Она погрузилась в сон во сне, но разве она могла это осознавать, она лишь следовала за своим подсознанием, которое с удивительной точностью рисовало картины её желаний. Она почувствовала сладкий аромат ванили, приятно щекочущий ноздри. Посмотрев по сторонам, увидела бесконечные простирающиеся луга диких цветов. Буйство красок не слепило, а нежно радовало глаз. Она лежала на траве, в цветах, наслаждаясь покоем, ароматом и свежестью утренней росы. Мечты в её голове аромат ванили направил на будущее, на мысли о нём. Какой он? Какие черты лица, какой характер?.. Образ капризничал и никак не хотел появляться… Вдруг волна необъяснимой тревоги и волнения нарушила гармонию природы. Она взволновалась, дыхание участилось, ей показалось, что она отчётливо услышала шелест травы и цветов под движением какого-то существа. Уловив, откуда идёт звук, она резко обернулась. На горизонте вырисовался силуэт мужчины, быстро приближавшегося к ней. В следующий момент она ощутила тепло и даже почувствовала его дыхание, которое приятно обжигало. Как приятен аромат его тела… Он подошёл так близко, что она почувствовала волну возмущения, но он взял её за руки, при этом пристально посмотрев ей в прямо в глаза, источая спокойствие и нежность. Она сделала маленький шаг назад, пытаясь отодвинуться, но тут же сдалась под напором мягкой волны его эмоций. Он нежно обнял её за плечи, а она покорно прильнула к нему, и он поцеловал её в губы! Ей показалось в тот момент, что она точно его знает, он такой родной и близкий, такой знакомый аромат его тела, вкус его губ, его нежные и тёплые объятия. Неимоверная волна возбуждения и желания накрыла её с головой! Она потянулась к нему…
– Вы что творите?! Она же сума сойдёт!
Игорь Александрович с криком вбежал в офис и завис над головой Маргариты Терентьевны в точности как дамоклов меч.
– Уж извиняйте, господин начальник, ваше дело резину тянуть, а наше дело – действовать.
Босс опешил и разинул рот, глядя на свою секретаршу. Собственно, тут было на что посмотреть.
Кожаная юбка, рубашка цвета хаки, широкий ремень с пряжкой, красный платок на голове, повязанный банданой.
«Ей бы ещё револьвер…» – подумал растерявшийся кулинар.
– Был бы у меня револьвер… – Маргарита Терентьевна опять продемонстрировала свою способность к телепатии. – Шучу я, бесценнейший босс, надо же как-то атмосферу разрядить, а то вон как подорвались.
Марго рассмеялась.
– Не до смеха сейчас, вы что наделали?
– Я-то? Одну свою догадку проверяю. Теория поцелуя называется. В случае с крысой-то оно помогло.
– Вы точно рехнулись. Вы же ей в мозг образ счастья имплантировали. Это хорошо, если она нас не слышит, не видит и не чувствует. А если… У неё сердир разорвётся, если она обнаружит, что это обман. Вам хоть чуточку её жалко?
– Ещё как! Только я в отличие от вас не просто жалеть хочу, а ещё и спасти. Я так рассудила: раз мы её не видим, она точно у него, а коли она у него – добра ей не видать. A la guerre сотте a la guerre – я решила действовать.
– Вот как? Рискуя уничтожить навсегда её чувства?
– Но при этом сохранив её жизнь.
– Что жизнь без чувств! – в сердцах воскликнул шеф эмоций.
– Хм-хм! Я не ослышалась? И это вы сейчас сказали? Вы?
– А что?
– А то, что я до недавних пор не замечала, чтобы вы о чьих-то чувствах пеклись.
Марго явно обижалась на босса.
– Простите меня, я болван! Холодный, чёрствый болван!
– Вот то-то! Но будет вам, я уже не сержусь, это лишь слегка накатило.
Игорь подошёл и ласково обнял пожилую секретаршу за плечи. Сейчас он понял, чей сон был имплантирован в мозг Алисе. Посыл дошёл, и техника его засекла. Ценой своих переживаний, вновь прочувствованной нереализованной мечты и несбывшегося счастья, Марго спасала свою молодую коллегу. А ещё неловко было сознавать, что причина, герой её снов не кто иной, как он. Вот что он за свинья – она ему жизнь посвятила, а он в другую влюбился!
«Лучше поздно, чем никогда», – подумала Марго, услышав эти мысли. Теперь ей было достаточно его извинений.
– А у нас, кажется, получилось!
На экране монитора, где отображалась спутниковая карта, появилось маленькое золотистое пятно. На него сейчас и указывала секретарша.
– Я всё равно против! – не сдавался босс. – Вот увидите, она проснётся, и мы получим по полной.
– Победителей не судят, – тихо прошептала Маргарита Терентьевна и принялась напевать «Марсельезу».
Предстоящую ночь и боссу, и секретарше предстояло провести на боевом посту.
– Ого! Никогда такого не видывала!
Маргарита Терентьевна с любопытством наблюдала за кем-то на экране монитора.
Игорь Александрович подошёл к ней – ему тоже стало любопытно, чем это так заинтересовалась его непоколебимая секретарша.
То, что он увидел, заставило присвистнуть даже его.
– И как вы это объясните? – Марго слегка повернула голову к шефу.
– М-да… Налицо крайний случай антидиеты, или, если можно так выразиться, бедняжка сметает еду, словно тропический ураган пальмы на побережье.
– Но это же плохо закончится!
– Безусловно! И в этом стоит разобраться.
Маруся Степанцова выросла в на редкость благополучной и обеспеченной семье. Хотя если разобраться, то и тут можно отыскать подводные камни. Дело в том, что довольно давно отец Маруси Сергей Николаевич жил двойной жизнью. Да, именно так – наш глава дома имел две семьи, причём было очень трудно сказать, какая из них основная, а какая второстепенная. Вот так уж сложилось – любвеобильная натура умудрялась любить сразу обеих женщин, а вместе с ними и всех многочисленных отпрысков. Конечно, столь экстравагантный образ жизни приходилось скрывать. От общества, но только не от ненаглядных жен. Вы удивитесь, но обе женщины были прекрасно осведомлены о существовании друг друга и, мало того, прекрасно ладили и даже дружили.
Просто в один прекрасный момент вместо того, чтобы броситься на обидчицу со сковородкой и напрочь выцарапать ей глазищи и повыдергивать волосы, старшая жена (уж извините за восточную терминологию) сочла более правильным и продуктивным построить с ней приятельские отношения. Делить-то им, собственно, было нечего. Их уникальный, практически восточный муж великолепно справлялся с ролью падишаха в своём мини-гареме. Материально он обе семьи обеспечивал «более чем», морально был всегда рядом и никогда не оставлял без внимания ни одной просьбы, проблемы или вопроса. А уж сексуально ему, пожалуй, и двух жён было мало. Так что жили Светлана и Галина в полном довольстве со своим избранником и, как говорится, как за каменной стеной, хоть и вместе за одной. Но разве это так уж и важно, когда основная масса мужиков гуляет направо и налево, денег не зарабатывает, детьми не занимается и вообще только и знает, что футбол, пиво и поорать. Нашим девушкам в этом плане повезло – Серёжа был просто идеал. И тогда, договорившись о мирном сосуществовании, они составили график посещений, расписав когда, с кем и по сколько будет находиться их полублаговерный, настояли на том, чтобы Серёжа приобрёл две квартиры на одном этаже, и чудесным образом стали наслаждаться жизнью. Тем более что в этом им помогали шестеро (по три на каждую) совершенно волшебных ангелочков как женского, так и мужского пола, и пусть кто-то попробует сказать, что ангелы бесполые.
И вот в атмосфере всеобщей любви и взаимопонимания, без скандалов, криков и выноса мозга жили маленькие принцы и принцессы: Мила, Лиля, Сеня, Маруся, Женя и Женя. В семье Степановых кроме Маруси родились близнецы, а назвали их Женями в честь бабушки – Евгении Евграфовны Белозерской, известной в их городе своими литературоведческими статьями и критическими заметками.
Но справедливости ради надо сразу сказать, на бабушку близнецы были не похожи никаким местом. Заводные и непоседливые, они совсем не походили на степенную и вдумчивую наследницу знатного в прошлом местного рода. А вот Маруся хоть имени и не получила, а черты бабули скопировать умудрилась. Все диву давались – такая маленькая, а рассудительная, спокойная, будто взрослый человек. Так и стала Маруся не Сергеевной, а Евгеньевной для всех близких родственников.
Отец не обижался. Он любил всех своих детей, а что там родственники говорят – да если на всех ориентироваться… Достаточно того, что если бы они узнали, что у него в соседней квартире вторая семья живёт, вот тогда бы они дар речи потеряли. А пока пусть лучше болтают.
