летательный аппарат отобрали у олигарха, а сам олигарх сейчас в бегах. Хоть это радует: жены олигархов на плохих мётлах не летают, им качественные подавай.
Но два часа лёту. Два! Как сообщил дежурный по аэропорту, конечный ее пункт будет рядом. Да еще ухмыльнулся:
– Всего-то сотня километров от базы.
Нда… а сто километров как? Пешком? По тайге? Хорошо хоть, что сейчас лето.
Кое-как заснула, проснулась оттого, что ее толкал в бок тот самый, кто рассказывал про олигархический самолет.
– Вставай, красава, приключения начинаются!
Хорошенькое дело: и этот издевается.
В месте, каковое принято называть аэропортом, стояло одинокое бетонное здание, похожее на военный авиационный ангар, потому как выкрашен зеленою краской.
Для маскировки, вероятно. Чтобы спутник не увидел. Бывший военный объект?
Но ее ждали. Ларису Ивановну уже кто-то хотел!
Женщина держала в руках плакатик: "Лариса Ивановна, ВИР".
Было светло, но этот свет обманчив в белые ночи. Женщина стояла под освещением и терпеливо ждала пассажирку.
– Здравствуйте, я глава администрации местного поселения. Нина Меленьевна. Зовите просто Нина. Звонили из Москвы, правда, я так и не поняла кто он. Но очень строгий. Просил встретить вас и организовать транспорт к Бутылке.
– Куда?!
– Ну… это мы так наш парничок зовем. Этот… оазис. Он в форме бутылки, если сверху глядеть. Но вообще-то это заповедник федерального подчинения, потому посещение его только по спец. разрешению. Я извиняюсь, у вас есть эта бумага?
– Конечно.
Порылась в сумке, достала папку, вытянула из нее плотную бумагу с выдавленной красивой золотой двуглавой птицей и витиеватой подписью природоохранного министра. Самого.
– Я забираю, это подотчетный документ, вам дам копию.
– Спасибо, не надо, у меня уже есть.
– О! Ваш багаж везут! Переночуете у нас в конторе, в гостевой комнате, у вас осталось для сна четыре часа. А утром вперед! К великим научным открытиям.
Еще одна шутница. И чем больше они все шутят, тем поганей на душе. Чувство юмора как шагреневая кожа скукоживается.
– Вездеход уже вас дожидается.
– Вездеход?
– А вы как думали? Это вам не в Летнем саду гулять! Дороги тут нету. Да и опасно, зверья много…
Утром у конторы, так называют местную администрацию, стоял вездеход. Весьма уродливый агрегат "квадратно-гнездового" вида, как сразу его окрестила. Железный сарай имел на борту горделивую надпись "Тайфун", казался не совсем еще раздолбанным, весело пыхтел, багаж погружен.
Из вездехода вылез мужчина лет сорока, чисто выбритый, подошел к багажному отсеку, захлопнул его и пошел обратно, на свое место.
Странно, что мужчина не только ничего не произнес, но даже ни разу не взглянул на ту, ради которой приехал. Ту, которую повезет за сто километров куда-то в дичь и глушь.
"Даже не покосился на меня, подлец!"
Делать нечего, подошла справа к пассажирскому месту, еле-еле вползла в кабину. Пришлось карабкаться, опираясь коленом на какую-то выпирающую загогулину.
Этот даже не шелохнулся.
Нет, ну что за времена пошли! Научные сотрудники вам что, обезьяны в цирке?! Они не приучены скакать по железным чудовищам!
Да.
Тем более, если это хрупкие дамы с научной степенью.
Поздоровалась, внимательно рассматривая человека с рулем.
Нет, вы посмотрите на этого нахала! В ответ буркнул "здрассьте", но опять не посмотрел, даже не скосил глаза на свою спутницу!
И тут взгляд упал на его пальцы.
Похолодело внутри, комок стал подниматься к горлу: тыльная сторона правой руки была украшена синим рисунком: восходящее солнце с лучами и словом СЕВЕР.
Бывший зэк! Или еще настоящий?! Их же там как-то выпускают… на поселение, что ли? Типо, условно свободный?
"Попала! Конец тебе дура с Исаакиевской площади! Тут и останешься, под ближайшей сосной!
Так! Собралась быстро! Нацепи на себя наглую оболочку и еще посмотрим: кто-кого переиграет в молчанку!"
– Какой-то вы не коммуникабельный!
Молчит. Ни слова в ответ. Будто не слышит.
– Вы глуховаты?!
Даже не реагирует, только крутит рулем, объезжая валуны.
Отвернулась к окну: какой толк разговаривать с бревном?
Ладно, помолчим. Если ты такой тупой, что вопросов не понимаешь…
Не выдержала, через четверть часа молчания почти крикнула:
– Вы меня слышите?
– Вас сложно не услышать.
– Слава аллаху! Я думала, что вы глухонемой.
– Нет, я обычный.
– Почему вы здесь живете, обычный?
– Точно не знаю…
– Как это? Амнезия?
– Нет. С памятью все в порядке.
Голос его почти равнодушен. Все так же не поворачивается к собеседнице, смотрит только на дорогу, если ее можно назвать дорогой. Надо осторожно прощупать: не зэк ли он на "химии":
– И все-таки, почему ты здесь один? А не в городе? Или не в деревне?
– Наверное, потому, что неважно где твое тело. Важно – что внутри твоего тела.
– О-о! Да вы философ!
Криво усмехнулся:
– Вряд ли.
– Вообще-то это похоже на философию. Вы хоть знаете, кто такой философ?
– В общих чертах…
– Книги читаете?
Несколько секунд молчал, потом лицо скривилось подобием улыбки:
– Не так хорошо, как хотелось бы…
– То есть? Что значит не так хорошо?
– Уметь читать еще не означает уметь читать.
– Простите, но я должна спросить: вы где-то учились? Ваш словарный запас выдает в вас человека минимально образованного.
Не ответил. Но исследовательница чего-либо, а даже и почвы, должна быть настойчивой:
– Вы не хотите отвечать?
Вздохнул:
– Вы упрямы. Но да ладно: наличие диплома не говорит об образовании. Сейчас мне уже непонятно – что это такое. Образование.
– Ну как же?! Если я закончила университет, значит я нахожусь на определенном уровне сознания! Образование – ступень познания!
Усмехнулся, сделав легкое ударение на первый слог:
– Безусловно…
– Мне кажется, что вы сейчас иронизируете! Причем нагло!
– Отнюдь нет, уверяю вас.
Засмеялась неожиданно:
– Водитель вездехода, правильно употребляющий слово "отнюдь"?! Боже! Кто вы?!
– Водитель вездехода, правильно употребляющий слово отнюдь. Только и всего.
– Простите. Я увидела ваши татуировки и подумала о худшем. Как это у Булгакова: вы судите по костюму? Никогда не делайте этого, драгоценнейший страж!
Водитель, не отрываясь от управления, закончил цитату:
– …вы можете ошибиться, и притом весьма крупно.
– Да. Как неожиданны бывают сюрпризы посреди тайги.
Помолчали. Водитель повернулся на секунду к спутнице:
– Если вас раздражают татухи на моих руках, могу надеть перчатки. Без проблем.
– Нет, не раздражает. А вы всегда так податливы, когда кого-то что-то раздражает?
– Если мне это ничего не стоит.
Наконец-то улыбнулся:
– А вы не будете так нервны!
Буркнула:
– А я и не нервничаю. Вам показалось.
Чувствовала себя дурой: даже не смотрел в ее сторону, а нервическое настроение определил безошибочно. Да… Водитель таежного драндулета э-э-э… несколько глубже, чем ожидалось. И страхи оказались девичьими. Не то чтобы это обстоятельство раздражает, нет. Но когда мужчина так непонятен, это слегка пугает. Интригует… Если приставал, даже чуть-чуть – это успокоило бы! Потому что известно как поступать с ними. С приставалами. А этот какой-то…
Не смогла подобрать нужного слова.
– А зачем вы набили наколки?
Ответил не сразу, через длинную паузу, медленно растягивая слова:
– В лагере, где я тянул срок, сиделец или бродяга на нашем сленге, не считается равным, если у него нет синьки на руках. Своеобразная система сигнализации. Если ты без наколок, то ты никто. Безбашенные из других бараков могут поступить с тобой как заблагорассудится. Так что… выбора не было.
– Понятно…
