Дождавшись, когда она закончит разговаривать по обоим телефонам, Артур сказал:
— Вам нужна еще одна рука.
— А? — Она зыркнула на Артура так, как будто перед ней возник очередной студент, потерявший свой айфон.
— Как у осьминога, тогда вам будет легче справляться.
— Это точно, — ответила женщина, отправляя в рот жвачку. У нее было круглое лицо и платиновые волосы, собранные в высокий пучок. — Вы на собрание фан-клуба Серебряного Серфера [13]?
— Здесь занимаются серфингом?
— Издеваетесь?
— Нет. — Артур искренне не понимал, что он сказал не так. — Мне нужно отделение ювелирного искусства. Я ищу Сонни Ярдли.
Сегодня у вас ничего не выйдет. Она болеет. Уже несколько недель.
Артур упал духом.
— Но она здесь работает?
— Да, но не в штате. Это ее последний семестр перед пенсией. Можете попробовать спросить у Адама, который ее замещает. Триста четвертая аудитория.
Триста четвертая аудитория находилась в старой части колледжа. Здание, в которое Артур зашел сначала, было современной постройки, все из стекла. Длинный переход соединял его с другим корпусом, викторианским, из красного кирпича. Высокие окна со старинными рамами, стены выложены плиткой бутылочно-зеленого и кремового цвета. Артур вновь ощутил себя школьником. Казалось, вот сейчас из дверей класса появится, угрожающе постукивая указкой по ладони, его учительница миссис Кланчард. Артур вздрогнул и двинулся дальше, изучая таблички на дверях. Керамика, скульптура, бумага, стекло… Вот, наконец, и триста четвертая аудитория.
В ней Артур обнаружил группу студентов, собравшихся в круг. Некоторые стояли за мольбертами, другие сидели на деревянных скамьях. Перед ними были разложены чистые листы бумаги. В центре помещения стоял мужчина в красной клетчатой рубашке и джинсах с дырками на коленях. Одной рукой он ерошил волосы.
Артур тронул его за плечо:
— Адам?
— Я! — отозвался мужчина с таким энтузиазмом, как будто его футбольная команда только что забила гол. — Слава богу, вы пришли. Мы заждались.
Очевидно, дама из приемной ему звонила.
— Меня зовут Артур Пеппер. Я…
— Артур? Отлично. — Адам явно нервничал. — Послушайте, мне надо сделать один звонок. Моя жена опять угрожает, что уйдет от меня. Если я ей сейчас не позвоню, она меня убъет. Проходите вот в эту комнату. Я буду через пять минут.
Адам торопливо пошел вперед, Артур последовал за ним.
Он подумал, что пяти минут довольно мало для того, чтобы в чем-то убедить супругу, особенно если она вооружена ножом.
— Побудьте здесь, — сказал Адам.
Стены комнаты были обиты деревом. Как в школе юных волшебников из фильма про Гарри Поттера, который Артур смотрел по телевизору. В комнате стоял старый дубовый стол, обитый зеленой кожей, по стенам висели картины. Артур с восхищением принялся их разглядывать. Дойдя до третьей картины (очень выразительный рисунок углем), он вдруг понял, что на всех изображенных здесь людях — и мужчинах, и женщинах — нет абсолютно никакой одежды. Они позировали — сидя, стоя, в причудливых позах — голыми! На дилетантский взгляд Артура, некоторые картины были очень хороши: линии четкие, цвета приятные, лица и позы хорошо прописаны. Другие он совсем не понял — какой-то набор сердитых мазков, брызг и каракулей. На каждой картине была дата, и расположены они были в хронологическом порядке. Похоже было, что каждый год добавляется по одной новой работе.
Артур начал осмотр не с того конца, поэтому сначала ему встретилась самая современная картина, а потом он дошел до семидесятых и шестидесятых годов. Его внимание привлек рисунок в конце ряда. Женщина, изображенная на нем, в отличие от других, улыбалась, будто была знакома с художником и позировала специально для него, а не для заработка. Грудь гордо торчит вперед, губы чуть приоткрыты. Артур уловил ее сходство с Мириам и невольно улыбнулся.
В следующий миг улыбка сошла с его лица.
Он подошел ближе и принялся внимательно изучать портрет. Глаза у натурщицы были зеленовато-голубого цвета, на левом бедре — родинка. Мириам всегда терпеть не могла эту родинку, напоминавшую воздушный шар с подвешенной к нему корзиной.
С картины на Артура смотрела его жена. Голая.
— Я уже здесь. — В комнату ворвался Адам.
Он вновь запустил руку в свою шевелюру.
— Эта чокнутая даже не хочет меня слушать. Повесила трубку. Придется перезвонить позже. Обычно мне надо позвонить ей раз пятнадцать, чтобы она соизволила ответить. По количеству звонков она судит о том, насколько сильно я хочу, чтобы она вернулась. Это такая игра, но, если я желаю сохранить наши отношения, то должен в нее играть. Честное слово, мне только этого в жизни не хватало. Ну ладно, там студенты уже заждались. Пойдемте со мной.
Они вернулись в аудиторию, где заскучавшие студенты вовсю болтали друг с другом.
Артур напряженно размышлял над увиденным. Когда Мириам позировала для этого портрета? И для кого? Почему обнаженная? В смятении Артур забыл, где он и зачем пришел. Пол под ногами плыл. Приезжаешь просто поговорить, услышать «да» или «нет» в ответ на свой вопрос про шарм-па-литру, а обнаруживаешь такое… Кем же была Мириам Пеппер?
— Идите за ширму. И можем начинать. — Адам хлопнул в ладони.
Артур уставился на него непонимающе, голова отказывалась работать. Опять ждать? Где? А, вот здесь. Хорошо. Артур с трудом переставлял ноги. Ни о чем другом, кроме этого портрета, он сейчас думать не мог.
За ширмой стоял пластмассовый стул и низкий столик, а на нем — стакан с водой. На стуле лежал махровый халат. Артур сел и стал ждать Адама. Он вспомнил, как на пляже Мириам заворачивалась в полотенце, чтобы сменить купальник, извиваясь, как Гарри Гудини в смирительной рубашке. В их первую ночь она попросила Артура погасить свет. А тут позировала обнаженной. Изображение ее нагого тела уже больше сорока лет выставлено здесь на всеобщее обозрение. Артур запутался окончательно. Может, вернуться и сорвать портрет со стены? Но, возможно, Мириам гордилась этой картиной. Или дело было не в картине, а в человеке, который ее написал?
Но кто это был?
Артура вновь охватила уже знакомая смесь ревности и замешательства. Разгадывая тайну очередного шарма, он каждый раз надеялся, что уж следующий расскажет про его жену что-то обыденное, поддающееся пониманию. Что-то такое, что позволит ему сказать себе: в их с Мириам жизни все было как надо. Но с каждым новым шармом все становилось запутаннее. Раньше все было так просто, но его проклятое любопытство все погубило.
Разговоры в аудитории постепенно стихли. Адам заглянул за ширму.
— Вы готовы?
— Да, — ответил Артур. — Жду вас. — Он отпил из стакана. Пощупал махровый халат, который от многократной стирки сделался жестким. Прошло еще несколько
