Сила нашего притяжения - Фил Стэмпер

– Мы можем поговорить? – выдыхаю я.

– Да, конечно. В другой комнате?

– Нет, давай на свежий воздух, – качаю головой я.

Мы пробираемся сквозь толпу, я вывожу Леона за дверь и тащу вниз по ступенькам на безлюдную улицу. Небо сегодня безоблачное, в атмосфере ощущается некое умиротворение, сверху льется прохладный свет, который отражается от крыш и путается в кронах деревьев. Я беру ладонь Леона в свою руку и нежно сжимаю.

Мы идем по проселочной дороге, уводящей в тупик с несколькими домами по обеим сторонам, скрытыми зарослями кустов. Здесь горит всего один фонарь, но его оказывается достаточно, чтобы залить светом весь тротуар. Я сажусь, скрестив ноги, прямо на желтой разделительной полосе, и Леон делает то же самое.

– Мне очень жаль, – начинаю я. – Я знаю, что нехорошо с тобой обошелся.

– И ты прости. Я так испугался твоего отъезда, что лишь усугубил ситуацию. Мне действительно было очень плохо, и я никак не мог отделаться от мысли: я влюбился в парня, с которым мне ничего не светит.

– Даже если бы я переехал обратно в Нью-Йорк, мы все равно оставались бы на связи. Я бы писал тебе по электронке…

– В этом-то и проблема, – прерывает меня Леон. – Ты хотел встречаться со мной на своих условиях. Я, например, мог бы поехать в Нью-Йорк учиться в колледже. Мог бы изучать какую-нибудь из десятка «идеальных» дисциплин, которые ты для меня так старательно подобрал. Здорово, что ты такой организованный, но я тогда не мог втиснуться в твои планы. И до сих пор не могу.

– Меня выбивает из колеи сама мысль, что кто-то не знает, как ему распоряжаться своей жизнью. Буквально дыхание перехватывает, когда я думаю, что ты не представляешь, как строить свое будущее, и не проявляешь никакого желания это выяснить. Да, это, вероятно, не очень приятно… Ладно, вообще неприятно, но я привык все планировать наперед. Цели могут меняться, не вопрос, но чтобы вообще не было никаких наметок на будущее? Такая перспектива пугает меня до чертиков.

– Я вернулся в гимнастический зал. Занимаюсь еженедельно, иногда по два раза. И теперь я делаю то, что мне нравится. У меня все не выходили из головы твои слова о том, что нужно вновь стать тем ребенком, обожавшим крутить сальто, поэтому я напрягся и в итоге смог это сделать.

– Леон, это потрясающе.

– И еще я встретил тренера, который…

Я нетерпеливо его прерываю:

– Но ты ведь секунду назад сказал, что занимаешься этим сугубо ради развлечения?

– …который предложил мне обучать гимнастике детишек в возрасте от пяти до семи лет. И я понял, что каждый день буду крутить с ними то самое сальто. Уверен, что мне попадутся настойчивые родители, вроде моих собственных предков, но все равно это прекрасная подработка. К тому же теперь, без «Стар-Вотч», я могу просто быть самим собой.

– Я так рад за тебя. – Не удержавшись, я сжимаю его в объятиях. – Но… как насчет колледжа?

– Слушай, поверь мне, я решу этот вопрос, – усмехается Леон. – Может быть, не сегодня, может, не сразу по окончании школы, но когда-нибудь решу.

– Ладно, – сдаюсь я. – Я буду поддерживать тебя, чем бы ты ни занимался и какой бы путь себе ни выбрал.

– Мне нужно, чтобы ты поддержал меня сейчас. Чтобы ты смирился с тем, как я живу в данный момент, и не считал меня пропащим человеком.

Я хватаю Леона за руки и согласно киваю. Не ради того, чтобы поддержать и дать возможность воспрянуть духом, а чтобы показать: я могу стать ему опорой. Я стараюсь, учусь на ошибках и сделаю все, лишь бы быть с ним рядом.

– Я рассказал все родителям, – продолжает Леон. – О том, как ощущал себя из-за их поведения. Я попытался объяснить им причины своей депрессии, и они, кажется, меня услышали. Еще мы много говорили о тебе. Ты им по-настоящему нравишься, и… то, что мы вместе, тоже.

Лицо Леона осеняет улыбка, настолько чарующая, что я неосознанно протягиваю руку и касаюсь его щеки. Оглядываю черты любимого – подбородок, волосы, линии ушей. Сейчас он кажется таким красивым, что я хочу навечно запечатлеть в памяти его образ. То, как Леон выглядит. И как я себя при этом чувствую.

– Я люблю тебя, – дрогнувшим голосом произношу я. Не потому, что он хотел услышать эти слова, а потому, что мне нужно их сказать. – Я так тебя люблю, Леон.

Он наклоняется ближе, целует меня, причем столь стремительно, что внезапно я оказываюсь распростерт на тротуаре. Притягиваю Леона к себе, и мы целуем друг друга. Снова и снова. Мы целуемся, как никогда прежде, – грубо и нежно, страстно и мягко, глубоко и едва касаясь губ. Мои руки порхают по его телу, а его ладони скользят по моему, и какая-то часть моего сознания жаждет, чтобы это никогда не заканчивалось, в то время как другая не может дождаться того, что последует дальше.

Я, Кэлвин Льюис – младший, понятия не имею, что будет дальше. И знаете, я счастлив.