- Никогда и ничему вы не научитесь, разве только носить дурацкие модные шляпки или танцевать восьмую фигуру в контрдансе, если какой-нибудь болван ее выдумает! Никогда и ничему, - повторил он трагическим тоном, - ибо всегда найдется какая-нибудь баба...
- Фи, пан Юлиан! Кто же так выражается?
- Да, да, несносная баба, которая сочтет неприличным, что вы идете со мной в лабораторию...
- Может быть, это и вправду нехорошо...
- Конечно, нехорошо! Носить декольте до пояса - это хорошо, брать уроки пения у какого-то итальянца с грязными ногтями...
- Но, видите ли... если молодых девушек подолгу оставлять наедине с молодыми людьми, так иная, пожалуй, еще и влюбится...
- Ну, и что же? Пусть влюбляется. Разве лучше, если она не влюблена, но глупа как пробка? У вас просто дикие понятия, панна Фелиция...
- О, сударь!..
- Оставьте, пожалуйста, эти восклицания! Или вы хотите учиться метеорологии, и тогда идем наверх...
- Только с Эвелиной или с пани Вонсовской.
- Ладно, ладно уж... Оставим этот разговор, - сказал Охоцкий и в знак возмущения засунул руки в карманы.
Молодая парочка препиралась так громко, что ее слышно было во всем парке, к великому удовольствию Вонсовской, которая покатывалась со смеху. Когда они замолчали, до ушей Вокульского донесся шепот барона и панны Эвелины.
- Вы заметили, - говорил барон, - как этот Старский теряет свои позиции? Одну за другой, знаете ли. Пани Вонсовская издевается над ним, панна Изабелла обходится с ним в высшей степени пренебрежительно, и даже панна Фелиция не обращает на него внимания. Не правда ли?
- Да, - еле слышно отвечала невеста.
- Он из тех молодых людей, единственным достоинством которых являются виды на крупное наследство. Разве я не прав?
- Да.
- А как только исчезла надежда, что председательша оставит ему имение, Старский сразу потерял всякое обаяние. Ведь правда?
- Да, - ответила панна Эвелина, тяжело вздохнув. - Я посижу здесь, громко прибавила она, - а вы, может быть, принесете мне из дому шаль... Пожалуйста.
Вокульский обернулся. Панна Эвелина, бледная и измученная, сидела на скамье, а барон увивался вокруг нее.
- Иду, сию минуту иду... Сударь, - окликнул он приближавшегося Вокульского, - не можете ли вы занять мое место... Я только сбегаю и сейчас же вернусь...
Он поцеловал невесте ручку и направился к дому.
Вокульский посмотрел ему вслед и впервые заметил, что у барона ножки очень тоненькие и держится он на них не особенно твердо.
- Вы давно знаете барона? - обратилась к нему панна Эвелина. - Может быть, пройдем к беседке...
Вокульский поклонился и пошел.
- Я только в последние дни имел удовольствие ближе познакомиться с бароном.
- Он ваш горячий поклонник... и неоднократно мне говорил, что впервые встретил человека, с которым так приятно разговаривать.
Вокульский усмехнулся.
- Вероятно, потому, что сам он все время говорит со мной о вас, сударыня.
Панна Эвелина сильно покраснела.
- Да, барон очень благородный человек и очень любит меня. Правда, между нами большая разница в летах, но что же из этого? Опытные дамы утверждают, что муж, чем старше, тем вернее, а ведь для женщины привязанность мужа - это все, не правда ли? Каждая из нас ищет в жизни любви, а кто мне поручится, что я встречу еще раз подобное чуство?.. Бывают мужчины моложе, красивее, может даже умнее барона, но никто из них не говорил мне с таким жаром, что все счастье последних лет их жизни - в моих руках. Можно ли тут устоять, даже если такой брак требует известных жертв? Ну скажите сами!
Она остановилась посреди аллеи и посмотрела ему в глаза, с тревогой ожидая ответа.
- Не знаю, сударыня. Это вопрос сугубо личный, - ответил Вокульский.
- Плохо, если вы мне так отвечаете. Бабушка говорит, что вы человек с сильным характером; я до сих пор никогда не встречала людей с сильным характером, а у меня самой характер очень слабый. Я не умею противиться, боюсь отказать... Может быть, это дурно, что я выхожу за барона, - во всяком случае, некоторые дают мне понять, что я дурно поступаю. Вы тоже так думаете? Разве вы могли бы отстраниться от человека, который любит вас больше жизни, который без вашей взаимности проведет скудный остаток своих дней в безнадежном одиночестве и тоске? Если б кто-нибудь у вас на глазах катился в пропасть и взывал о спасении, неужели вы не протянули бы ему руку и не связали бы себя с ним, пока не подоспеет помощь?
- Я не женщина, и меня никогда не просили, чтобы я жертвовал ради кого-нибудь своей свободой, поэтому не знаю, как бы я поступил в подобном случае, - с раздражением ответил Вокульский. - Знаю одно: как мужчина, я ничего не стал бы вымаливать, даже любовь.
Она глядела на него, полураскрыв губы.
- Скажу вам больше, - продолжал он, - я не только не стал бы просить, но и не принял бы подачки, брошенной мне из сострадания. Такие дары почти всегда половинчаты...
По боковой дорожке к ним с очень деловым видом торопливо шел Старский.
- Пан Вокульский, дамы вас ждут в липовой аллее... - сказал он. - Там моя бабка, пани Вонсовская...
Вокульский заколебался, не зная, как поступить.
- О, я не хочу вас стеснять, - сказала панна Эвелина, покраснев сильнее обычного. - Не задерживайтесь из-за меня. Сейчас вернется барон, и мы втроем присоединимся к вам...
Вокульский поклонился и отошел.
"Вот так история! - думал он. - Панна Эвелина из жалости выходит за барона и, вероятно, из жалости же, заводит роман со Старским... Я еще понимаю барышню, которая выходит замуж по расчету, хотя это и не самый умный способ зарабатывать деньги. Понимаю даже замужнюю женщину, которая после нескольких лет семейного счастья вдруг увлечется и начнет обманывать мужа... Обычно ее толкает на обман страх перед скандалом, дети, тысяча условностей... Но девушка, обманывающая своего жениха, - это нечто совершенно новое!.."
- Панна Эвелина! Панна Эвелина! - вдруг услышал он голос барона где-то совсем близко.
Вокульский круто свернул с аллеи и зашагал по газону.
"Хотел бы я знать, что я ему отвечу, если он меня сейчас заметит? И какого черта я залез в эту грязь?"
- Панна Эвелина! Панна Эвелина! - звал барон уже значительно дальше.
"Соловей приманивает свою самочку, - думал Вокульский. - Но, собственно говоря, можно ли решительно осуждать эту девушку? Она сама признается, что у нее слабый характер, а потихоньку - что ей нужны деньги. Между тем денег у нее нет, а без них она, как рыба без воды. Что же ей остается делать? Бедняжка идет за богатого старика, но сердце у девушки не камень, а поклонник уговаривает идти замуж, и оба полагают, что ласки старого мужа не испортят им удовольствия, - вот они и изобретают нечто новое, измену перед свадьбой, и даже не хлопочут о патенте на свое изобретение. Впрочем, они, может быть, настолько добродетельны, что решили наставить ему рога лишь после свадьбы... Хорошенькая компания! Общество порождает иногда любопытные явления... И подумать только, что каждому из нас может достаться такой гостинец!.. Право, следовало бы поменьше верить поэтам, восхваляющим любовь как высшее счастье в жизни..."
- Панна Эвелина! Панна Эвелина! - стонущим голосом звал барон.
- Экая подлая роль! - пробормотал Вокульский. - Я предпочел бы пустить себе пулю в лоб, чем превратиться в подобного шута.
Он нашел дам в боковой аллее, неподалеку от скотного двора; председательшу сопровождала горничная с корзинкой в руках.
- А, вот и ты! - встретила старушка Вокульского. - Ну, хорошо. Вы подождите здесь Эвелину с бароном; может, он ее найдет в конце концов, - тут она слегка нахмурилась, - а мы с Казей пойдем к лошадям.
- Пану Вокульскому тоже не мешало бы угостить сахаром своего коня за то, что он так славно прокатил его сегодня, - заметила Вонсовская, надув губки.
- Оставь его в покое, - прервала ее председательша. - Мужчины любят ездить верхом, а нежничать - не их дело.
- Неблагодарные! - шепнула Вонсовская, подавая председательше руку, и повела ее к калитке.
Пройдя несколько шагов, она оглянулась, но, заметив, что Вокульский смотрит ей вслед, быстро отвернула голову.
- Мы пойдем искать жениха с невестой? - спросила панна Изабелла.
- Как вам будет угодно, - ответил Вокульский.
- Так, может быть, оставим их в покое. Говорят, счастливые свидетелей не любят.
- А вы никогда не были счастливы?
- Ах, я... Конечно... Но не так, как Эвелина с бароном.
Вокульский пристально посмотрел на нее. Она была задумчива и невозмутимо спокойна, как статуя греческой богини.
"Нет, эта не станет обманывать", - подумал Вокульский.
Некоторое время они шли молча, направляясь в самую глухую часть парка. Кое-где сквозь зелень старых деревьев мелькали окна, горящие красным отблеском заката.
- Вы первый раз были в Париже? - спросила панна Изабелла.
- Первый.
- Какой это чудный город, не правда ли? - оживилась она и взглянула ему в глаза. - Что бы там ни говорили, а Париж, даже побежденный Париж, по-прежнему остается столицей мира. На вас он тоже произвел впечатление?
