- Однако согласитесь, что происхождение...
Председательша иронически рассмеялась.
- Поверь мне, Белла, благородное происхождение - не заслуга тех, кому оно достается. А чистота крови... Боже мой! Какое счастье, что мы не слишком усердно проверяем такие вещи. Знаешь, о происхождении не стоит говорить таким старым людям, как я. Мы-то еще помним дедов и отцов и часто удивляемся: почему сын пошел не в папашу, а в камердинера? Правда, тут много значит - на кого матушка заглядывалась.
- А вам Вокульский, видно, очень нравится, - тихо заметила панна Изабелла.
- Да, очень! - твердо ответила старушка. - Я любила дядю его и всю жизнь была несчастлива только потому, что меня разлучили с ним - из тех же побуждений, из каких сейчас твоя тетка пытается свысока смотреть на Вокульского. Да только он не позволит собой помыкать, о нет! Кто сумел выбиться из такой нищеты, как он, кто с незапятнанной совестью добыл богатство и образование - тому неважно, что о нем скажут в свете. Ты, верно, слышала, какую он нынче играет роль и зачем ездил в Париж. И поверь мне, он не станет заискивать перед светским обществом, оно само к нему явится, и первая придет твоя тетка, если ей что-нибудь понадобится. Я лучше тебя знаю наш свет, дитя мое, и помяни мое слово - он очень скоро окажется в прихожей Вокульского. Это тебе не бездельник вроде Старского, не мечтатель вроде князя и не полоумный вроде Кшешовского... Вокульский - человек действия... Счастлива будет женщина, которую он назовет своей женой... К сожалению, у наших барышень больше притязаний, нежели чуства и житейского опыта. Правда, не у всех... Ну, не взыщи, если я выразилась слишком уж резко. Сейчас будет обед...
И с этими словами председательша удалилась, оставив панну Изабеллу в глубоком раздумье.
"Разумеется, он мог бы с успехом заменить барона... - мысленно говорила она. - Барон истаскался и просто смешон, а этого по крайней мере все уважают... Казя Вонсовская знает толк в мужчинах, недаром она взяла его на прогулку. Посмотрим же, способен ли пан Вокульский быть верным... Хороша верность - кататься с другой женщиной! Вот уж поистине рыцарь!"
В эту минуту Вокульский, возвращавшийся с Вонсовской с прогулки, заметил во дворе экипаж, из которого выпрягали лошадей.
Его кольнуло какое-то смутное предчуствие, но он не посмел расспрашивать, даже притворился, будто и не смотрит на экипаж.
Подъехав к крыльцу, он бросил поводья слуге, а второму велел принести к себе в комнату воды. Он было совсем уже решился спросить: кто приехал? - как вдруг что-то сдавило ему горло, и он не мог произнести ни слова.
"Какая чушь! - думал он. - Ну, допустим, это она; что из того? Панна Изабелла такая же женщина, как пани Вонсовская, панна Фелиция или панна Эвелина... Я же не таков, как барон..."
Но, говоря себе это, он чуствовал, что она для него - не то, что все остальные женщины, и стоит ей пожелать - он готов бросить к ее ногам все свое богатство и даже жизнь.
- Чушь, чушь! - бормотал он, шагая по комнате. - Ведь здесь уже ждет ее поклонник, пан Старский, с которым она сговаривалась весело провести лето... О, я помню, как они переглядывались.
Его охватил гнев.
"Посмотрим, панна Изабелла, какой вы покажете себя и чего стоите? Теперь я буду вашим судьей..." - подумал он.
В дверь постучали, и вошел старый лакей. Он оглянулся по сторонам и сказал вполголоса.
- Ее милость велели доложить вам, что приехала панна Ленцкая, и если ваша милость готовы, то просят пожаловать к столу.
- Передай, что я сию минуту приду.
Слуга ушел, а Вокульский еще с минуту постоял у окна, глядя на парк, освещенный косыми лучами солнца, и на сиреневый куст, в котором весело щебетали птицы. В сердце его нарастала глухая тревога при мысли о том, как он встретится с панной Изабеллой.
"Что я скажу ей, как мне держаться?" Ему казалось, что все глаза обратятся на них обоих, и тогда он непременно сделает какой-нибудь промах и попадет в неловкое положение.
"Разве я не сказал ей, что служу ей верно... как пес!.. Однако надо идти..."
Он вышел из комнаты, опять вернулся и опять вышел. Медленно шагал он по коридору, еле передвигая ноги, обессиленный и оробелый, как пастушонок, который должен предстать пред королевские очи.
Возле двери он остановился. В столовой прозвенел женский смех. У Вокульского потемнело в глазах; он уже хотел уйти и передать через лакея, что заболел, но в эту минуту позади раздались чьи-то шаги, и он толкнул дверь.
Среди общества, собравшегося в столовой, он сразу же увидел панну Изабеллу. Она разговаривала со Старским и смотрела на него так же, как тогда в Варшаве, а он так же насмешливо улыбался...
К Вокульскому сразу вернулось присутствие духа; гнев горячей волной залил его мозг. Он вошел, высоко подняв голову, поздоровался с председательшей и поклонился панне Изабелле; она покраснела и протянула ему руку.
- Здравствуйте, сударыня. Как поживает пан Ленцкий?
- Папа чувствует себя несколько лучше... Он шлет вам привет...
- Весьма признателен. А графиня?
- Тетя совершенно здорова.
Председательша села в свое кресло; гости стали размещаться вокруг стола.
- Пан Вокульский, вы сядете рядом со мной, - заявила Вонсовская.
- С величайшим удовольствием, если только солдату разрешается сидеть в присутствии командира.
- Разве она уже взяла тебя под свою команду, пан Станислав? усмехнулась председательша.
- Еще как! Не часто случалось мне проходить такую муштру!
- Пан Вокульский мстит мне за то, что я сбивала его с пути, - вмешалась Вонсовская.
- Всего приятнее именно сбиваться с пути, - возразил Вокульский.
- Я предвидел, что это произойдет, но не думал, что так скоро, заметил барон, открывая два ряда великолепных вставных зубов.
- Передайте мне соль, кузен, - сказала панна Изабелла Старскому.
- Пожалуйста... ах, рассыпал!.. Наверное, мы поссоримся.
- Пожалуй, нам это уже не грозит, - возразила панна Изабелла с комической важностью.
- Вы уговорились никогда не ссориться? - спросила Вонсовская.
- Мы собираемся никогда не мириться, - ответила панна Изабелла.
- Хороши! - воскликнула Вонсовская. - На вашем месте, пан Казимеж, я потеряла бы теперь последнюю надежду.
- А разве я когда-нибудь смел надеяться? - вздохнул Старский.
- Поистине, к счастью для нас обоих... - тихо сказала панна Изабелла.
Вокульский присматривался и прислушивался. Панна Изабелла говорила естественно и очень спокойно подшучивала над Старским, а он, по-видимому, отнюдь не был этим расстроен. Зато время от времени он украдкой поглядывал на панну Эвелину Яноцкую, которая перешептывалась с бароном, попеременно краснея и бледнея.
Вокульский почуствовал, как с души его сваливается огромная тяжесть.
"В самом деле, - думал он, - если Старский кем-нибудь интересуется в этом обществе, то разве лишь панной Эвелиной, так же, как она им..."
Он сразу повеселел и проникся горячей симпатией к обманутому барону.
"Ну, я-то, во всяком случае, не стану его предостерегать! - мысленно решил он. - Однако это подло - радоваться чужой беде".
Когда встали из-за стола, панна Изабелла подошла к Вокульскому.
- Знаете, - сказала она, - какое чуство я испытала, увидев вас? Сожаление! Я вспомнила, как мы собирались втроем ехать в Париж - я, папа и вы, а из нашего трио только к вам судьба была благосклонна. По крайней мере приятно ли вы провели там время за нас троих?.. Теперь вы должны уступить мне третью часть своих впечатлений.
- А если они были невеселы?
- Почему же?
- Хотя бы потому, что вас не было там, где мы предполагали быть вместе.
- Насколько мне известно, вы умеете совсем неплохо развлекаться там, где меня нет, - возразила она и отошла.
- Пан Вокульский! - позвала Вонсовская, но, глянув на него и на панну Изабеллу, недовольно прибавила: - Нет, ничего... На сегодня я вас освобождаю. Господа, пойдемте в парк. Пан Охоцкий...
- Пан Охоцкий должен сегодня дать мне урок по метеорологии, - ответила за него панна Фелиция.
- Метеорологии? - переспросила Вонсовская.
- Да... Мы сейчас пойдем наверх, в обсерваторию...
- Вы, сударь, собираетесь преподавать только метеорологию? поинтересовалась вдовушка. - На всякий случай я бы посоветовала спросить бабушку, что она думает об этих уроках...
- Вечно вы устраиваете мне какую-нибудь гадость! - вскипел Охоцкий. Вам-то можно забираться со мною бог весть в какие дебри, а панне Фелиции нельзя даже заглянуть в обсерваторию...
- Да заглядывайте, пожалуйста, куда угодно! Только теперь пойдемте же наконец в парк. Барон... Белла...
Общество направилось в парк. В первой паре Вонсовская с панной Изабеллой, за ними Вокульский, далее барон со своею невестой, а позади панна Фелиция с Охоцким, который горячился и размахивал руками.
- Никогда и ничему вы не научитесь, разве только носить дурацкие модные шляпки или танцевать восьмую фигуру в контрдансе, если какой-нибудь болван ее выдумает! Никогда и ничему, - повторил он трагическим тоном, - ибо всегда найдется какая-нибудь баба...
