спрятаться в небытие, что совсем скоро он упадёт от усталости и наконец исчезнет, рассыпавшись в прах.
Пока он бежал, город вернулся к своему обычному облику. Чудовищные фонтаны из пепла, ведьмы и вулкан исчезли, но ящерицы ещё носились, как зелёные стрелы, по дорогам и стенам домов, а откуда-то появившийся чёрный, как уголь, волк с пылающей пастью затрусил за Демидиным.
Демидин остановился, обдумывая своё безумие.
«У меня, конечно, галлюцинации, – решил он. – Но раз я живу в воображаемом мире – попробую сам его строить».
Он посмотрел на волка, хитро прищурившись, и мысленно набросил на него цепь. Волк зарычал, истекая слюной и магмой. Он попытался вырваться, но Демидин ему не позволил, намотав цепь на фонарный столб.
Демидин мстительно засмеялся, пробежал ещё немного на север и увидел большой храм, из открытых дверей которого доносились звуки органа. Эти звуки он ощутил не как музыку, а зрительно, как если бы кто-то включал цветные прожектора. Сквозь высокие двери храма входили и выходили люди.
– Вот и я с ними! – подумал он и смешался было с толпой.
Но отчего-то не решился войти, а остановился, затосковал и присел на ступенях.
– Что за чудо эти ступени! – пробормотал он, с уважением поглаживая шершавую каменную поверхность. – Какая полезная штука каждая из них – честная, замечательная вещь. Хотел бы я стать такой ступенью – как бы это было хорошо и спокойно! По мне ходили бы нормальные люди, и не было бы у меня такой изорванной жизни… Жена правильно сделала, что ушла от меня… какая она умница, просто молодчина! И как это правильно, что такой урод, как я, не помнит своих родителей… Вот сидит человек, – сказал он, смеясь и плача, – которого родители должны были бы утопить, но они… они его просто бросили…
– Do not talk like that, – строго сказала выходящая из храма фигура.
– А? Что? – спросил Демидин, задирая голову.
С ним говорил ангел, это было ясно даже по голосу. Голова ангела была прикрыта капюшоном, но Демидин видел его лицо, волосы с проседью и лучистые, как два кусочка неба, глаза. Лицо было мужественным, но глаза… глаза были такими, какие бывают у усталой медсестры.
– Не говори так, – настойчиво сказал ангел по-русски.
– Извините! – кротко ответил Демидин.
Он по-детски шмыгнул, сел смирно, положив на колени руки, и на несколько секунд забылся, а очнувшись, увидел, что рядом с ним никого нет. Демидин взволнованно защёлкал пальцами и завертелся, стараясь вспомнить, чего ему не хватает.
И увидел, как ангел переходит улицу.
Было совершенно очевидно, что в этой жизни его уже никак не догнать, но Демидин всё равно побежал за ним. «Мне бы только спросить, – думал он, – можно ли вернуть сердце».
Он начал загибать пальцы, чтобы не забыть. «Вернуть сердце… Ещё спросить о том, что я, очевидно, схожу с ума – вдруг он знает, как этому помочь… Попаду ли я снова в Ур, когда умру… Как вернуть сердце. Попаду ли я опять в Ур…»
Походка ангела была уверенной и скорой. Так выглядят те, кому нужно успеть во множество мест. Он уже приближался к следующему перекрёстку, и Демидин перепугался, что ангел повернёт за угол и исчезнет из виду.
Демидин догонял его с минуту, пока не увидел, что он опустился на колени около какого-то высокого здания, наклонил голову и начал молиться. Демидин встал неподалёку, не решаясь его беспокоить. Прошла, наверное, половина часа, пока ангел наконец поднялся. Демидин робко к нему приблизился.
– Скажите, пожалуйста, – взволнованно начал он, вмиг позабыв все свои заранее обдуманные вопросы. Всё, даже его потерянное сердце вдруг отступило на второй план, а случайно подсмотренный чужой сон оказался для него невероятно важным. – Я и в самом деле тогда видел Её?
– Да, – просто ответил ангел.
Демидин совсем разволновался.
– Но как же? – спросил он. – Видите ли, я ужасный урод, я предатель… Теперь ещё и убийца. Разве Она могла бы явиться такому?
Ангел неожиданно улыбнулся.
– Константин Сергеевич! – сказал он. – Ну почему вы решили, что Она выбирает лучших?
– А? Что? – спросил ошеломлённый Демидин.
Но ангел не ответил. Он поднял голову к небу, помолодел, как-то счастливо засветился изнутри и исчез.
– Ничего не понимаю… – пробормотал Демидин. – Мне необходимо это обдумать…
Но он слишком устал, чтобы думать. Тогда он вздохнул и улёгся прямо на холодный тротуар. Прохожие опасливо обходили человека, казавшегося им пьяным.
Странная ночь продолжалась. Демидин бездумно глядел на звёзды, как вдруг увидел склонившееся над ним большое, как половина неба, призрачное лицо. Бородатое, наивное, очень красиво освещённое знакомыми бликами. Человек разглядывал Константина Сергеевича и удивлённо моргал.
Когда Росси и химера уснули, Леонид задумался о Демидине. Что он за человек? Из-за него сам Леонид был убит, и его мама осталась одна, из-за него Росси дезертировал из гарнизона, а чёрт Бафомёт оказался в плену… Леонид вытащил из нагрудного кармана безжизненное металлическое тельце Бафомёта, казавшееся комичным и безобидным, и снова сунул его в карман.
Ему захотелось ещё раз увидеть сердце. Осторожно, чтобы не разбудить Росси и химеру, он открыл шкатулку и даже не удивился тому, что чувствует живое присутствие Константина Сергеевича и видит его лицо. Константин Сергеевич выглядел неважно.
Ни Росси, ни химера не проснулись, даже не пошевелились во сне.
«Удивительно! – догадался Леонид. – Я смотрю на него сквозь его сердце».
Они глядели друг на друга и молчали.
– Я, наверное, придумал тебя, друг, – нерешительно произнёс Демидин. – Целый день меня одолевали видения. Целый день я смотрел на умирающий, заражённый ведьмами город.
Леонид не ответил.
– Ты… поговоришь со мной? – попросил его Демидин.
– Да, – треснувшим голосом сказал Леонид.
Демидин заговорил торопливо.
– Когда-то я любил одну женщину и думал, что и она меня любит. Теперь я понимаю, что я пытался увидеть в ней больше того, к чему она была готова, и это стало для неё слишком тяжёлой ношей. Ах, если бы и она захотела разглядеть во мне что-то большее, чем я тогда был! Её предательство сильно меня подкосило… Но сейчас я гораздо худший предатель.
Он болезненно сморщился.
– Я убил её мужа, – тихо признался он. – Я увидел его в своём бреду и знал, что имею власть над его жизнью. Я убил его, сдавив его сердце. А теперь мне жаль его детей, оставшихся сиротами, и меня терзает совесть.
– Хотел бы я как-то помочь… – сказал Леонид, вздыхая.
– И ещё – я не хочу жить, – доверительным шёпотом сказал Демидин. – Но теперь я и умереть
