Выстрелы доносились в подвал глухо, но время от времени что-то ударяло в землю, все вокруг содрогалось, и тогда говорили, что это самолет упал где-то за городом, его сбили зенитчики, они специально отгоняли его подальше, чтобы он не рухнул на дома, на людей.
А бомбы не падали. Ни одна бомба не упала на город за целый месяц войны, и все радовались — вот как здорово действует наша оборона, И люди осмелели, все меньше и меньше народа собиралось в подвалах во время налетов.
Многие, правда, уехали. Уезжали с заводами, с учреждениями, с больницами. Нелина мама говорила, что они, видно, тоже скоро уедут: ее предупредили, чтобы она была наготове, за ними заедут из военной организации которая занимается эвакуацией семей командиров Красной Армии. От Нелиного отца вестей не было, в первые же дни он ушел на фронт, и с тех пор они о нем ничего не знали.
Готовился к выезду и госпиталь, в котором работал теперь профессор Новгородцев — отец Андрея.
Нелина мама и Андрей звали Димку с собой, но он не хотел оставлять мать, а она и слышать не желала о выезде.
— Война скоро кончится, немца побьют, а комнату, если уедем, потеряем, займут ее — кто нам еще даст такую? Нет, сынок, никуда я отсюда не двинусь. А ты бы поехал с Нелей, хорошие они люди. Поезжай, а я постерегу и их квартиру, чтоб не растаскали тут все.
Она даже договаривалась о чем-то с Нелиной матерью, подходила к ней несколько раз, когда они встречались в подвале. А Димка, Неля и Андрей собирались в своем углу, у них там был свой угол, ниша глубокая в известняковой стене, с какими-то железными крюками и обрывками цепей, — говорили, что здесь стояла когда-то главная бочка с самым лучшим вином.
Они забирались в нишу, зажигали свечку, и в ее тусклом, мерцающем свете, от которого громадные тени колыхались вокруг, чувствовали себя робинзонами, заброшенными в заколдованное царство злого волшебника. Крюки и цепи — это, конечно, чтобы приковывать похищенных добрых богатырей, а все эти люди, собравшиеся в подземелье, — женщины, старики, дети, которые плачут, просят пить и есть, — жертвы темной силы, которая надвигается сейчас на них всех.
Что-то леденящее вползло в душу, когда они забирались в нишу, сидели тут притаившись, при свете оплывшего огарка, прижавшись друг к другу.
— Давайте поклянемся, что всегда будем вместе, что бы пи случилось, — сказал как-то Андрей, — поклянемся, что будем всегда выручать друг друга, хотя бы ценой собственной жизни!
Он всегда умел сказать как-то особенно торжественно, так, что дух захватывало.
— Давайте, — прошептала Неля. — А как это сделать?
Надо разрезать каждому палец и смешать по капле нашей крови, Вот… У тебя есть нож, Димка?
— Бритвочка есть, — сказал Димка и достал из кармана маленький блокнот. Между листками лежал обломок бритвенного лезвия.
— Ну, кто первый?. — спросил Андрей.
Димка взял лезвие и чиркнул им по пальцу. Показалась кровь.
Потом он передал лезвие Андрею и тот сделал то же самое. Очередь дошла до Нели, она взяла в руки бритвочку, выставила палец, но лезвие дрожало в ее руке, она никак не могла провести им по пальцу.
— Вот так иметь дело с девчонками! — презрительно сказал Андрей и сплюнул.
— Я сейчас… Я не боюсь… Просто не могу лопасть…
Димке было очень жаль Нелю, ему так не хотелось, чтобы она резала палец, но что поделаешь, раз так полагается.
— Дим, помоги мне, придержи руку.
Он придержал ее: руку, и она резанула но пальцу, да так глубоко, что кровь потекла по руке.
Теперь смешивайте, — приказал Андрей.
Они сблизили пальцы, кровь смешалась.
— Ну вот, теперь мы побратимы. Кто предаст товарища, тот трус и подлец.
Потом они разорвали Нелин платок, перевязали пальцы.
— А я больше в этот подвал не пойду, — сказал Димка.
— Почему? — спросил Андрей.
— Хватит прятаться от немцев, что мы, трусы какие-то! Буду наверху зажигалки тушить.
И я, — сказала Неля. — Не могу больше сидеть здесь, меня мутит всегда.
— Тоже героиня нашлась, палец разрезать не могла, а бомб не боится! — Андрей даже отвернулся от нее.
И не боюсь, — сказала Неля. — Вот увидишь!
Посмотрим, — усмехнулся Андрей, — а мне погибать от бомбы неохота. Я еще многое должен совершить.
— Ну и совершай, сиди здесь и совершай.
Больше Неля и Димка в подвал не ходили. И Нелина мама не спускалась туда больше. Надоело.
Месяц с начала войны немцы ознаменовали массированным налетом. Вечером двадцать второго июля на город посыпались зажигательные бомбы. Горели вокзал, порт, радиостанция, жилые дома. Зарево поднималось над городом.
Димка дежурил на крыше вместе с дружинниками. Ему выдали железные щипцы с длинными ручками, он первым схватил упавший на крышу, злобно подпрыгивающий, брызжущий огнем конус, побежал к краю и сбросил его на землю.
— Молодец! — похвалил его дружинник. — Гляди, не упади!
И тут же побежал к другому краю крыши.
И в ту же секунду земля вздрогнула, сильный порыв ветра ударил Димку, вслед за тем что-то оглушающе и тяжко ухнуло, посыпались камни и стекла.
— Фугасная! — крикнул дружинник. — В соседний дом попала!
Димка посмотрел через дорогу и ужаснулся: все окна Нелиного дома просматривались насквозь, через них было видно, как во дворе, внутри дома, поднимается столб огня и пыли.
— Во двор попала! — крикнул дружинник. — Ты куда?
Но Димка не слышал его. С кошачьей ловкостью он слетел по железной пожарной лестнице и бросился через улицу, вбежал в парадное и увидел, что внутренних стен дома нет вовсе, они упали внутрь двора и все квартиры видны как в разрезе.
А лестница в парадном держалась, она была металлическая, и Димка кинулся но ней вверх, вбежал в квартиру, и в дыму, в отблесках племени, натыкаясь на разбросанную, перевернутую мебель, стал пробираться внутрь. И вдруг ему показалось, что он слышит стой, кто-то тихо стонал там, возле балкона. Он стал расшвыривать какие-то обломки, добрался до балкона и увидел Нелю, она косо сидела на полу, прислонившись спиной к уцелевшей стене, пытаясь, видимо, подняться. Она вся была белая от осыпавшейся штукатурки, словно мукой засыпана.
Он поднял ее, попытался поставить на ноги, но она падала, тогда он прислонил ее к стене, подставил спину, перекинул ее руки через свои плечи, наклонился и потащил на себе. Он уже приближался к лестнице, когда опять что-то ухнуло и посыпалось, и от этого грохота, она, видно, пришла в себя.
— Мама! — закричала она. — Там моя мама! — И стала рваться к провалу, за которым бушевало пламя. Он изо всех сил тащил ее вниз, а она вырывалась, билась, кричала, что мама стояла там, возле той стены, которая упала…
Он вытащил ее на улицу, передал дружинникам и кинулся опять в дом вместе с двумя другими людьми.
Но никого больше они не нашли.
* * *
Несколько дней Неля жила у них. Димкина мать не отходила он нее, выхаживала, кормила с ложечки, говорила ей ласковые слова, утешала, как могла.
А Неля молчала, не произносила ни слова. Она лежала на Димкиной кровати лицом к окну, смотрела застывшим взглядом на уцелевший фасад своего дома, не плакала, только по лицу ее время от времени проходила судорога.
Это больше всего пугало Димкину мать.
На пятый или шестой день пришло письмо от Нелиного отца. Он писал, что жив и здоров, они ведут тяжелые бои, фашисты собрали большие силы и пока приходится трудно. Но все это временно, подойдет час — и они разобьют фашизм наголову, так что он больше никогда не поднимется. Он сообщил номер полевой почты, просил написать, как они там, и просил, чтобы обязательно уехали, не оставались в городе.
Димка прочитал письмо вслух, и тогда Неля впервые заплакала. Она плакала долго, сотрясаясь всем телом, а потом затихла и уснула.
Утром прибежал Андрей. Он сказал, что вечером госпиталь уезжает специальным поездом, семьи врачей едут тоже, и он мог бы взять Нелю с собой, сказать, что она его сестра.
— Нелечка, деточка, может, поедешь с ними, — Димкина мать ласково наклонилась к ней.
Неля отрицательно покачала головой.
— Ты можешь, конечна, с нами остаться, мы рады будем. Да только видишь, что пишет твой папа — семьям командиров никак нельзя оставаться. Да и поправиться тебе нужно, а тут у нас сама видишь, что делается… Все же там будешь под присмотром докторов, они в случае чего помогут… А там, глядишь, и мы с Димой соберемся, тоже двинемся, приедем к вам. Поезжай, доченька.
Неля посмотрела на Димкину мать, потом на Димку и отвернулась к стене.
Собрали они Нелю, одежду кое-какую нашли, продукты на дорогу наскребли: Димка сбегал, договорился со знакомым извозчиком, и тот за десять рублей согласился подвезти их к товарной станции, откуда отправлялся специальный состав.
Димка вместе С матерью повезли Нелю к поезду, сами усадили ее. А она была безучастная, равнодушная ко всему.
