Я молчу.
Самое странное во всей этой ситуации то, что сейчас я лежу на кровати с другом-геем, который на 100 % спокойно отнесется к этой новости. Никакого риска.
Но нужные слова так и не приходят.
26
Ник тоже не дает о себе забыть. Во время нашей встречи в «Вафл Хаус» он немного расклеился, но в понедельник и вторник снова ведет себя как обычно – и от этой обычности становится не по себе. Это длится недолго: уже в среду утром он опять срывается с катушек.
Я иду к автобусам, когда слышу по громкой связи голос Ника.
– Саймон Спир и Лиа Берк, пожалуйста, немедленно пройдите в атриум.
Не веря своим ушам, я замираю на месте, сверля взглядом динамик.
– Повторяю: Саймон и Лиа, немедленно пройдите в атриум.
Понятия не имею, что он затеял, но все равно иду внутрь, столкнувшись на лестнице с Саймоном.
– Что происходит? – спрашивает он.
– Черт его знает.
Мы идем по лестнице: Саймон впереди, я за ним следом. Во дворе многолюдно, кругом все смеются и толкаются, стремясь побыстрее выйти на парковку. Ника нигде нет. То есть где-то он, конечно, есть; например, его вполне могли наказать за это неожиданное выступление, потому что ученикам запрещено пользоваться внутренней связью.
– Думаешь, он нас разыгрывает? – спрашивает Саймон.
– Если это розыгрыш, то весьма дурацкий.
Однако спустя пару секунд Ник выскакивает из-за стойки. Волосы у него взъерошены, глаза горят.
– Вы уже пришли. Здорово, замечательно!
– Ты в порядке? – спрашивает Саймон, вглядываясь в его лицо.
– Что? Конечно! – Ник быстро кивает. – В полном порядке.
Повисает пауза.
– Какого черта? – спрашиваю я наконец.
Ник обводит взглядом помещение.
– Ребята, вы сейчас не заняты?
– Я свободен.
– Круто. Потому что ты, – он указывает на меня, – и ты, – на Саймона, – нужны мне. Соберемся у меня дома, будем есть всякую дрянь и играть в игры. Как в старые добрые времена. Без Эбби, без Брэма, без Гаррета.
– Слушай, мы с Гарретом…
– Только мы, – перебивает он. – Наша троица.
– Только мы, – эхом повторяет Саймон. – Хорошо, я предупрежу Нору. Если ты подбросишь меня до дома, оставлю ей машину.
– Превосходно. – Ник обнимает нас обоих за плечи, и Саймон бросает на меня встревоженный взгляд.
К парковке мы спускаемся молча. Снаружи пасмурно, небо затянуто низкими серыми облаками. Я напряженно сглатываю, садясь на пассажирское сиденье. До дома Ника ехать недалеко. Саймон нервно болтает всю дорогу: рассказывает про Нору и Кэла и аренду фраков. Мы молчим. Ник заезжает прямиком в гараж и занимает место, на котором паркуется его мама.
– Они оба на вызовах до ночи, – объясняет он. – И в холодильнике есть пиво.
Так вот к чему все идет.
Прихватив коробку на шесть банок и гитару, Ник спускается в подвал. Я сворачиваюсь в одном из кресел, где мы сидим обычно, когда играем, Саймон растягивается на диване. Обойдя все сколько-нибудь пригодное для сидения, Ник устраивается на полу, скрестив ноги, и начинает настраивать гитару. Потом отхлебывает пива и наигрывает что-то на пробу. Я вижу, что он наконец немного расслабился.
– Ник? – окликает его Саймон. – Почему мы здесь?
– С точки зрения эволюции или теории экзистенциализма?
– Почему мы сидим у тебя в подвале? – хмуро игнорирует шутку Саймон.
– Потому что мы друзья, а друзья именно так и должны себя вести: зависать вместе в подвалах. – Он берет еще один аккорд и делает большой глоток, потом продолжает: – А все остальные – де-е-ерьмо-о!
Последнее слово Ник не проговаривает, а поет. Потом, отставив банку в сторону, перехватывает гитару поудобнее и начинает наигрывать настолько сложную мелодию, что я едва успеваю следить за его пальцами.
Саймон сползает с дивана на пол и усаживается рядом.
– Ничего себе, вот это круто.
– Фигня это, – отвечает Ник, продолжая терзать струны, но на его губах появляется широкая улыбка.
Саймон выдерживает паузу, потом спрашивает:
– У тебя точно все хорошо?
– Нет.
– Хочешь поговорить об этом?
– Нет.
– Ладно. – Саймон бросает на меня отчаянный взгляд, и я наклоняюсь вперед.
– Ник, ты нас пугаешь.
– Чем?
– Ты ведешь себя очень странно.
– Ничего подобного. – Он ударяет по струнам, и гитара отзывается громким звуком. – Просто я, – еще один аккорд, – сижу и сочиняю музыку, – аккорд, – с моими лучшими друзьями. – Опустив руки, Ник добавляет: – Знаете, что самое прекрасное?
– Что? – с надеждой переспрашивает Саймон.
– То, что с сегодняшнего дня и до конца жизни я смогу рассказывать людям о том, что за две недели до выпускного меня бросила девушка.
Черт. Я перевожу взгляд на Саймона. Он раздувает щеки и тяжело вздыхает.
– Зашибись, правда?
