Ангел для сестры - Джоди Линн Пиколт

Судья выходит вперед, берет меня за руку:

— Знаю, вы хотите пообщаться с дочерью, Сара, но мне это сделать необходимо. — Он идет дальше, протягивая руку. — Привет, Кейт. Я судья Десальво. Можно мне поговорить с тобой несколько минут? Наедине, — добавляет он, и все гости один за другим покидают палату.

Я выхожу последней. Успеваю заметить, как Кейт откидывается на подушку, вдруг снова обессилев.

— Я чувствовала, что вы придете, — говорит она судье.

— Почему?

— Потому что ко мне все всегда возвращается, — отвечает Кейт.

Лет пять назад одна семья купила дом напротив нашего и снесла его, чтобы построить новый. Для этого понадобился бульдозер и полдюжины мусорных контейнеров. Утро еще не закончилось, а конструкция, которую мы видели каждый раз, выходя на улицу, превратилась в груду обломков. Вы думаете, дом — вещь прочная и простоит долгие годы, но на самом деле его могут разрушить сильный ветер или шаровой таран. Живущая в нем семья мало чем отличается.

Сейчас я с трудом вспоминаю, как выглядел тот дом. При выходе на улицу мне не приходит на память зияющая пустота в ряду домов, вроде выпавшего зуба, которая мозолила глаза много месяцев. Ведь, сами понимаете, потребовалось немало времени, чтобы новые хозяева возвели другое здание.

Когда судья Десальво выходит из палаты Кейт, мрачный и обеспокоенный, Кэмпбелл, Брайан и я встаем.

— Завтра, последнее заседание в девять утра, — сообщает он.

Кивнув Верну, чтобы тот не отставал, судья удаляется по коридору.

— Пошли, — говорит Джулия Кэмпбеллу, — ты под моим милостивым компаньонством.

— Такого слова нет, — отвечает он и, вместо того чтобы следовать за милостивой компаньонкой, приближается ко мне. — Сара, мне очень жаль. — И делает еще один подарок: — Вы отвезете Анну домой?

— Мне очень нужно повидаться с Кейт, — просит Анна, как только они нас оставляют.

Я обнимаю ее за плечи:

— Ну конечно.

Мы заходим в палату, только наша семья, и Анна садится на край кровати сестры.

— Привет, — тихо говорит Кейт, открывая глаза.

Анна качает головой; ей не сразу удается подобрать нужные слова.

— Я пыталась, — наконец произносит она, и голос у нее колкий, как репейник.

Кейт сжимает ее руку.

Джесс присаживается с другой стороны. Они трое рядом. Это напоминает снимок, который мы делали каждый октябрь для рождественских открыток, расставляя детей по росту на толстой ветке старого клена или невысокой каменной ограде, — замерший момент вечности на память всем.

— Альф или мистер Эд, — продолжает прерванную игру Джесс.

Уголки рта Кейт приподнимаются.

— Лошадь [41]. Восьмой раунд.

— В точку.

Брайан нагибается к Кейт и целует ее в лоб.

— Спокойной ночи, малышка. — Когда Анна и Джесс выходят в коридор, он и меня тоже целует на прощание, добавляя шепотом: — Позвони мне.

Мы с Кейт остаемся одни, я сажусь рядом с дочерью. Руки у нее такие тонкие, что, когда она ими двигает, я вижу, как под кожей шевелятся кости, а глаза выглядят более старыми, чем мои.

— Ты, наверное, хочешь что-то спросить, — говорит Кейт.

— Может быть, позже, — отвечаю я и сама удивляюсь.

Я забираюсь на кровать и заключаю дочь в объятия.

Тут я понимаю, что мы никогда не заводим детей, мы их получаем. Причем иногда совсем ненадолго, вопреки нашим надеждам и ожиданиям. Но все равно это намного лучше, чем вовсе их не иметь.

— Кейт, мне так жаль.

Она откидывает голову, чтобы заглянуть мне в глаза, и с горячностью отвечает:

— Не надо ни о чем жалеть. Потому что я не жалею. — Кейт пытается улыбнуться, что есть сил пытается. — Ведь было хорошо, мам, правда?

Я закусываю губу, ощущая тяжесть слез:

— Лучше не бывает.

Идет дождь.

Когда я вхожу в гостиную, Джадж стоит, прижав нос к стеклянной панели, составляющей одну из стен квартиры, и поскуливает, следя за каплями, которые зигзагами текут мимо него.

— Тебе до них не добраться. — Я глажу пса по голове. — Никак не попасть на другую сторону.

Я сажусь на ковер рядом с ним, зная, что нужно встать, одеться и пойти в суд; зная, что нужно еще раз продумать заключительные аргументы, а не бездельничать. Но есть что-то завораживающее в этой погоде. Раньше, бывало, я сидел на переднем сиденье отцовского «ягуара» и смотрел, как дождевые капли совершают суицидальный бросок камикадзе с края ветрового стекла к щетке дворника. Отцу нравилось ставить их на самый медленный ритм, и мир за стеклом замутнялся на довольно долгие промежутки времени. Меня это бесило. «Когда сам сядешь за руль, — отвечал он на мои жалобы, — будешь делать, что захочешь».

— Пойдешь в душ первым?

Джулия стоит в проеме открытой двери в спальню, одетая в одну из моих футболок, которая доходит ей до середины бедра. Она поджимает пальцы ног и закапывается ими в ковер.

— Иди ты, — говорю я ей. — Я могу просто выйти на балкон.

Она замечает погоду:

— Там жуть что творится, да?

— Отличный денек, чтобы засесть в суде, — без особого энтузиазма отвечаю я.

Сегодня меня не интересует решение судьи Десальво, и вовсе не потому, что я боюсь проиграть дело. Я свою задачу выполнил, учитывая сделанное Анной в суде признание. И — черт возьми! — надеюсь, благодаря моим стараниям она стала меньше переживать из-за своих поступков. Теперь она не выглядит нерешительным подростком, это уж точно. И эгоисткой ее никто не назовет. Она похожа на всех нас — пытается разобраться, кто она такая и что с этим делать.

Правда состоит в том, как однажды сказала мне Анна, что в этом деле победу не одержит никто. Мы представим свои финальные доводы, судья вынесет решение, но на этом история не закончится.

Вместо того чтобы идти в ванную, Джулия приближается ко мне. Садится рядом, по-турецки скрестив ноги, и прикасается пальцем к стеклянной панели.

— Кэмпбелл, не знаю, как сказать тебе…

У меня внутри все замирает.

— Быстро, — предлагаю я.

— Мне не нравится твоя квартира.

Я провожаю взглядом движение ее глаз — от серого ковра к черному дивану, зеркальной стене и лакированным полкам с книгами. Тут полно острых углов и дорогих предметов искусства. Тут есть самые совершенные электронные устройства со звонками и свистками. Это жилище мечты, но это ничей дом.

— Знаешь, я тоже ее терпеть не могу.

Идет дождь.

Выхожу из дому и