бухтя.
– Эй, чувачок! Кончай скулить! – вопил бодрый Сокóл, облетая на всем ходу круглую выбоину. – Ща мы из тебя человека делать начнём!
– Ах, оставьте меня… На трампа вы меня обижаете? – сонно отмахивался переваливающийся от качки Зёма. – Поспать рабочему народу… не дадут…
Прямая и бесконечная дорога тоненькой струйкой вливалась в распростёртое небо. Яркие брызги сверкали на стёклах встречных машин. Бешено вращающиеся колеса стягивали с просторного стола пёструю скатерть, комкая и бросая назад её холмистые складки.
– Хоп, хоп, казачок! – орал ещё громче Сокóл, вместе с машинкой подпрыгивая на продолговатом горбе, лежащем поперёк надорвавшейся в этом месте дороги.
– Машина! – сипел томно Зёма, разлепляя глаза… – Моя прелесть!..
Вдыхая порывы ветра полной грудью, потягиваясь под набирающими силу лучами, просыпалась привольная, зовущая на все четыре стороны степь.
– Врагу не сдаё-отся наш гордый «Варяг»… – раскочегаривая на обгон тяжёлую гробину, дребезжал Сокóл хрюкотоном, переходящим в тонкий, радостный визг там, где песню подхватывала рёвом и миганием фар быстро нараставшая стена встречного грузовика.
– Всё! Всё-всё-всё… – хватал его за руку окончательно проснувшийся Зёма. – Я с тобою. Не нужно от меня уходить!
– Я тя ни за что не оставлю! С собой заберу! – шутил искрящийся Сокóл…
Ехали!..
Через какое-то время Сокóл, уже подуспокоившийся, сказал:
– А классно, что мы собрались!
Зёма утомлённо молчал.
– А могли бы и не поехать… – произнёс наконец он.
– Почему? – удивился Сокóл.
– Помнишь красную машину? Если б она нас тогда припечатала…
– Да… – протянул мудрый Сокóл. – Счастливый случай…
Помолчав, он продолжил:
– Знаешь, что я ща понял?
– Ну чё?
– Я понял, что нам с тобою уже почти по сорок, а мы до сих пор ведём себя так, словно нам и семнадцати нет… Замечал?
Зёма грустно улыбнулся. Посмотрел в окно. Привязанные за ниточку к далёкому, за горизонтом скрытому центру, они неслись по краю вращающегося серого диска – чем дальше от глаз, тем медленнее двигался мир. Всё состояло из ряда тусклых, размазанных полос. Вблизи ничего не разобрать было от скорости, вдали – нельзя было различить мелких деталей.
Сокóл продолжал:
– Такая красота… Ѣ, солнце… Мне знаешь чё больше всего запомнилось?
– Ну чё, той рыбы глаза, которую ты отпустил? – хохотнул, отвлекаясь, Зёма. – Она ж ими прямо орала, выпученными: «Ну ты, Сокóл, и удод!..»
– Да… – подтвердил Сокóл. – Но только этого… немчика нашего… глаза… Такие добрые-добрые… И очень испуганные… Словно они видели что-то ужасное, и забыть никак не могут…
Зёма замолк, а Сокóл уверенно продолжил, испытывая даже какую-то радость от того, что обрёл способность так складно выражать все свои мысли:
– Знаешь, это очень, очень хорошо, что мы с ними… тогда… не пошли! Я вообще думаю, что нужно как можно чаще смотреть людям в глаза… Ведь только когда смотришь человеку в глаза, можешь разглядеть человека…
Зёма молчал. Только кресло его тихонько поскрипывало.
Спустя какое-то время Сокóл оторвал взгляд от дороги, чтобы глянуть на друга. Был только чёрный затылок и белый кусочек уха. Зёма плотно, с огромным интересом изучал нарисованный на стекле пейзаж.
Холодная скользкая волна докоснулась до ног, возвращая к действительности.
Само собою припомнилось, что спиннинговые воры уехали ещё вчера утром.
За окном тянулась серая степь. По её плоскому неприятному лицу были растыканы корявые прыщи деревьев. С нарастающим гулом проносились встречные фуры. Машина резко качалась на ухабах. Через каждую минуту, а иногда и чаще, проходили по обочинам белые надгробные памятники. С фотографий, широко раскрывшись, следили глаза, под ними темнели круги запылённых венков. Молчали.
– Ѣ, козлы!.. Сколько народу угробили!.. – злобно выпалил Сокóл, попав колесом в очередную, сильно встряхнувшую яму.
Они ехали… ехали… ехали…
2017
Для подготовки обложки издания использована художественная работа автора
