бормотание на валлийском, в замке щелкнул ключ, дверь открылась.
Увидев ее, Джо удивился – насколько черты его угрюмого лица вообще могли передать удивление. Джинни не стала дожидаться, пока оно перейдет в гнев.
– Я принесла вашу куртку, – сказала она. – С ней все в порядке, лежит в рюкзаке. Я ее не порвала, ничего такого. Она была нужна мне всего на пару дней. Простите, что вот так забрала ее у вас. Могу ли я…
Она запнулась и умолкла, потому что за спиной Джо неожиданно появилась еще одна фигура: порождение кошмара, труп, призрак в погребальном саване, рот открыт, взгляд глубоко запавших глаз прикован к гостье. Подойдя еще ближе, существо схватило Джо за рукав и всхлипнуло.
– Все в порядке, мам, не волнуйся, – сказал он на валлийском, обернувшись.
Мам? У Джо есть мама? Джинни потеряла дар речи. Джо отвернулся от нее, и ей пришлось напомнить о себе:
– Простите, что побеспокоила вас, но мне нужно кое-что спросить. Можно я войду? Честное слово, я не отниму у вас много времени…
Пару секунд он задумчиво смотрел на нее.
– Жди здесь.
Дверь снова закрылась. Джинни слышала голоса, удалявшиеся вглубь дома. Спустя минуту Джо снова появился на пороге и впустил ее внутрь. Дом приветствовал Джинни запахом жареной еды, сигаретного дыма, грязной одежды и чего-то более мерзкого.
Мать Джо, вцепившись в подушку, словно маленький ребенок, сидела на протертом грязном диване. На ней были только желтые тапочки с Гарфилдом и розовая ночнушка, спереди заляпанная едой. С костлявой головы клочьями свисали серые волосы. Зубов у нее не было. Джинни поняла, что женщина давно безумна. И очень ее боится.
– Все хорошо, мам, – сказал Джо на валлийском. – Она тебя не обидит. Эта маленькая девочка пришла навестить Джо. Она не обидит маму. Не бойся.
У Джинни плыло перед глазами. Стянув со спины рюкзак, она достала куртку и молча протянула Джо. Тот взял ее и тут же надел.
– И что теперь?
– Я хотела спросить вас о моем отце. О Тони Говарде.
Джо даже рот открыл от удивления. Он явно был потрясен, растерян. Не мог произнести ни слова.
– Это ведь вы сказали Бенни, что он сидел в тюрьме, верно? – продолжала Джинни.
– Ну да.
– Откуда вам это известно?
– Потому что там мы и познакомились. Боже… Так это ты. Тони Говард… Боже мой, я и подумать не мог…
– О чем? – у Джинни пересохло в горле. Она покосилась на старуху на диване. – Ваша мама говорит по-английски?
– Она ничего не поймет. Что ты хочешь узнать?
– За что его посадили?
– За то, что он тебя похитил. Такие дела.
– Что?
– Он тебя украл откуда-то и сбежал. В газетах только об этом и писали. В тюрьме все думали, он извращенец, пока он на них не набросился. Тогда мы и узнали правду.
– Извращенец?
– Бывают такие. Которые детишек любят. Все думали, он из них. Потом стало ясно, что ты – его дочь, ничего плохого и все довольны. Понимаешь, в тюрьме ненавидят извращенцев. Убивают, если подворачивается возможность. Но ты его об этом должна спрашивать, не меня. И зачем тебе понадобилась моя куртка?
– Потому что… Все очень запутано. Я не могу…
– Что значит «запутано»? Думаешь, я тупой и не пойму? Так ты думаешь?
Мать Джо почувствовала, как в нем медленно поднимается раздражение, и начала раскачиваться вперед и назад, вскрикивая и разевая беззубый рот. Джинни переводила взгляд с Джо на нее.
– Дело не в этом. Честное слово. Я просто думала, что вы нашли ее на разрушенном мосту, на Pont Doredig, и…
– На каком мосту? Ты о чем?
Джинни прикрыл глаза.
– Я ошиблась. Понимаете, я услышала историю про аварию на мосту. Кто-то украл из той машины куртку, и я… Почему-то я решила, что это была ваша куртка. Поэтому мне захотелось забрать ее и… Вот и все. Я ошиблась и теперь ясно это вижу. Я все поняла неправильно. Простите меня. Не нужно было ее забирать.
– Я купил эту куртку. А не украл.
Джинни на секунду задумалась, не спросить ли про Энди – почему он преследует его и требует денег, но Джо находился слишком близко, и запах был ужасный. Ее снова почти тошнило. К тому же, какие бы дела не связывали Энди и Джо, ничего хорошего они не сулили. Энди и сам прекрасно знал, как выпутаться из неприятностей.
Неожиданно мама Джо заговорила. Голос у нее был высокий и дрожащий, Джинни почти ничего не поняла, но отчетливо различила слово «черная». Никуда от этого не деться. Мир, что, сошел с ума? Эта старуха такая же, как ее бабушка: болезнь зашла чуть дальше, но основа для нее была такой же.
Развернувшись, она направилась к двери. За ее спиной Джо успокаивал мать:
– Не бойся, мам, она тебя не обидит. Она хорошая, она подруга Джо. Добрая девочка, она принесла Джо куртку, видишь? Не волнуйся. Сейчас мы пойдем спать, и ты успокоишься. Выпьешь какао. Ну же, не бойся…
Тихо, очень тихо Джинни вышла из этого дома. История о похищении потрясла ее куда меньше, чем нежность, с которой Джо обращался с безумной женщиной, которая была его матерью. Остальным следовало бы стыдиться. Почему все, кроме Джо Чикаго, так плохо относятся к своим близким?
Как же ей хотелось нарисовать эту сцену. В том же стиле, что Уистлер написал свою мать: строгая композиция, холодные краски, только вместо исполненной достоинства пожилой дамы в чистом белом чепце и фартуке, на стуле будет сидеть эта несчастная в розовой ночнушке: плоть свисает с костлявых рук, на морщинистых ногах – дешевые желтые тапочки.
Ей хотелось нарисовать и бабушку с дедушкой. Портрет дедушки будет называться «Мужчина, который отводит взгляд». А бабушку она изобразит одержимой. Стремление перенести эти образы на холст было так сильно, что отзывалось в теле болью. Скоро, скоро… И еще нужно нарисовать Джо, поймать его крупные, изломанные, как у великана, черты лица, сальную кожу и потрясающую нежность во взгляде… Как передать эту нежность? Какой цвет использовать? Надо посмотреть, как у Рембрандта. Надо учиться.
И надо сделать еще один звонок. Она нашла в гавани автомат, вставила карточку и набрала номер. Он снял трубку после первого же гудка.
– Пап?..
– Джинни! Где ты, черт возьми?
– В Портафоне. Уже еду домой. А Роберт?..
– Роберт дома. Где ты?
– Возле гавани. Автобус будет…
– Я приеду и заберу тебя. Так быстрее.
– Папа… нам нужно поговорить.
– Знаю. Знаю…
– Давай я подожду тебя в «Сундуке Дэви Джонса»?
– Буду через полчаса.
– Можно поговорить с Робертом? Он далеко?
– Да здесь он. Скоро увидимся.
Он передал ему трубку.
– Джинни?
– Роберт? Он ушел?
– Пока нет… А вот теперь да, я слышал, как закрылась входная дверь. Где тебя носило, черт возьми? Куда ты уехала?
– Боже, Роберт, мне так жаль! Я бросила тебя и сбежала. Но все это меня выбило из колеи… Куда
