class="a">[101]: с лета 1956-го по лето 1957-го был одним из директоров музыкального цирка округа Кэмден (впрочем, тот просуществовал недолго).
Однако ни чувство стиля, ни любовь к театру, ни политические махинации не затмили преданность Коэна юриспруденции. Он заботился о соблюдении законов, старался поступать по справедливости. Коэн считал, что необходимо вникать, когда карать, а когда миловать. В 1938 году (его тогда всего лишь пару лет как назначили исполняющим обязанности судьи Кэмдена) [102] на одном из заседаний перед ним предстала супружеская пара: жена пыталась отравиться, тогда это считалось преступлением.
– Мы поссорились, и я подумала, что он меня разлюбил, – сообщила Коэну 28-летняя обвиняемая.
– Это правда? Вы ее разлюбили? – уточнил Коэн у ее 29-летнего мужа.
– Нет, конечно.
– Тогда идите домой и забудьте об этом.
Коэн не искал громких дел. Они сами его находили. Выиграв процесс, не распространялся о частностях. Изучая эти дела и то, как Коэн за них брался, можно лучше представить себе Кэмден 1940-х годов и те факторы, которые подготовили почву для масштабных общественных перемен.
Осенью 1939 года Митчелл Коэн выступал в качестве прокурора на процессе над убийцей Ванды Дворецкой [103]; прокурором Кэмдена он служил уже три года, однако ему еще не доводилось заниматься делами о преступлениях, за которые по закону могла быть назначена смертная казнь. Тогда убийства были редки – не то что современная статистика, из-за которой город не далее как в 2012 году назвали «криминальной столицей Америки». И то, что кто-то задушил девушку, которой через месяц должно было исполниться восемнадцать, поразило горожан вопиющей жестокостью.
Тело Ванды обнаружили утром 8 августа 1939 года в парке неподалеку от кэмденской средней школы, в укромном уголке, который облюбовали парочки. Лиф ее платья украшал букетик из красных и белых роз. Убийца душил девушку так сильно, что сломал ей ключицу и грудную кость; вдобавок он размозжил жертве голову камнем.
Впрочем, полицейских, которые вели дело, ужасная кончина Ванды не очень удивила. За четыре месяца до убийства, в апреле 1939 года, к ней на улице пристали двое мужчин и затолкали ее в машину. Они избили Ванду до полусмерти и выбросили где-то в поле к югу от Кэмдена, в округе Салем. Бедняжка несколько недель провела в больнице.
И это был не первый случай, когда Ванду жестоко избили. В конце 1938 года она с подругой прогуливалась неподалеку от дома, и какие-то мужчины попытались их похитить. Полицейские были уверены (по крайней мере, по их словам), что Ванде «на роду написано быть убитой: такая уж судьба». Однако вскоре они выяснили, что «рукой судьбы» водил один конкретный человек.
Отец Ванды, Вальтер Дворецкий, эмигрировавший из Польши в 1913 году, казался человеком, достойным уважения. Он был пресвитером Первой польской баптистской церкви, которую основал, когда его семья перебралась из сельского района Пенсильвании в Кэмден. Поведение дочери-подростка немало его огорчало, в особенности после скоропостижной кончины ее матери, Терезы (той неожиданно стало плохо во время завтрака, она упала и умерла). Его беспокоила тяга Ванды к противоположному полу, он донимал ее нравоучениями о том, как важно хранить невинность, ругал и оскорблял ее – в назидание младшим сестре и брату, Милдред и Альфреду.
Респектабельный вид порой скрывает неприглядные тайны, а у Дворецкого их было хоть отбавляй. Как, например, то, что в Честере, штат Пенсильвания, его арестовали, но потом выпустили под залог: он поджег дом, рассчитывая получить страховку. Или то, что его приговорили к пяти годам условно за сбыт фальшивых денег. Или то, что он так рассердился на соседского парнишку, что, по слухам, сломал тому челюсть ручкой метлы. Или то, что застраховал на 2500 долларов (в ценах 2018 года это почти 45 000 долларов) жену Терезу в качестве официальной причины смерти которой указана «лобарная пневмония» – та же, что и у многих других жертв убийств ради страховки, преступных махинаций, к которым пастор имел непосредственное отношение.
Секрет, который Вальтеру Дворецкому следовало бы скрывать тщательнее, заключался в том, что он частенько ошивался в притонах Филадельфии в поисках тех, кто взялся бы за убийство его дочери.
После гибели Ванды Дворецкий прикинулся безутешным отцом. Увидев труп дочери в морге, возопил «Моя бедная Ванда!» и лишился чувств. На время убийства у него было алиби, однако стоило полиции взяться за расследование, как маска убитого горем отца дала трещину.
Вечером в день убийства некий свидетель встретил Ванду с «высоким блондином»: выяснилось, что это 20-летний Петр Шевчук, который жил и столовался у Дворецких и при случае любезничал с Вандой. Когда Шевчук узнал, что его собираются допрашивать, он сбежал из Кэмдена к родителям в сельский район Пенсильвании. Полиция поймала его 27 августа: Петра выдал отец.
В комнате для допросов Шевчуку предложили сигарету, и он тут же раскололся. Он рассказал детективам, что встречался с Дворецким в Филадельфии вечером седьмого августа. «Он дал мне пятьдесят центов на расходы и отправился на службу, а мы с Вандой пошли гулять». Проходя возле школы, Шевчук «вдруг испытал непреодолимое желание» убить Ванду так, как велел ее отец: «Задуши ее, ударь ее камнем по голове, сверни ей шею». За убийство Дворецкий посулил Шевчуку сто долларов, но после гибели Ванды слова не сдержал.
Руководствуясь признанием Шевчука, кэмденские полицейские арестовали пресвитера. Оказалось, Дворецкий застраховал Ванду примерно тогда же, когда и жену. В апреле он нанял трех человек (одним из них был Шевчук), чтобы те похитили и убили его дочь. Но она выжила, и он увеличил сумму страховки почти до 2700 долларов, причем в случае ее насильственной смерти сумма выплаты выросла бы в два раза. После этого Вальтер организовал еще одно покушение на Ванду.
В конце концов Дворецкий во всем сознался: показания его заняли тридцать страниц. Священник сообщил, что его удручало поведение Ванды, однако утверждал, что убить ее предложили Джо Рок и Джон Пополо, с которыми он познакомился в Филадельфии. Дворецкий заявил, что они якобы уговаривали его убить дочь ради страховки и никак не желали отставать. А Шевчука он вовлек в дело, когда узнал, что тот хвастался, будто бы спит с Вандой. Шевчук все отрицал, но Дворецкий почуял возможность использовать парня с целью убить Ванду.
29 августа 1939 года Шевчук и Дворецкий в суде Кэмдена признали свою вину. Дворецкий ни на кого не глядел. Шевчук же, напротив, улыбался всякому, с кем встречался взглядом. Митчелл Коэн, городской прокурор, объяснил собравшейся публике, в том числе и самим обвиняемым, и их удивленным адвокатам, почему именно в
