что мы добрались до фумарол. Земля становится белой с желтым. Все, что я чувствую, – это запах серы. Вместо вихрей охлажденной лавы, похожих на растаявшее мороженое, у меня под ногами теперь бесконечное количество мелких камней, которые легонько звенят под моими кроссовками, а из трещин в земле, похожих на вентиляционные отверстия, вырывается пар.
– Там, – указывает Габриэль на место, где из-под земли сочится лимонно-зеленый дым.
Я нахожусь в шести футах от действующего вулкана.
– Почему ты сделал перерыв? – спрашиваю я.
Он поворачивается ко мне и отвечает:
– Потому что купаться в магме не так полезно для здоровья, как принято считать.
– Нет, – мотаю я головой. – Почему ты сделал перерыв в работе гидом?
Габриэль молчит, и я полагаю, что вновь не дождусь ответа на свой вопрос. Но быть может, что-то в этом первобытном пейзаже и близости к бьющемуся сердцу планеты заставляет его передумать, потому что внезапно Габриэль опускается на желтую землю и начинает свой рассказ:
– Я должен был вести экскурсию для дайверов на Гордон-Рокс. – (Я опускаюсь на землю прямо напротив него, и наши колени почти соприкасаются.) – Двенадцать аквалангистов на прогулочном катере. Мы делали это уже сотни раз. Прежде чем дать отмашку остальным, мы с отцом проверяем, насколько условия благоприятствует дайвингу. Так уж у нас заведено. Я погрузился в воду, а отец остался в лодке. У поверхности воды я заметил небольшое течение, но значения ему не придал. – Габриэль продолжает, не сводя с меня глаз. – Гордон-Рокс – это утес под водой, возвышающийся над поверхностью небольшой скалой. Мы подплыли к прогулочному катеру и провели инструктаж по технике безопасности. Поскольку дайверов было много, мы взяли две pangas. Всем были даны одинаковые инструкции: уйти под воду на двадцать футов как можно быстрее и повернуть направо. Но как только мы оказались под водой, стало ясно, что океан уже далеко не так спокоен. Течение было быстрым и уходило вниз на огромную глубину.
Габриэль всматривается в горизонт. Я понимаю, что он видит перед собой не горный пейзаж, простирающийся на мили вокруг.
– Десять дайверов рассредоточились по правую сторону от утеса. Но одного, недостаточно опытного в подводном плавании, течением унесло влево и глубоко вниз. Отец сделал мне знак рукой. Сперва он указал на остальных дайверов, а затем сделал так, – Габриэль складывает указательные пальцы вместе, – давая мне понять, чтобы я оставался рядом с ними. Я знал, что он собирается вызволять потерявшегося аквалангиста. Я наблюдал за тем, как он ринулся в поток, а когда отец пропал из виду, я присоединился к остальным. – Он качает головой. – Группа дайверов цеплялась за скалу. Добравшись до нее, я вывел аквалангистов на поверхность и дал сигнал рулевому одной из лодок, чтобы он помог им выбраться из воды. В полумиле к северу от нас рулевой второй лодки подбирал других дайверов, которые всплыли на поверхность воды чуть подальше. Все это заняло какое-то время. Я метался туда-сюда, пытаясь по головам пересчитать дайверов и убедиться, что всех их вскоре подберут лодки. Как только все заняли свои места, я сосчитал участников экскурсии – одиннадцать аквалангистов, не считая меня самого. Отец с последним дайвером не поднялись на поверхность. Мы отдалились влево от скалы. Я одолжил бинокль у рулевого нашей лодки и принялся пристально вглядываться в поверхность воды, высматривая голову в костюме или хоть какое-то движение, но океан… – голос Габриэля прерывается, – такой чертовски большой.
Он замолкает, и я беру его руку в свою ладонь. Затем кладу обе руки на свое колено.
– Через час я понял, что он не мог выжить. Течение было таким сильным, что вполне могло унести его на сотню футов вниз, а то и больше. Количество кислорода в баллонах рассчитано на неглубокое погружение, и отец отлично понимал, что уход на большую глубину повлияет на способность его мозга нормально функционировать. На такой глубине воздуха ему хватило бы только на десять-пятнадцать минут. А если учесть, сколько сил ему пришлось потратить на то, чтобы догнать потерявшегося дайвера, надуть его компенсатор плавучести и отстегнуть свой грузовой пояс… Вероятно, времени у него было еще меньше.
Я вспоминаю, как умер мой отец. В тот момент меня не было рядом с ним. Все произошло слишком быстро, но в больнице я смогла хотя бы увидеть его тело. Я помню, как сжимала его холодную руку и не хотела отпускать ее, поскольку знала, что прикасаюсь к нему в последний раз.
– А тело твоего отца, – начинаю я, – его когда-нибудь… – Но закончить я, кажется, не в силах.
Габриэль качает головой.
– Тела сгинувших в океане не всплывают на поверхность, – тихо говорит он.
– Мне так жаль. Какой жуткий несчастный случай!
Его взгляд устремляется вверх.
– Несчастный случай? Вся вина за произошедшее лежит на мне.
Я смотрю на него, не в силах скрыть свое удивление:
– Как это?
– Это ведь я проверял условия перед погружением. Очевидно, я неправильно их понял…
– Или они внезапно изменились…
– Значит, на поиски того дайвера должен был отправиться я, – настаивает Габриэль. – Тогда отец все еще был бы жив.
Но тогда вместо него погиб бы ты сам.
Он отворачивается от меня.
– Я больше не в состоянии водить экскурсии, поскольку не перестаю думать о том, как сильно облажался, – горько резюмирует Габриэль. – Я не могу нырять с аквалангом, поскольку не перестаю бояться того, как бы тело отца не всплыло внезапно передо мной. Теперь я строю дом и занимаюсь сельским хозяйством, чтобы в конце дня оставаться без сил, иначе ночью мне снятся кошмары о том, что отец переживал в последние несколько минут своей жизни.
Какое-то время я не знаю, что сказать.
– Наверняка перед смертью он думал о том, – говорю я наконец, – что его сын в безопасности.
Габриэль проводит ладонью по глазам, и я притворяюсь, что не замечаю этого движения. Он встает и тянет меня за руку.
– Нам пора возвращаться. Обратный путь будет таким же долгим, – предупреждает он.
Нас окружают поднимающиеся из маленьких карманов в земле пары, словно мы находимся в тигле. Кругом так мрачно, что на ум приходят доисторические времена. Однако если присмотреться повнимательнее, то кое-где видны крошечные зеленые побеги и стебли. Нечто, растущее из ничего.
Пока мы идем через фумаролы и темный зев кальдеры, Габриэль по-прежнему держит меня за руку.
Час спустя солнце почти опускается за горизонт, и мы оказываемся у дерева с черным лавовым камнем в ветвях, где Габриэль оставил свой рюкзак. Мы замечаем его силуэт, прислоненный к дереву, однако рядом виднеется вторая
