и отрывисто – этой не было ещё и шестнадцати лет. Своего новорожденного ребёнка она просто выбросила в мусорный бак. Эта, – он подошёл к портрету, где была изображена женщина постарше – задушила малютку, когда ей не было ещё и недели. Эта, – он подошёл к третьему портрету – в декабре месяце, живого месячного сынишку отнесла на пустырь и оставила там умирать. Я могу рассказать тебе подноготную всех этих женщин, и, поверь мне, ни одна из них не заслужила снисхождения. А эта вот, – он подошёл к отдельно висящему в огромной золочёной раме портрету, указывая на него рукой – это моя мать, но про неё говорить мы не будем. – Он остановился возле этого портрета, повернулся лицом к Володе и встал в ожидании услышать его реакцию на всё здесь услшанное.
– Печально всё это, и, мне кажется, что за содеянное ты сам себя наказываешь. – Володя подумал минуту. – А я тебе зачем?
– Мне нравятся ваши с матерью отношения. Я решил помогать вам, и если нужно, то защитить.
– Но от кого?
Ответа не было. На этом сон заканчивался. Парень стал приходить почти каждую ночь. Имени своего он так и не называл. У них завязалось нечто вроде дружеских отношений. В снах они стали бывать в разных интересных местах, много разговаривали, обсуждали множество проблем. Но вот уже как два дня он не приходил. Это и вызвало определённый дискомфорт у Володи.
4.
Сегодня, как и обычно, они поужинали, посмотрели по телевизору фильм и разошлись по своим комнатам спать. Володя уснул быстро, спал беспокойно, снилась всякая жуть. Глубокой ночью, сквозь сон, он почувствовал странное беспокойство, словно кто-то за ним наблюдает. Он открыл глаза, полная луна ровным светом освещала комнату, все предметы были отчётливо видны, но взгляд его остановился на зеркале. Зеркало располагалось на трюмо, напротив кровати, и отражало его постель. Зеркало не отражало привычно комнату, в нём была незнакомая обстановка. На большом тёмно-вишнёвом кожаном диване, скрестив на груди руки и сложив ноги одна на другую, сидел одетый в отличный строгий костюм молодой человек и пристально вглядывался в спящего. Через какую-то секунду он заметил, что Володя проснулся и испуганно смотрит на него. Тут же в зеркале всё встало на свои места. Володя заметил его, он почувствовал, как мурашки предательской дрожью пробежали по спине, а волосы на голове зашевелились. Страх объял его буквально на пару минут и быстро отступил, оставив место недоумению. Сон пропал, и до утра он так и пролежал с открытыми глазами, обдумывая случившееся. Мысли кучей роились в голове, приходя одна на смену другой, возникало множество бредовых фантазий и иллюзий, но он так ничего и не решил, что бы это могло быть. В конце концов он пришёл к самому на тот момент более оптимальному выводу. Всё увиденное просто померещилось спросонья. Таким образом успокоив себя, он погрузился в непродолжительный сон.
Утром Володя вставал тяжело. Ольга Николаевна отметила, что Володя неважно выглядит. Она даже решила, что он заболел, и заставила смерить температуру. Впрочем, он и не сопротивлялся. Он действительно не выспался, и у него болела голова, настроение было скверное. После недолгих переговоров, она всё же согласилась оставить его на сегодня дома, пообещав по дороге заехать в школу и сообщить об этом классному руководителю.
5.
Здесь я позволю себе небольшое отступление. Дело в том, что отношения Ольги Николаевны и сына были не так просты, как казалось бы на первый взгляд. Сама Ольга Николаевна была воспитана в очень строгой, а главное, насколько это вообще возможно в советском обществе, аристократической обстановке. Бабушка и дедушка по материнской линии носили очень звонкую и некогда знаменитую в России дворянскую фамилию и являлись потомственными графами. Поскольку, как это часто бывает, родители много работали и были людьми занятыми, то дочку, в силу обстоятельств воспитали всё же бабушка и дедушка, нежели её родители. В Ольге они души не чаяли, воспитывали её по-своему, приучая к хорошим манерам, учила она три языка, прививали вкус к музыке, живописи и вообще к искусству. Как следствие, Ольга выросла умной и образованной женщиной. После студенческого романа и рождения сына отношения с мужчинами у неё как-то не сложились, а вскоре она и сама решила во что бы то не стало самой воспитать и поднять на ноги сына. То ли эта черта характера была врождённой, то ли это недостаток воспитания, но как бы там ни было, она своего добилась. К своим неполным тринадцати годам Володя имел уже достаточно всестороннее и довольно неплохое образование: он свободно говорил по-английски; играл на фортепиано на уровне музыкальной школы; занимался фехтованием и обладал аристократическими манерами. На самом деле Ольга просто обожала сына. С самого раннего детства их отношения были очень доверительные. Володя никогда и ничего не скрывал от матери. Всё ей рассказывал, делился всеми впечатлениями и внимательно вникал её подсказкам и советам. Несмотря на такие отношения, Володя всё же не был маменькиным сынком и имел на всё свои взгляды и принципы, он никогда не прятался за материнскими юбками, умел, в случае необходимости, постоять за себя, и среди ровесников, как в классе, так и вне школьных стен, имел свой авторитет и пользовался уважением у окружающих. В общем, их семью можно было бы назвать даже идеальной, если особенно учесть то понимание и внимательность, с какими они относились друг к другу.
И этим странным утром Ольга отнеслась с пониманием к своему сыну. Температуры у него не было, впрочем, как и других признаков болезни. Про себя она рассуждала так – раз он не хочет идти в школу, то, возможно, он просто устал, или у него есть свои на то причины, о которых нет необходимости говорить, – но так или иначе она оставила его дома. И такие маленькие капризы с его стороны она просто относила к переходному возрасту ребёнка.
1.
– Виктор Сергеевич! – В кабинет, обставленный по последнему писку дизайнерского искусства, к своему начальнику вошла длинноногая, прекрасного телосложения секретарша. Она прошла через весь кабинет, обошла кресло сзади, положила свои руки ему на плечи, приблизилась губами к его уху, и тихим, даже слегка эротичным, голосом промурлыкала:
– Дорогой! Ты чаю хочешь?
Виктор Сергеевич, солидный мужчина лет примерно сорока, даже и не заметил, как подошла Светлана Борисовна. Сейчас он был необычайно занят: никак не мог пройти первый уровень новой компьютерной игры.
