— Подумала, — сказала Наташа.
— И что же? Не видишь ничего? Любовь слепа?
Наташа сказала:
— Не жизнь у него была — ад кромешный.
— Да?! — Катя в сердцах воткнула в шитье иглу. — Скажите пожалуйста! А кто ее превратил в кромешный ад? Не он сам?
— Пусть, — сказала Наташа. — От этого еще больше жаль его.
— А себя? — гневно спросила Катя. — Себя тебе не жаль?
Не поднимая головы, Наташа сделала несколько стежков. И неожиданно рассмеялась.
— Я не хочу… устала… быть благоразумной, — сказала она.
Катя изумленно смотрела на подругу.
— Я хочу быть… счастливой, — с неожиданной силой произнесла Наташа.
Современная двухкомнатная квартира Азаровых вся была заставлена горшками с диковинными растениями, вывезенными с разных концов страны.
Сегодня здесь отмечалось новоселье.
За праздничным столом собрались все: и старик Никитинский, и Ольга Петровна, и Нефедов. Разумеется, Костя Попов и Наташа тоже были здесь. Во главе стола рядом с мужем в своем кресле сидела Катя.
Азаров говорил тост:
— …В этом доме, — говорил он, — в этих стенах, первое слово… Нет, я не скажу благодарности… Настоящих друзей не благодарят… Слово дружбы и любви должно быть о Косте Попове…
Все зааплодировали.
Счастливое лицо было у Наташи.
Но сам Попов отчего-то не улыбался. Слушал хмуро, сосредоточенно. Машинально катал по скатерти хлебный шарик. Кажется, какая-то недобрая мысль не давала ему сейчас покоя.
Азаров продолжал:
— …Я хочу, чтобы ты знал… Мой дом — это твой дом… Всегда… Сколько, нам суждено жить…
Все потянулись рюмками к Попову. Все так же, не улыбаясь, чокнулся он с Азаровым, с Катей, со стариком Никитинским, с сияющей Наташей. Чокнулся и с Нефедовым…
…В полном разгаре было веселье. Гости уже поднялись из-за стола. Наташа выносила в кухню посуду. Катя на низком столике готовила сладкое. Степан Гаврилович Никитинский танцевал с Ольгой Петровной.
На балконе курил Азаров.
Костя Попов тоже вышел на балкон.
— Смотри, — сказал ему Азаров. — Вид какой! Водить экскурсии…
Попов не ответил. Он достал папиросу. Чиркнул спичкой. Глубоко затянулся, выпустил дым.
— Володя, — неожиданно спросил Попов, — кто тебе помог быстро найти кооператив?
— Ольга Петровна… Постаралась голубушка…
— А деньги на мебель кто дал?
В дверях балкона в этот момент в своем кресле появилась Катя. Она слышала вопрос Попова. Вопросительно посмотрела на мужа.
— Я не совсем понимаю, — Азаров осторожно улыбнулся. — Это что — застольная социологическая анкета?
— Деньги на мебель нам одолжил Степан Гаврилович, — сказала Катя. — А в чем, собственно, дело?
— Катя, — попросил Попов, — можно я с Азаровым вдвоем поговорю?
— А я мешаю? — спросила Катя.
Попов ничего ей не ответил. Только опять выпустил длинную струю дыма.
— Катенька, — Азаров сделал успокаивающий жест рукой. — Мы сейчас… Ладно?
Она пожала плечами. Резко въехала назад, в комнату.
— Слушаю? — сказал Азаров.
— Так почему же ты за них не пил? — спросил Попов.
— За кого?
— За Ольгу Петровну, за Никитинского?.. Не поспешил объявить, что твой дом — это их дом?.. Они помогли — в норме вещей… Само собой разумеется… А Попов дал деньги, — значит, надо Попова немедленно обласкать… Не то он подумает: недодали, не уважили… Так?
— Костя, — после долгой паузы сказал Азаров. — Ты с ума сошел…
— А все почему? — сказал Попов. — Потому что они — свои люди. Да?
— Костя, — сказал Азаров. — Я не понимаю… Да ты же мой самый старый друг…
— Заговорщики, вот вы где запропастились! — в дверях балкона стоял улыбающийся Никитинский.
Но тут он увидел их лица.
Разговора их Степан Гаврилович не слышал. Но был он мудр, опытен и знал людей.
— А ну-ка, обнимитесь! — с неожиданной властностью приказал Никитинский. Азаров вопросительно посмотрел на Попова. Тот молчал.
— Обнимитесь! — строго повторил Никитинский. — Я кому говорю!
Попов усмехнулся. Шагнул к Азарову. Тот покачал головой и обнял Попова. Прижался к нему щекой.
— Дубина, — сказал Попову Азаров. — Какая же ты дубина!..
Попов вошел в парадное того дома, где когда-то он жил с родителями, а потом с сестрой Леной.
Подошел к дверям квартиры. Позвонил. Никто ему не открыл. Он еще раз позвонил, подольше. За дверью стояла тишина. Попов достал связку ключей, отобрал один из них, открыл дверь, вошел в квартиру.
Она имела вид, какой имеют все покинутые жильцами квартиры. На полу валялись какие-то коробки, тряпки, обрывки бумаги. Стремянка была придвинута к антресолям, дверцы антресолей распахнуты…
Попов постоял, посмотрел. Вышел на лестничную площадку. Позвонил в соседнюю квартиру.
Дверь ему открыла старушка.
— Глафира Ивановна, — спросил Попов. — Где Лена?
Старушка посмотрела на него с удивлением.
— А ты, что… не знаешь?
— Нет, — сказал он.
— Они же с Сашей в Омск уехали, — сказала старушка.
— Ах вот как! — сказал Попов. Этого он не ожидал.
— Она… разве… не позвонила тебе? — спросила старушка.
— Не дозвонилась, наверное, — объяснил он.
— Наверное, — согласилась старушка. — Тут уже техник-смотритель приходил. Насчет квартиры. — И вдруг старушка вспомнила. — Ах ты господи… Память дырявая… Ленка же записку оставила.
Он развернул записку. Прочел: «Уехала в Омск. Делай с квартирой, что хочешь». Он еще раз прочел.
И еще.
И рассмеялся.
— Конечно, — сказал он. — На триста процентов я был прав. На тысячу процентов!
— Ты чего? — не поняла старушка.
— Квартира-то пропала, Глафира Ивановна, — сказал он. Уплыла безвозвратно! В чужие руки… Смешно до слез, верно?
Она смотрела на него.
— А легенда пойдет, — сказал он, — что я обидел родную сестру… Это надо же!.. Я! Ее! Обидел!
Он стоял и зло, горько смеялся.
Попов и Азаров сидели в кабинете главного инженера завода «Красный витязь».
— Завершение работы в срок зависит теперь только от вас, — говорил Попов. — Вы обязались предоставить справочные материалы?.. Где они?
Главный инженер нажал кнопку селектора.
— Да? — сказал в селекторе мужской голос.
— Зайдите ко мне, — велел главный инженер. Выключил селектор, пожал плечами. — Не знаю… — проговорил он. — То, что есть, мы вам дали…
— А нам надо не то, что есть, а то, что надо, — сказал Попов.
Открылась дверь, и в кабинет вошел Сережа Васильев, муж Наташи.
Он увидел Попова.
И Попов увидел его.
Секунду они молча смотрели друг на друга.
— Знакомьтесь, — сказал главный инженер. — Товарищ Васильев.
— Мы знакомы, — улыбнулся Попов.
Васильев кивнул молча.
Он стоял и вопросительно глядел на Попова. Кажется, хотел что-то понять, да никак не мог.
— Можем мы их обеспечить? — спросил главный инженер и протянул Васильеву лист бумаги.
Тот не сразу услышал вопрос начальства. Наконец отвел взгляд от Попова. Взял бумагу. Прочел ее.
— Можем, — сказал он.
— Тогда и проблем никаких! — радостно объявил Азаров.
…Азаров и Попов шли по территории завода.
— А все-таки он неплохой парень, — сказал Азаров.
Попов нахмурился. Сказал сосредоточенно:
— А ведь он все… я это сейчас понял… все знает.
— Пора, — вздохнул Азаров.
Попов остановился.
— А я не хочу… — вдруг сказал он.
— Чего? — спросил Азаров.
— Не понимаешь? — спросил Попов.
— Нет, — сказал Азаров. — Ты любишь ее?
— Знаешь сам, — сказал Попов.
— Тогда в чем же дело?
— Так это просто? — спросил Попов.
— Во всяком случае, тебе гораздо проще, чем ей, — сказал Азаров.
— Уверен?
— Убежден, — сказал Азаров. — Ты холост, свободен, ни перед кем…
— Это я свободен?! — спросил Попов и засмеялся.
— А как же?
Попов мрачно усмехнулся.
— Попов, — после долгой паузы сказал Азаров. — Я тебе поражаюсь… Прекрасная, необыкновенная женщина… сама, первая, говорит тебе: «Люблю»… А ты…
Попов поднял на него глаза.
— Люблю?! — произнес он с неожиданной ненавистью. — Ну да, люблю, и всех делов… Разве жизнь она… когда-нибудь вброд преодолевала? Всегда скок-поскок, в свое удовольствие… Профессорская дочка…
Они стояли посреди заводского двора.
Вокруг шли по своим делам люди, проезжали машины.
— Попов, — сказал Азаров, — если бы я… не знал и не любил тебя, я бы сейчас решил, что… ты мерзавец…
И тут из-за вагона, груженного оборудованием, вышел Сережа Васильев. Он услышал это последнее слово и как вкопанный остановился. Попов и Азаров его не видели. Васильев сделал было к ним шаг, хотел, кажется, что-то спросить, сказать. Но передумал, повернулся и быстро пошел прочь.
