Третья, и последняя кость пальца Изабеллы Буэнасуэрте вспыхнула ярким пламенем. В комнате воцарилась тишина. Затем раздался резкий звук шагов по камню, ритмичное постукивание трости. Рианнон вцепилась в Маримар и Рея. Боливар Лондоньо III был жив и извещал о своем приближении.
– Покажись, – приказала Маримар.
Из стены напротив вышел старик в темно-синем бархатном костюме. Кожа на его лице обвисла, словно оплавленная свеча, но Боливар злобно ухмылялся. В его слишком ярких голубых глазах было что-то дьявольское.
– Ты так мечтаешь, дорогая, о воссоединении нашей семьи, – произнес глубокий бесплотный голос. – Я давно приготовил эту ловушку для моей Орхидеи, но вы трое тоже пока сойдете.
Его рука метнулась вперед, подобно гадюке. Маримар услышала крики людей, которых она любила, ее отца, который в очередной раз не мог ее спасти. Кулак Боливара сомкнулся на цветочном бутоне у нее на шее и вырвал его с корнем.
32. Человек, сделанный из ненадежных вещей
Маримар часто возвращалась мыслями к одному воспоминанию о матери. В нем не было ничего особенного или волшебного, просто еще один холодный октябрьский день в долине, наполненный сказками, которые, как она полагала, были волшебными. Пена Монтойя любила осень, потому что плоды, рожденные в садах, тогда были слаще на вкус. Маримар полагала, что на вкус они такие же, как всегда, но, возможно, ее мать чувствовала разницу. В этом воспоминании Пена с каждым разом становилась все более красивой, все более неземной, словно оно превращалось в одну из историй Орхидеи, защитниками которых были стрекозы, хранителями – деревья. Даже Джеймсон, neé [53] Габо, который присматривал за домом и семейством Монтойя, именно потому был бессмертен. Все их Маримар принимала за чистую монету, за легенду своей семьи. Но когда мать рассказывала ей историю о потайной двери на дне озера, ведущей в другие миры, Маримар с сомнением качала головой. Однако мать стояла на своем.
– Там, под слоем ила, под стаями серебристых рыб, – говорила Пена, – за пещерой угрей есть дверь, ведущая в другие миры, даже в дальние просторы космоса.
Маримар пыталась записать рассказы матери и бабушки, но на бумаге слова теряли смысл. Потому ли, что она перестала в них верить? Отказалась от них или от собственных способностей? В конце концов, вера подобна стеклу – однажды разбитую веру можно собрать по кусочкам, но трещины останутся навсегда.
Теперь, в потайной комнате, в часовне Святой Анны, душа и тело Маримар были разбиты. Она чувствовала, что истекает кровью. У нее пересохло в горле от крика. Она не ощущала ни собственных конечностей, ни пола под ногами, ни связи, которая на миг возникла, когда она зарылась пальцами в кишащую червями землю. Дар Орхидеи исчез. Рей с Рианнон будут следующими. Только мысль о них заставляла ее разум преодолевать боль, и она сосредоточилась на ярком белом свете за своими веками.
Маримар открыла глаза. Кожа на ее груди стала липкой, она почувствовала раздирающую, разрывающую боль внутри, как будто проглотила пригоршню гвоздей, и испустила крик, опустошивший ее.
В поле ее зрения возникли Рей и Рианнон. Живая Звезда стоял между ними и Боливаром Лондоньо III. Дряхлый старик держал длинный стебель, усыпанный шипами, из которых сочилась кровь. Подцепив каплю кончиком пальца, он поднес ее к губам.
– А ты сильнее, чем кажешься, – сказал ей Боливар. – Похоже, в тебе течет кровь твоего отца. Ты пригодишься мне, когда он выдохнется.
– Возвращайся в свой цирковой ад, откуда пришел, – прошипела Маримар.
Боливар усмехнулся, затем поднес зеленый бутон к губам и съел его вместе с шипами и листьями. Зеленый хлорофилл пульсировал внутри него волшебным светом. Боливар молодел на глазах, обвисшая кожа подтянулась, в седине проглянули черные пряди, он стал моложе по меньшей мере лет на двадцать.
– Так, – сказал он, переводя взгляд на неподвижных Рея и Рианнон. – Теперь займемся остальными.
Преодолевая приступ головокружения, Маримар посмотрела на них и поняла, что они застыли на месте. Рианнон сжимала в руке рыболовный нож Орхидеи, Рей держал рыболовную сеть. Они были готовы защитить ее, но сами были уязвимы. Они очень чувствительны.
– Я убью тебя, – пообещала Маримар. – Почему ты просто не оставил мою бабушку в покое?
Казалось, это привлекло его внимание. Он прошел сквозь полосу света, падавшего из отверстия на крыше, на его лице плясали отвратительные тени.
– Пожалуйста, – взмолился Лазаро, – ты получил, что хотел. Перестань! Перестань! Пусть все закончится.
Маримар посмотрела на отца, Живую Звезду. Она видела на том плакате его имя, напечатанное огромными буквами, словно он был невероятным чудом, на которое стоило смотреть. Но то была ложь. Не было никакого чуда, ничего феерического. Он был просто человеком, который пал и стал таким же слабым, как остальные. Разве она не хотела узнать его? В тот момент она поняла – она искала не отца, а правду. Ложь вырезает дыры, пока они не сольются в одну, такую большую, что в ней можно исчезнуть.
– Покончим с этим, – умолял Лазаро.
Глаза Боливара вспыхнули неестественной синевой.
– Ты ошибаешься, старина. Прошли десятилетия, а я по-прежнему не получил того, что всегда хотел. Я это получу, когда увижу Орхидею.
Маримар рассмеялась, а когда увидела, что это вызвало его гнев, рассмеялась еще громче.
– Она мертва, ты, поганый труп. Ты никогда не увидишь ее. Никогда.
– Вот тут ты ошибаешься, – сказал Боливар, помахав морщинистым пальцем в воздухе. Он прошел в луче лунного света, как будто это была сцена. – Моя Орхидея не мертва. Она умеет выживать. Она бессмертна. Она просто живет в другой форме и снова будет моей.
Маримар перевела взгляд на Рея с Рианнон. Глаза Рея двигались, его фигура же переместилась на дюйм, словно они с Рианнон брели против времени.
– Уйми девчонку, – предупредил Боливар. – Я сохранил ей жизнь, потому что она твоя дочь. Должен же я после всех этих лет хотя бы раз проявить милосердие.
– Маримар, – сказал ей отец. Когда он повернулся к ней, завеса его черных волос закрыла одну сторону лица. – Уходи отсюда.
– Как? Куда мне идти? – Слезы жгли ее лицо.
– Боливар прав. В твоих жилах течет моя кровь. Мы – небесные существа, мы созданы из искры мировой зари. Этого у тебя никому не отнять. Твоя мать это знала, помни!
Боливар перестал расхаживать по комнате.
Слова Лазаро прозвучали быстро и были полны смысла.
– Вспомни о двери.
Боливар поднял кулак и покрутил кольцо с печаткой на указательном пальце.
– Гнусный предатель!
– Беги, Маримар! – закричал Лазаро, падая на колени.
Стало холодно, по стенам пополз иней.
Волшебная стена, заморозившая Рея с Рианнон, исчезла. Они налетели на Маримар, и она заключила их в объятия. Нельзя было терять ни минуты. Она не могла оглянуться, чтобы посмотреть, что случилось с отцом. Вместе с Рианнон и Реем она вошла в луч лунного света. Какая-то сила пыталась оттащить ее назад, но
