твои уже спят?
Па отталкивает меня в сторону, прижимается носом к стеклу аквариума и стучит по нему костяшками пальцев.
— Они наверняка устали вот так вот плавать туда-сюда.
Но не успел Эмиль хоть что-то ответить, па резко выпрямился и буквально ринулся на кухню.
— Смотри-ка, какая отличная рюмка тут стоит!
— Я из нее пил уже. Опрокинул рюмочку на сон грядущий, так сказать. — Нервная улыбочка тут же появляется на лице Эмиля. — Это для меня особенная рюмка.
— Понимаю, понимаю, — отвечает па. Очень осторожно он берет ее за ножку двумя пальцами. — С красивыми вещами мы особенно осторожны, так ведь, Брай?
Он щелкает ногтем по краю стекла.
— Хрустальная или нет?
— Она досталась мне в наследство. От моего дедушки. Ему подарила ее на свадьбу моя бабушка.
— Ну-ну, — говорит па. — Наследство, значит. Первое, что мы берем с собой при срочной эвакуации.
— Не возражаете, если я налью вам в другой бокал?
— Отлично, я не против.
Быстрым движением руки па отправляет рюмку к самому краю стола. Она скользит по столешнице слишком быстро.
— Хотя не ищи, давай в эту и до краев.
Эмиль медлит, но затем начинает наполнять рюмку.
— Давай в темпе, дружище.
Па берется за дно бутылки и толкает его наверх. На стол проливается столько же абсента, сколько попадает в рюмку.
— Вот так гостей и обслуживают.
Он засосал губами лужицу со стола.
— А сам не будешь?
Эмиль садится напротив нас. Я пытаюсь поймать его взгляд, но он смотрит только прямо перед собой. От стекла его наручных часов на потолке пляшет дрожащий блик света.
— Ну что? — спрашивает па.
— Простите?
— Генри и Жан не беспокоили?
— Эм, нет.
Па как бы взвешивает слова Эмиля.
— Ну да, отчего бы им тебя беспокоить?
Рюмка уже почти опустела.
— Но после твоего ухода они совсем разошлись.
— В каком смысле?
— Как бы это сказать. О тебе истории всякие ходят.
Сложив из ладоней крылышки, па как бы облетел комнату, изображая невидимые сплетни.
Теперь Эмиль посмотрел на меня так, будто ему требовался переводчик. Я только утвердительно покивал.
— Я же предупреждал, чтобы ты держался от них подальше.
— Они меня пригласили. Ничего страшного я в этом не увидел.
— Ничего страшного, значит, не увидел.
Он крутит ножку рюмки между большим и указательным пальцами. Внизу на старом стекле виднеются цветные пятнышки.
— Именно.
— Ладно, давай я буду с тобой откровенен. — Па сменил позу. — Они сами себя накручивают. Понял? И друг друга тоже.
— А в чем проблема? Я вчера что-то ничего не заметил.
— Слушай. — Па навис над столом. — Ты — мужик и живешь тут один. Целыми днями просиживаешь за закрытыми занавесками в духоте, будто тебе есть что скрывать. Бабла у тебя завались, но ты почему-то приехал сюда. К тому же парни-то видят, что, как только я выезжаю за ворота, ты тут с Брайаном пытаешься задружиться. А теперь сложи два и два.
Эмиль сглотнул.
— Я заплатил вам, сколько вы просили, и ни перед кем оправдываться не обязан.
— Можешь так думать, но если им что втемяшилось, то это уже не выбьешь. — Под столом он толкнул меня коленкой. — Или можно их переубедить, Брай?
Я не хочу, но все равно киваю в подтверждение сказанного.
— Так что не отталкивал бы ты руку помощи.
— Помощи?
— Ну да, хорошо иметь кого-то, кто эти сплетни о тебе может опровергнуть. — Па вытаскивает из виска невидимую пробку. — Вычистить все эти гнилые мыслишки вон из головы. Пока они не начали подванивать.
Эмиль теребит застежку наручных часов.
— Может, мне самому лучше с ними поговорить?
— А вот этого как раз лучше не делать.
— Вчера вечером все было нормально.
— Давай-ка мы все уладим, ладно?
— Это же чушь какая-то… — бормочет Эмиль. — Брайан?
— Сына моего в это не втягивай.
Па роется в нагрудном кармане, достает оттуда шуруп и ставит его на стол шляпкой вниз.
— Я поищу другое место.
— Нет. — Па жестом показывает, чтобы он не вставал, хотя Эмиль в общем-то и не собирался. — Не нужно.
— Не уезжайте, — подал я голос и для убедительности покачал головой.
— Мне все это не нравится, Брайан. Но мне кажется, будет лучше, если я уеду.
— Никуда ты не поедешь, — говорит па. — Мы тебе поможем.
Подушечкой указательного пальца па нажимает на острый кончик шурупа. Он смотрит на свой палец, прижимает его посильнее и поднимает шуруп вверх, пока тот сам собой не падает на пол.
— Ну что, договорились?
Он протягивает Эмилю руку. Тот никак не реагирует.
— А? — настаивает па. На кончике пальца у него блестит капелька крови. — Договорились?
Эмиль нерешительно вкладывает свою руку в его.
— Ну, другое дело, — говорит па. — Мягкие у тебя руки какие.
Когда Эмиль пытается отнять руку, па не отпускает.
— Начнем, пожалуй, с сотки евро.
Эмиль пытается вырваться, но па держит его за запястье.
— Сотка. — Он продолжает неотрывно смотреть на него с каким-то угрожающим дружелюбием. — В неделю.
— Ладно, — сдается Эмиль.
Хватка па ослабла, но руку он не отпустил.
— Тогда гони деньги.
От усталости, спрятавшейся где-то за глазными яблоками, щиплет глаза, а Люсьен с самого рассвета уже раскачивается в кровати и мычит, пытаясь привлечь мое внимание. Но меня это не раздражает. Сегодня я поеду к Селме. Я уже оделся, но отправляться в семь утра еще рановато.
Чтобы занять Люсьена, пока он в кровати, я чищу ему зубы. Он кусает пластиковую щетину и вырывает пучки из щетки. Тогда я вкладываю ему в каждую руку по игрушечной машинке.
— Давай, сейчас я тебя подниму.
Так даже обувание проходит проще.
Пару шагов спустя он вдруг начинает пружинить, приседая, словно какой-то дедушка на утренней гимнастике. Пока я ищу свои шлепки, он шебуршит над розеткой рядом с дверным косяком. Вдруг одним сильным движением он вырывает из стены всю штепсельную коробку целиком вместе с проводами.
— Не трогай! — Я выбиваю ее у него из рук. — Иди на улицу! Там Рико.
Но Люсьен теперь не может оторваться от проводов.
— Му-ва-ва там на улице. Он тебя ждет.
Люсьен выходит из комнаты, пока я пытаюсь запихнуть розетку и все остальное обратно. Па спит в кресле. Лицо у него такое же бледное, как и подошвы босых ног. Люсьен лупит себя ладонью в затылок. С трудом па продирает глаза, кашляет и проваливается обратно в сон.
— Пойдем феффе, — шепчу я Люсьену.
— Му-ва-ва! — орет он во все горло.
— Рико пойдет с нами.
Мне нужно, чтобы Люсьен уходился и проспал остаток утра. Потому что па за ним точно присматривать не будет.
Люсьен помнит
