и сказал, показывая на дом:
- Пошли.
Тут я впервые увидел его лицо - светлые глаза, аккуратно зализанные волосы, тяжелые скулы. Второй мой спутник был высок, худощав, костист, осыпан золотыми веснушками, рыжеволос. И хотя на первого, плотно и крепко сбитого, он совсем не походил, ясно было, что оба они существа одной и той же породы, оба одинаково подтянуты, чисто вымыты, ухожены.
- Пройдемте, - пригласил или приказал мне первый.
Пошли. Он впереди, я за ним, рыжий сзади. Он привел меня в большую комнату с завешенным окном, письменным столом около него и книжным шкафом в углу, выдвинул ящик стола, вынул оттуда кипу "Огонька", два-три номера "Вокруг света", положил все это на стол и вышел, плотно закрыв дверь, и сказал: "Только одну минуточку". Я постоял, посмотрел, потом перегнулся через стол и поднял занавеску. Окно упиралось в забор и мощные ворота, заложенные бревном. Между забором и окном не было ничего - белый песок, и ни кустика, ни цветика. Я опустил занавеску, подошел к шкафу и стал рассматривать книги. Впрочем, книга была только одна: Большая Советская Энциклопедия в новешеньком зелено-красном переплете. И тут в комнату вошел Михаил Степанович.
- Ну как, нравится вам у нас? - спросил он радушно. - Ведь вы, наверно, по этой дороге никогда не забирались?
- Нет, - сказал я.
- Ну вот теперь поднялись и увидели, как живем! Садитесь, садитесь, пожалуйста, курите. Этот дом сейчас пустует. Здесь живут иногородние преподаватели Высшей пограничной школы, когда они к нам приезжают. Ведь и сама школа рядом. Я преподаю в ней международное право, а Софа - моя аспирантка. Я руковожу ее практикой.
- Ах вот как! - сказал я.
- Да, вот так. Да не стойте, садитесь. Вы же гость. - Он поглядел на меня и улыбнулся. - Тут ведь вот какое дело. Да, стойте-ка, я сейчас принесу стул и приду - поговорим.
Он вышел, аккуратно притворив дверь за собой. Пришел он только минуты через полторы со стулом и портфелем.
- Тут вот какое дело, - продолжал он, ставя стул и садясь. - Тут довольно смешное дело. Вам Потапов про удава рассказывал?
- Да, - ответил я.
Он юмористически сморщился.
- И наверное, вы еще и в газете что-нибудь читали про него?
- Читал.
- А видеть его не видели? Нет, конечно. Ну а человека, который видел этого удава, вы встречали?
- Ну да, Потапов, - сказал я. - Он даже стрелял в него раз.
- Но промахнулся. Отлично! Запомним... А еще кто видел этого удава? Какие-то пионеры, которых так и не разыскали. Да? Пастушонок Петька, которому двенадцать лет и который, когда его стали расспрашивать, ничего путного рассказать не мог. Стрелял в кого-то дядя Потапов, а в кого разглядеть не смог. А еще кто?
Я молчал.
- Вы понимаете, о чем я говорю?
- Да, откровенно говоря, нет, - ответил я.
- Да неужели нет? - удивился он. - Фантастика все это... Никакого удава в горах нет и никогда не было. Зоологи нас просто на смех подняли. Удав перезимовал в сугробах! Да это все равно что сказать:
у меня в подполье завелась щука.
- Постойте, постойте, - сказал я, - так, значит, Потапов врет?
- Значит, брешет наш Потапов как сивый мерин, - ответил мой собеседник ласково, - вводит, как говорится, в заблуждение общественное мнение и советскую печать.
Я молчал и смотрел на него.
- Вижу, вы все еще сомневаетесь, - покачал он головой, - тогда прочтите вот это. "Социалистическая Алма-Ата" за вчерашнее число.
Я взял газету. Наверху страницы были изображены обезьяны, карабкающиеся по решетке, попугаи на кольце, лев с гневно занесенным хвостом - и все это в окружении больших вертлявых букв.
- Да читайте, читайте, - сказал Михаил Степанович. - Вслух читайте.
- "Уж много дней свежевыкрашенное здание на колхозном базаре привлекает к себе любопытных..." - прочитал я первые строчки и перевернул газету, чтоб посмотреть, когда она вышла.
- Номер сто шестнадцать от двадцать восьмого числа этого месяца, услужливо подсказал Михаил Степанович. - Открылся новый зверинец: львы, тигры, крокодилы, страусы, удавы. А вы тут сидите в горах и ничего не знаете. Прочитайте вот тут отчеркнутое красным карандашом.
"Демонстрируя удава, - писала газета, - директор напомнил, что летом этого года в одной из Алма-Атинских газет появилось фантастическое сообщение о сбежавшем из зверинца удаве, будто поселившемся в садах колхоза и даже перезимовавшем в прошлую особенно суровую зиму. Тропический гость никак не может акклиматизироваться в Алма-Ате. Он погиб бы через несколько дней при нашем климате. Да вдобавок удав и не сбегал.
Вся история с удавом - выдумка досужего, не очень грамотного любителя желтеньких сенсаций".
- Да, но к чему ему все это? - вырвалось у меня.
- Вот, - удовлетворенно сказал Михаил Степанович. - Вот наконец-то вы задали совершенно дельный вопрос. К чему подняли весь этот шум? А шум поднят действительно немалый. В республиканской газете - одна статья, в вечерней газете - другая. А затем эта история вынырнула за границей и появилась знаете где? В фашистской Германии. В газете "Фелькишер беобахтер" опубликована большая статья о всей этой фантастике. Интересно?
- Чрезвычайно, - воскликнул я, - но все-таки до меня еще не полностью доходит, что все это значит.
- А надо, чтоб дошло, надо, - строго сказал Михаил Степанович. - Для" вас это просто необходимо. Я пытался дать вам это понять, но вы... Давайте зададим себе вопрос: кто мутит воду, кто распускает слухи? Бригадир Потапов. Ну а что собой представляет этот Потапов, кто он такой, а?
Я молчал.
- Ну кто он такой - скажите?
- Бригадир шестой бригады, - ответил я.
- Точно! - обрадовался Михаил Степанович. - Бригадир шестой бригады колхоза "Горный гигант". Но это сейчас он бригадир, а кем он был раньше? Вот стали мы дознаваться и дознались. Оказывается, был он белоказаком, участвовал в мятеже девятнадцатого года. Потом бежал из города Верного в Кульджу, то есть на китайскую границу. Доходит это до вас? Брат Потапова в прошлом году арестован и осужден за вредительство, он находился в связи с консулом одной из враждебных держав и получал задания от иностранной разведки. Во всем этом он сознался. Вот вам вторая и, так сказать, неожиданная сторона бригадира Потапова. Вы всего этого, конечно, не знали, улыбнулся он.
- Про брата знал, - сказал я неожиданно для самого себя.
Он удивленно посмотрел на меня.
- Откуда же?
- Он рассказывал.
- Да? - Секунду Михаил Степанович молчал, а потом воскликнул: - Ловко! Вот подлец! Прет напролом! Ну, раз вам это уже известно, то и дальнейшее не удивит. Вот. - Он вынул из портфеля и положил передо мной почтовый конверт, адрес был напечатан на машинке. - Обратите внимание - обратного адреса нет. Так что сразу не поймешь что откуда. - Он вынул из конверта письмо, отпечатанное на машинке, подал его мне и сказал: - Читайте!
"Германская Империя,
Министерство Иностранных дел,
Консульский отдел
Уважаемый г. Потапов
Обращаемся к вам по поручению Немецкого общества акклиматизации животных. Означенное общество, существующее с 1848 года и объединяющее виднейших ученых Германии, обратилось к нам с просьбой выяснить все обстоятельства, связанные с появлением удава в горах Алма-атинского Алатау. "Самый факт, - пишет нам секретарь общества проф. Фохт, - что столь теплолюбивое животное, каковым является удав, могло провести суровую континентальную зиму, заслуживает всяческого внимания и детального изучения". Он надеется, что вы поймете, какое значение для науки имеют наблюдения, подобные тем, которыми вы располагаете, и поэтому просит не отказать нам в информации. В случае получения подобных сведений президиум общества перешлет вам диплом почетного члена-корреспондента, дающий право на посещение всех заседаний, выставок и мероприятий общества. Адрес общества...
...Если это вас устроит больше, вы можете сноситься с нами прямо через Германское консульство.
С почтением..."
- Ну, что вы скажете? - спросил Михаил Степанович, когда я положил бумагу на стол.
- Оригинально.
- Оригинально, - вздохнул он. - Хорошо, если бы это было только оригинально. Теперь вспомните шум, который был поднят, статьи в газетах, это самое отношение, и вы поймете смысл и содержание следующей бумаги, которую я вам сейчас предъявлю. На этот раз она исходит из советского учреждения и советских людей. Бумага эта, конечно, строго секретная. Но уж если говорить, то говорить начистоту. Вот с этого места.
И он достал из портфеля другой конверт - большой, глянцевитый, без всяких надписей, вынул из него какую-то журнальную вырезку на немецком языке и отложил в сторону, потом бумагу, напечатанную на машинке, загнул ее начало и конец, дал мне и сказал:
