– Что не то, она сейчас упадёт.
– Нет, не мешайте, если бы он хотел, она бы уже давно была внизу, ведь ему нужно снять эмоции во время падения, именно тогда, когда она поймёт, что это конец, и захочет вернуться. Все хотят, а у неё и причин-то серьёзных нет. Она сильно захочет. Он именно это готовил. Но он тянет, и я не могу понять почему.
Тревожная кнопка пискнула и залила офис чудовищным воем.
– Боже мой, что это! – Марго как ужаленная подскочила на стуле.
– А вот это кажется оно! И вы правы, Боже мой, это же…
Сиренево-розовый туман постепенно заполнял комнату, где всё ещё балансировала на балконе Маруся.
– Если я правильно понимаю…
– Правильно, ещё как правильно! Он использует её как усилитель!
Туман поменял цвет. Золотое свечение выползло на балкон и закружилось вокруг Маруси. Будто тысячи ос жалили девушку, заставляя очнуться, а в голове стучало: «И зачем ты сюда забралась, дура! Тебе чего не живётся? Быстро отсюда вон! В спортзал, на пробежку, на диету. Хватит жрать и жалеть себя! Жить надо! Ты же всех своих извела, мам обеих, отца, Стасика. Вон!»
– Ты что же это творишь! Э, нет! Так мы не договаривались!
Он устремился на балкон как раз в тот момент, когда, неуклюже слезая с бордюра, Маруся кряхтела и рыдала одновременно.
Что было бы потом? Охотники никогда не отличались порядочностью и поэтому скорее всего, когда не получилось воздействовать психологически, Севастьян прибег бы к грубой физической силе – не губить же такой великолепный заказ, его за это не погладят по головке. Но ему помешало одно «но».
И как он не приметил собаку. Наверное, потому, что до этого толстый старина бультерьер дрых на своей подстилке позади дивана. Ожирение давно мешало прирождённому бойцу, но он ведь обязан походить на хозяйку. Преданность так преданность – он стал ленивым, глуховатым и крайне неповоротливым. Бросок, который он совершил, заставил пса задуматься о собственных сверхспособностях.
– Вот и вам в собачьей шкуре побывать пришлось! – рассмеялась, несмотря на критический момент, Маргарита Терентьевна.
– Ох и толстый же ты, друг, – оставляя в покое раскорячившееся прямо на спине Севастьяна тело бультерьера, ворчал Игорь Александрович.
Что происходило потом с Марусей и её Джери, история рассказывает вкратце. Вразумлённая в один миг девушка и правда взялась за ум. Первое, что она сделала, – это вернулась домой. А потом… Стасик наконец стал её мужем, любящим и верным. Она нырнула в эти отношения и, полностью отдаваясь чувствам, совсем позабыла про ту пустоту, которая так мучила её раньше. Настоящая жизнь окружила её и заботливо повела дальше. Она больше не сомневалась, а тяга к еде пропала сама собой. Ей больше не требовалось заедать пустоту внутри себя. Так что всё с Марусей стало хорошо, а вот Джерику пришлось попотеть, сбрасывая вес, но это уже его собачье дело.
Босс вернулся в офис в крайнем возбуждении.
– Так, Марго, у нас форс-мажор! Надо вытаскивать её, пока пик эмоций не прошёл и я могу её видеть. Скорее покажите мне это место!
Марго застучала по клавишам. Она без труда нашла дом, в котором находилась Алиса.
«Оказывается, ему не чужд авантюрный азарт. Точно принц на белом коне поскакал за своей принцессой». – Согласитесь, у Маргариты Терентьевны был веский повод для язвительных шуток.
А потому, что, не придумав ничего более оригинального, Игорь Александрович прикинулся… квартирным вором.
Отмычка звякнула в замке, и на Игоря пахнуло тяжёлым душным воздухом. Осторожно ступая, прямо как в детективах, он продвигался шаг за шагом к своей цели. Дверь одной из комнат была заперта. Но, плюнув на возню с отмычками, Игорь воспользовался плечом.
Он оказался в облаке золотистого тумана и ощутил приятный запах озона.
– Алиса, ты тут?
В ответ он услышал едва различимый стон. Двинулся в его направлении.
На кровати у зашторенного наглухо окна стояла кушетка, на которой он и обнаружил девушку. Она была без сознания, но всё же пыталась что-то бормотать. Она кого-то звала, но Игорь счёл лучшим не прислушиваться – сейчас он не хотел знать, кого она зовёт.
«Она такая лёгкая, – проскользнуло у него в голове, когда он подхватил девушку на руки. – Что это?»
Руки Алисы обвились вокруг шеи Игоря Александровича.
Он бежал к лестнице со всех ног, он нёсся, окружённый золотистым вихрем эмоций Алисы, и даже не хотел думать о том, что скорее всего крадёт их у другого. Здравый смысл покинул его. А в сердце – почему-то эмоциональный кулинар именно так определил место зарождения этой эмоции – трепетало и клокотало такое сильное, такое нежное, такое горячее чувство, что, казалось, организм захлебнётся от адреналиново-эндорфинового коктейля.
«Ах, вот как она выглядит, эта их любовь!» – когда они уже поднимались в лифте, Игорь сильнее прижал к себе Алису, она опять что-то прошептала. Её губы были так близко, что он непроизвольно коснулся их своими. Но нет, искры из глазу него не посыпались и бабочки тоже в желудке не запорхали. Он почувствовал тепло её дыхания, запах кожи, но не понял ничего.
«Видимо, поцелуи – это не моё! И что в них люди находят».
Двери лифта открылись, и навстречу им выбежала взъерошенная Марго. Всё это время она следила за безопасностью вылазки.
Игорь Александрович опустил Алису на кровать и доверил заботу о ней сведущей всё и вся Маргарите Терентьевне, а сам занял своё место у окна. Пятка – носок, носок – пятка.
Что-то странное и непонятное творилось у него внутри. И даже кофе не помогал справиться с внутренними противоречиями.
От раздумий его отвлёк звон разбитого стекла и грохот падающего на пол тела.
– Проходите и присаживайтесь.
Алиса стояла посреди огромного зала. Стеклянные стены украшал всё тот же неизменный закат, но комната явно была другой, незнакомой.
– Меня зовут Геральд Марсович Апферон Третий.
Алиса прищурилась и попробовала разглядеть животастого старика, восседавшего в кожаном кресле в глубине зала.
– А впрочем, давайте без церемоний, это вам ни к чему. Зовите меня просто Гери.
На вид Гери было лет семьдесят, но Алиса знала, что внешность в этом мире обманчива. Перед ней вполне мог оказаться самый древний представитель всех живых существ, причём не только на Земле.
Она почти угадала.
– Я не хочу утруждать вас всевозможными рассказами из серии «открыть глаза несведущему стаду»…
Тут Алиса нахмурилась.
– Но я очень хочу поговорить с вами о вашем боссе. Начистоту!
«Это ещё что такое? Вступление не обещает ничего хорошего, дальше, чувствуется, тоже будет не очень». Алиса пока молчала и просчитывала правильность ответов, которые (это уже ясно) давать всё равно придётся.
– Итак, вы работали вместе?
Девушка кивнула.
– Но потом… Вы понимаете, что подвергли колоссальной опасности всех нас? Весь наш и ваш мир! Вы что, с ума там посходили? Мы тысячелетиями ведём свою работу, мы строим, создаём эмоции, мы кормим всех, все миры, выполняем заказы. Мы следим, чтобы не было перекосов и переборов, мы – стражи эмоций, мы главные церемониймейстеры всех эмоциональных кухонь во всех пространственно-временных анклавах…
– А позвольте узнать, кто вы?
Алиса осмелела даже неожиданно для себя самой.
Гери Третий потупился, покашлял для виду, слез со своего трона и поплёлся к Алисе.
«Хоть бы зубы полечил», – подумала она, когда не совсем свежее дыхание первого и главного достигло её носа.
– Так вот, я продолжу Вы же, наверное, в курсе, что ваша задача, ну то есть вашего босса и многих других, таких же, как он, поддерживать канал? Технично готовить блюда и доставлять их до адресата. Никакой самодеятельности, никаких эмоций и уж точно никакой любви. А вы что придумали?
– А, извините, я-то тут при чём? – Алисе надоело выслушивать предисловие. – Я не поняла, вы меня в чём-то обвиняете?
Её достаточно резкий тон заставил Гери снова прокашляться и отступить на достаточное расстояние. Алиса хоть отдышалась.
– Так, так! Дерзкая девчонка, которая даже понятия не имеет, с чем или с кем имеет дело. А ты хоть представляешь, что отдуваться за вас теперь нам? Ты, как там у вас говорят, врубаешься, что любой кулинар эмоций, а специалист первого ранга тем более, способен выдать в эфир настолько мощную эмоциональную волну, что перегорят все каналы. Ты практически взорвала ядерную бомбу у себя под носом, а результат…
Снова кашель.
– Мы будем решать. Завтра состоится суд. Посмотрим, что скажут все.
