возня с замком.
— Не входите!
Но в этот же момент дверь распахивается.
Сначала Зубида видит меня. Потом замечает Селму. Футболка у нее задралась до самого лифчика, она испуганно уставилась в пол. Кажется, что голова стала непосильно тяжелой для ее шеи.
— Она неожиданно вошла. Я был в туалете. И она все равно вошла. Как вы только что!
— Оставь вот это вот при себе, — отрезала она.
— Но я не вру!
— А ты, значит, всегда без рубашки писаешь?
Я смотрю на свой голый живот.
— Так это, значит, ты был!
— Вы о чем?
— Селма уже несколько дней говорит о детках. С каким-то тайным братом. Я еще подумала о тебе, но мне казалось, что ты не мог бы выкинуть такое.
Трясущимися кулачками Селма трет глаза и падает в объятия Зубиды.
— Ты не должна так делать, милая. Ты же ведь это знаешь? Мы же с тобой договорились.
— Мы ничего не сделали! Это все она начала!
— Придержи язык!
Зубида оправляет футболку Селмы и выводит ее в коридор.
— Давай, одевайся!
— Это была ее идея!
— Сюда иди. Нам нужно побеседовать.
Селма стоит в коридоре, уставившись в пол. Носки ее туфель смотрят друг на друга. Язычки липучек закручиваются на концах.
— Я ей тоже понравился.
— Конечно, ты ей понравился.
— Ей девятнадцать.
— С девочками, как Селма, все немного по-другому. Мне же тебе это не надо объяснять?
— Она не похожа на других девочек.
— Ну вот, тогда ты понимаешь, что я имею в виду.
— Нет, я в том смысле… Она как… как Селма. Она такая одна.
— Так нельзя. И точка.
Почти из-за каждой двери выглядывают любопытные пациенты, не стараясь остаться незамеченными. Двойные двери в конце коридора распахиваются, и на нас надвигается Тибаут.
— Ты больше к Селме не подойдешь. Понял?
— Ну скажи ты им что-нибудь, — прошу я Селму. На линолеум рядом с ее ногой падает капля. И еще несколько. Это не слезы.
— Отведи Селму, пожалуйста, в ее комнату, — просит Зубида Тибаута через плечо. — Ей надо поменять штаны.
— Конечно.
Селма покорно дает себя увести, закрывая лицо руками.
— Чтобы я тебя никогда больше рядом с ней не видела. Я ясно выражаюсь?
— И нам нельзя…
— Нет, — перебила она меня. — И чтобы я тебя вообще здесь больше не видела.
— Но я же не…
— Никаких но. Иначе все расскажу твоему отцу.
— Если вы это сделаете, — взорвался я, — то я всем расскажу, что вы тут людей убиваете! Всеми этими таблетками, которыми вы их кормите! Хенкельманн…
— Послушай-ка меня хорошенько… — говорит Зубида.
— Зачем это? Люсьен все равно сюда никогда больше не вернется!
Вдруг Селма разворачивается и кричит:
— Нино-о-о-о!
Он стоит дальше по коридору. Она вырывается из рук Тибаута. Тот хочет ее догнать, но Зубида жестом показывает не бежать за ней.
Селма берет лицо Нино в руки, проводит большими пальцами ему под глазами, а потом прижимается к нему всем телом, пока он злобно разглядывает потолок. Не говоря ни слова, вообще ничего не делая, просто стоя рядом, Нино ее успокаивает.
Автобус с пациентами сигналит мне, когда я, виляя, выезжаю с территории через ворота. Стрелочка на спидометре, дрожа, подползает к отметке пятьдесят. За один присест я, не останавливаясь, добежал от Селмы до мопеда. Я хватаюсь за руль, наклоняюсь вперед и сжимаю покрепче зубы, будто от этого смогу ехать еще быстрее. Глаза мне застилают слезы, и все расплывается, но я боюсь отпустить руль, чтобы вытереть их.
Дорога через лес кажется гораздо длиннее, чем на пути туда.
Мне навстречу едут грузовики, мимо проносится автобус. А потом легковая машина. Слишком поздно я замечаю, что это наш пикап. От испуга я выворачиваю руль в сторону, проезжаю по острому краю асфальта у обочины и снова выезжаю на проезжую часть. Па меня, к счастью, не заметил. Во всяком случае, я так думал.
Позади меня завизжали шины. Это па разворачивает машину через обочину. Затем он бросается за мной, как чудовище, которое хочет раздавить меня. Я надеюсь на лесную тропку, куда я мог бы свернуть. Быстрее, быстрее. Но мопеду не разогнаться больше пятидесяти километров в час.
Па догнал меня и что-то кричит, но я не могу разобрать слов. Смотри вперед. Смотри вперед. Но я все-таки поворачиваю голову. В его взгляде кипит вся злость, какая в нем только есть. Пикап рванул вперед.
— Па-а-а-а-а! — кричу я. — Мне надо было уехать, — продолжаю я врать уже самому себе. — Я хотел забрать лекарства, но они мне не дали.
От того, как прерывисто я дышу, кажется, что в шлеме я не один.
— Я поехал забрать деньги за Люсьена. Я хотел тебе помочь.
Если поехать коротким путем по пожарной просеке через лес, то, может, удастся его обогнать.
Пикап стоит у трейлера Эмиля, я мчусь туда. Под окном на траве сидит Люсьен. Па нигде не видно. Я спрыгиваю с мопеда и стаскиваю с головы шлем.
Слышно, как внутри па и Эмиль ругаются.
— И что, я должен в это поверить?
— Спросите Брайана, когда он вернется.
Голова Люсьена уже саднит оттого, что он все бьется и бьется о стенку трейлера. У меня не получается его оттащить, кажется, он хочет делать себе больно.
— Я взял вашего сына за руку, только чтобы он не причинил вреда! Он хотел рыбок посмотреть.
— Ах так? — в голосе па звучит смесь злости и насмешки. — Он так и сказал, наверное: «Хочу ваших рыбок посмотреть».
— Скажите вообще спасибо, что я за ним присмотрел. Сами-то, видно, не справляетесь.
На голове у Люсьена выступила кровь, и с каждым ударом он размазывает ее по волосам.
— Хватит, прекрати, — прошу я его. Лучше пусть он мне делает больно, только не себе. Но он от меня уворачивается.
— Да что вы за отец-то такой?
— Не суй свой нос в мою жизнь. И уж держись подальше от моих мальчиков!
— Тогда начните о них заботиться как следует. Как вы считаете, что это Брайан приходит ко мне постоянно? Да потому что отец вы никчемный.
— Да как ты вообще смеешь…
— Уберите руки! — кричит Эмиль, внутри слышатся шаги и возня. — Отпустите!
— Не подходи к моим мальчикам! Или, считай, ты покойник.
— Вот только не надо мне угрожать, — говорит Эмиль, — я уже уезжаю.
— Никуда ты не поедешь.
Опять слышатся шаги и скрип деревянного пола.
— Нет-нет-нет… только не аквариум.
В голосе Эмиля слышатся панические нотки. Сразу же раздается глухой удар и плеск воды. Я бросаюсь к двери и вижу, как Эмиль падает спиной на стол, который накреняется вперед и вниз.
