залезла в сумочку и, к счастью, сразу же нащупала свою записную книжку.
– Вот моя пресс-карта и удостоверение личности.
Она про себя молилась, чтобы он не стал спрашивать что-нибудь еще, потому что ее паспорт, свидетельство о рождении – все погибло в «Манчестере».
– Ну что ж, все в порядке, мисс Саттон. Садитесь. Скоро поедем.
Она поблагодарила рядового Данна и женщин из Красного Креста и села в машину. Салон был огромен, гораздо больше, чем черные такси. С ее стороны было бы наглостью садиться на одно из сидений лицом к движению, поэтому она перевернула одно из откидных и уселась на него, размышляя, скоро ли появится мисс Томпсон.
Дверь машины открылась. Руби порадовалась, что села на откидное сиденье, потому что перед мисс Томпсон в машину села сама миссис Рузвельт.
– Как у нас со временем, Томми?
– Всего на несколько минут выбились из графика, миссис Р. Ничего, отрежем от пресс-конференции кусочек. Да, это мисс Саттон из «Пикчер Уикли». Мы ее подвозим.
– Хорошо, хорошо. Вы уж извините, что у нас было так мало времени поговорить, мисс Саттон.
– Ну что вы. Какие могут быть извинения, мадам. Вы сейчас самая занятая женщина в Англии.
– Ха! Я бы так не сказала, но я рада, что вы так считаете.
Если Руби была восхищена миссис Рузвельт во время представления в посольстве, то сейчас первая леди окончательно ее покорила. Она, конечно, обратила внимание на особенности внешности миссис Рузвельт, о которых неизменно говорили критики: торчащие зубы, немодная одежда, даже высокий и несколько певучий голос. Она заметила все это, но тут же забыла, потому что эти внешние подробности меркли перед тем, что было по-настоящему важно: живым взглядом миссис Рузвельт, ее дружелюбностью, искренностью ее интереса к человеку перед ней.
И только тут Руби осенило, что само небо послало ей эту возможность, и она будет никудышной журналисткой, если не соберется и по крайней мере не попытается задать несколько вопросов.
– А начало этого дня у вас тоже было занятым? – спросила она.
– Я бы сказала, что довольно занятым. Как считаешь, Томми?
– Вполне себе занятым, миссис Р.
– Сначала мистер Уайнант меня возил на фотовыставку. Очень интересно – фотографии разрушений, которые нанесли Королевские ВВС оккупированной Европе. Потом у меня с визитом побывали президент и министр иностранных дел Чехословакии, а потом был короткий визит голландской королевы. Я думаю, с ее стороны было очень любезно приехать в Лондон, чтобы встретиться со мной. Ты согласна, Томми?
Миссис Рузвельт продолжила, не дожидаясь ответа секретарши, которая делала пометки в пачке каких-то документов.
– Потом мы посетили Британский Красный Крест, видели посылки, которые готовят военнопленным. Меня расстроило, что посылки отправляются только тем, чьи семьи могут их оплатить. Томми, запиши это у себя, чтобы мне потом напомнить – я этим займусь. А последним в списке был ленч, который только что закончился. Вы поели что-нибудь? – спросила она Руби с материнской заботой, оживившей ее лицо.
– Да, мадам, спасибо.
– Теперь у нас эта пресс-конференция, она должна получиться интересной, а потом мне нужно заехать к герцогине Кентской, бедняжка она [27]. Хотела бы побыть с ней подольше. А что у нас потом? – спросила она у Томми.
– Мы обещали посетить какой-нибудь из центров Христианской ассоциации молодых женщин, а после этого будут танцы в честь Хэллоуина для обслуживающего персонала.
Восемь мероприятий за один день, ни минуты свободной, чтобы присесть или хотя бы выпить чашечку кофе.
– Я откровенно не могу понять, как вам это удается, миссис Рузвельт, – сказала Руби. – Мы тут, все мы – пресса, которая освещает ваш визит, я о ней говорю, – мы просто с ног валимся, но не поспеваем за вами.
Это вызвало особенно широкую улыбку первой леди.
– Тут, видите ли, есть один секрет. Нужно просто встать, начать день и продолжать в таком духе. Вы не устаете, потому что у вас нет времени уставать. Если бы я могла, я бы сделала больше, но Томми мне не разрешает.
– Это ради вашего же блага, – сказала мисс Томпсон, не отрываясь от бумаг.
Ничего ей не ответив, миссис Рузвельт снова обратилась к Руби:
– Как получилось, что вы работаете на британские газеты, мисс Саттон?
– Меня отправили в командировку, если можно так выразиться, из «Америкен». Им нужен был кто-то в Лондоне, а «Пикчер Уикли» требовался корреспондент.
– При этом вы по-прежнему пишете для «Америкен»?
– Да, но они теперь печатают мои статьи гораздо реже, чем раньше. Главным образом потому, что у них есть теперь другой корреспондент. «ПУ» теперь загружает меня полностью.
– И как давно вы в Англии?
– С лета 1940 года, мадам.
– Так вы были здесь в самые трудные времена, – заметила миссис Рузвельт.
– Во время Блица? Да. Было ужасно, просто ужасно, но я рада, что была здесь. Это было… Я не уверена, как это сказать. Привилегией? Я хочу сказать, сколько человек получило возможность быть свидетелем столь экстраординарных событий, увидеть столько и плохого, и хорошего?
– И что же хорошего вы видели?
– В самом Блице не было ничего хорошего – я говорю не об этом. Я имела в виду то, как люди реагировали на происходящее. Мужество, которое я наблюдала каждый день. Как бы страшно ни было ночью, утром люди вставали и шли на работу. Даже если им приходилось добираться туда по руинам. Даже если приходилось пройти не одну милю. Я видела, как люди работают в офисах и магазинах с выбитыми окнами, но при этом шутят на свой счет. Я помню одно объявление в магазине: «Еще более открытый бизнес». А у этого магазина были выбиты все окна, даже входную дверь вырвало. Однако они открылись и работали, как в обычный день.
– Вы говорите это так, словно вы не сделали того же самого, – заметила миссис Рузвельт.
– Ну, офису «Пикчер Уикли» повезло – никакого ущерба мы не претерпели. У нас выбило стекла в нескольких окнах, но ничего более серьезного не случилось.
– Вы переживали те же ночные бомбежки, что и все, верно?
– Да, мадам.
– Ваш дом был поврежден?
– Да. Я жила в отеле «Манчестер», он сгорел в конце сорокового года. Это была та самая ночь, когда чуть не разрушили собор Святого Павла.
– Да, – мрачно сказала миссис Рузвельт, кивнув. – Я помню ту ночь.
– Но мой друг сразу же нашел мне другое жилье. Мне повезло с семьей, которая меня приняла. Так что я не могу жаловаться.
– Я думаю, вы очень отважная молодая женщина, – решительно сказала миссис Рузвельт.
– При всем моем почтении, мадам, я не смелее всех остальных, – возразила Руби. – Я приехала в Лондон, чтобы освещать войну, и я знала, здесь будет опасно. Так что
