Дыши. Главное, дыши.
– И все равно вам нужно это сделать.
– Я не хочу.
– Чего не хочешь? – спрашивает вернувшийся с мячом Саймон.
Саймон послушно отпускает зажатый под мышкой мячик.
– Я не хочу знакомиться с Гарретом поближе. – Голос мой звучит громче, чем я ожидала, как будто это политическое заявление. Внезапно слова обретают для меня вес – я настолько в них уверена, что даже дыхание перехватывает. Я прижимаю ладонь к щеке. – Даже целоваться с ним не хочу.
– Тогда, конечно, не стоит, – со смехом соглашается Саймон.
Ник носком толкает забытый было мяч в мою сторону. Тот медленно катится вперед, и мои мысли, кажется, перекатываются в голове с той же скоростью.
Я не хочу целоваться с Гарретом. Ни с кем не хочу.
Кроме нее.
Пора признать официально: это худший план в истории худших планов. С тем же успехом можно потоптаться по сердцу Ника, а потом, для верности, и по собственному. Нельзя влюбляться в гетеросексуальную девчонку. Нельзя влюбляться в бывшую девушку лучшего друга.
Я делаю глубокий вдох – и бью по мячу изо всех сил, будто по барабану. Он улетает куда-то вверх, в небо, к Луне.
27
– Саймон странно себя ведет. – Брэм подпирает рукой голову и смотрит на нас с Гарретом. Сегодня четверг, и мы сидим за угловым столом в библиотеке. – Кажется, он чего-то недоговаривает.
– Может, он гей? – заговорщицки шепчет Гаррет.
– Да, я тоже начинаю это подозревать, – так невозмутимо отвечает Брэм, что я не могу сдержать улыбки. Поверить не могу, что Саймон ничего ему не сказал. Неужели он правда верит, что необходимость ездить друг к другу из Нью-Йорка в Филадельфию все разрушит? Это же не Париж и Токио, речь о каких-то полутора часах на поезде!
– Не знаю, – подытоживает Брэм.
Гаррет косится на меня и пожимает плечами, а я вдруг понимаю, как это странно: проводить утро с ними двумя в библиотеке. Не с Саймоном и Ником, не с Морган и Анной. Здесь только Брэм, Гаррет и я. Еще год назад это было немыслимо. Да что год – я не уверена, что это могло случиться шесть месяцев назад.
– Берк, ты в пространство смотришь или задницу Тейлор разглядываешь, не могу понять?
– Разумеется, задницу Тейлор, – не задумываясь отвечаю я, но только сфокусировав взгляд, обнаруживаю, что она и правда всего в паре метров от нас: ползает на коленях, помогая какому-то девятикласснику собрать рассыпанные бумаги. Все время забываю, что она образцовая Хорошая Девочка.
– По-моему, ей нравится Айзнер, – негромко говорит Гаррет.
– Согласна.
– А как же Эбби? – вмешивается Брэм.
– Она же его бросила, – напоминает Гаррет. – Теперь он вольная птица.
– Наверное. – Брэм прикусывает губу. – Нас ждет увлекательный выпускной, да?
– Ты имеешь в виду, что Айзнер и Сусо все равно окажутся в одном лимузине? Это будет цирк.
– Думаешь, выпускной насмарку?
– Для них? Точно. Но мы с тобой, Берк, отлично проведем время, обещаю. – Он улыбается, и я опять вижу в его глазах эту неожиданную мягкость.
Я холодею.
Звенит звонок, и в нем мое спасение.
– Мне пора в класс. – Я вскакиваю так резко, что едва не опрокидываю стул.
Потому что – та-дам! – я так не могу. Не могу терпеть влюбленные взгляды Гаррета и страдания Ника. Не могу сходить с ума по Эбби. Мне этот самый ум еще пригодится в будущем.
Нужно уже расслабиться и забыть о ней на хрен.
Тут и помнить-то не о чем.
И все же я не могу не думать о нашей встрече в пятницу, о том загадочном «плане», который вынашивает Эбби. За неделю она ни разу не упомянула о нем, как будто забыла.
Мы вместе выходим с занятия по литературе, и она ловит меня за рукав.
– Ты завтра на автобусе едешь?
Мой желудок исполняет ставшее уже привычным сальто.
Серьезно? Выключите уже этих долбаных бабочек в животе. Это реальная жизнь, а не эпизод романтической комедии. Еду ли я на автобусе. Вопрос из категории разговоров о погоде – но нет, мое тело решает истолковать его как предложение руки и сердца.
Я моргаю, киваю и заставляю себя дышать.
– Круто. Могу подбросить тебя до дома. – Эбби улыбается. – Жду не дождусь.
Ответить я не могу, поскольку расплываюсь в радостную дымящуюся лужицу.
Всю дорогу до дома мое настроение скачет как линия кардиограммы: то мне кажется, что я способна контролировать эмоции, то накатывает цунами осознания. Завтра мы останемся наедине. Конечно, это не означает, что что-то произойдет. Я боюсь даже желать, чтобы между нами что-то произошло.
Возможно, я схожу с ума. Состояние очень странное: я близка к тому, чтобы бежать по склону горы, раскинув руки, в лучших традициях «Звуков музыки».
Чувствую себя очень дерзкой.
И по-настоящему хочу сделать что-то.
