– Ни фига себе альпинистка, – удивлённо прошептала Колобок.
– Я слышала, лунатики могут даже по канату ходить. Они во сне ничего не соображают и не боятся, – заметила Мася.
– Пока мы тут рассуждаем, эта зараза несёт в пещеру своё желание, – напомнила Людка.
– Ты думаешь, оно правда исполнится?
– Хочешь проверить? Представляешь, чего она там нажелала?
Девочки примолкли. Каждая вспомнила загадочное пророчество: «Завтра всё будет иначе».
– Всё равно, её уже не остановить, – мрачно заметила Марина. – Даже днём по этой тропе быстро не вскарабкаться, а в темноте вообще бесполезняк.
– А что если заставить её вернуться? – сказала Людка.
– Как?
– Позвать. И сказать, чтоб не валяла дурака.
– Ты что? Если она проснётся, она же грохнется. Лунатиков вообще будить нельзя, – предупредила Колобок.
– А гадости другим желать можно? И вообще, с чего мы взяли, что она спит? Может, она нарочно попёрлась прямо по горам, а не по тропе? Из хитрости, чтобы желание вернее исполнилось, – настаивала Людка.
Она не на шутку нервничала. Как и все люди с сильной волей, Людка не отличалась суеверностью, но она своими глазами видела, как Тоня залечила рану. И потом все эти таинственные намёки и рассуждения про место силы. Тихоня была не так проста, как казалась. Уж если чьё желание и исполнится, то именно её. От страха у Людки даже вспотели подмышки.
– Эта сволочь почти поднялась. Надо её остановить, – в отчаянии проговорила Людка.
– Не дёргайся. Может, всё обойдется, – успокоила её Мася.
– А если нет? Тебе хорошо говорить. Она про тебя ничего не напишет.
До площадки, где располагался вход в пещеру, оставалось не больше метра. Медлить дальше было нельзя.
– Ведьма! Стой! – громко крикнула Людка.
На мгновение фигурка на скале застыла. Тоня обернулась. Она даже не успела понять, где она и как тут очутилась, когда нога соскользнула с уступа.
Стоящим внизу девчонкам казалось, что время остановилось. Они видели, как летящая со скалы фигурка ударилась о выступ, её отшвырнуло в сторону и она продолжала падать, как в замедленной съёмке. Только здесь ничего нельзя было вернуть и прокрутить назад.
– Ты её убила, – в ужасе прошептала Колобок.
– Заткнись, или я расскажу про постель, – пригрозила Людка.
От крика бивак проснулся. Ребята зашевелились и начали выглядывать из палаток.
– Что случилось? – спросил заспанный Палыч.
– Там Ведьма пошла в пещеру и сорвалась в темноте, – сказала Людка.
– Что?!
Похватав фонарики, все бросились к подножию скалы.
Девочка была ещё жива. Он лежала в неестественной позе, как кукла, которую перекрутили задом наперёд. Из груди вырывалось хриплое прерывистое дыхание.
– Не трогайте её. Главное – не трогать до прихода врача, – бормотал бледный как полотно Палыч.
В панике он совсем растерялся и не отдавал себе отчёта, что врач может появиться слишком поздно.
– Может, по мобильнику позвонить? – предложил кто-то.
– Да, да. Сейчас позвоню.
Уцепившись за эту идею, Палыч бросился к своей палатке.
Ребята обступили лежащую на земле девочку. Никто не решался подойти. Она дышала всё тише, а потом вдруг затихла совсем. По её телу прошла дрожь, она то ли вздохнула, то ли всхлипнула и обмякла.
Никто не шелохнулся. Они впервые в жизни видели смерть так близко. Не на экране, без спецэффектов и луж бутафорской крови. Смерть была страшна в своей простоте. И ещё она была безнадёжна. В шестнадцать лет, когда бессмертие ещё кажется реальным, их внезапно ошеломила возможность конца.
Никто из них не мог бы сказать, как долго они молча стояли над распростёртой девчонкой. Рядом со смертью время не имело значения.
Наконец кто-то прошептал:
– Что это за бумажка торчит у неё из кармана?
– Наверное, желание.
– Представляю, что она там понаписала, – процедила Людка.
Она хотела взять записку, но Егор её опередил. Он вдруг почувствовал, что ему не хочется, чтобы Тонино желание читала Людка. Он наклонился и вытащил смятый листок бумаги.
Посветив себе фонариком, он прочитал единственную строчку.
– Что там? – спросил Васька.
Егор не ответил. Он сжал бумагу в кулаке и закрыл глаза, стараясь отогнать подступившие слёзы, но они всё же заблестели на ресницах. Он вспомнил сумбурную исповедь Тони во время их первого разговора, и отдельные кусочки мозаики вдруг сложились в жуткую картину.
Разговор с Тоней и её стыдливое признание, что она страдает лунатизмом…
…Людкин страх перед несчастной, больной девчонкой…
…Её крик, поднявший всех с постели…
…Колобок и Мася, с пришибленным видом жмущиеся в стороне…
Егор вдруг отчётливо понял: Людка знала про Тонину болезнь. Падение Тони не было случайностью.
Людка нетерпеливо потеребила его за руку.
– Ну что там?
Он немного помолчал, борясь со слезами, а потом брезгливо отдёрнул руку:
– Уйди, ведьма.
– Ты что? – удивилась Людка.
– И никогда, никогда ко мне не подходи!
Минуя Людку, он передал листок по кругу и быстро ушёл. Ему хотелось побыть одному.
Ребята по очереди читали и передавали листок дальше. Вокруг Людки постепенно образовалась пустота. Даже преданная Колобок посторонилась.
Прочитав последнее послание Тони, никто не проронил ни слова. Раздавленные и потрясённые, все стояли молча. Им было стыдно смотреть друг другу в глаза. Они знали, сколько бы они ни прожили, им никогда не захочется встретиться и пожать друг другу руки.
Кто знает, может быть, всё могло быть иначе. Но чокнутая девчонка не успела попасть в пещеру, и её желание так и осталось невыполненным.
Заинтригованная и обозлённая, Людка последней схватила листок. На нём неровным почерком было написано: «Я хочу, чтобы люди любили друг друга».
Прозвенел звонок. Мёртвую тишину школьных коридоров точно прорвало: в неё неудержимым потоком хлынули гвалт, смех, топот. Нину буквально внесло в столовую, быстро заполнявшуюся голодными школьниками. Она всегда робела в толчее и ради себя ни за что не пошла бы в буфет, но Инна, которая дежурила по классу и задержалась, чтобы стереть с доски, попросила её занять очередь.
Нина недавно перешла в эту школу. Она нелегко сходилась с людьми, а Инна взяла над ней своеобразное шефство: опекала, знакомила с ребятами. Нина была благодарна ей и старалась во всём угодить. Она многое отдала бы, чтобы быть такой же общительной и разбитной, как новая подруга.
Нину пихали и толкали. Не пытаясь сопротивляться, она подчинилась толпе и сама не поняла, как людским приливом её вынесло и прижало к прилавку. Только теперь она заметила, что оказалась в очереди за Сашей Панковым.
Ребята звали его Паном. Он и впрямь походил на благородного пана. Нина обратила на него внимание в первый же день пребывания в школе. Статный, симпатичный, он вёл себя раскованно, но не нагло, толково отвечал на вопросы учителей. Позже она узнала, что Панков – один из лучших учеников класса и что за ним бегают все девчонки. Конечно, при такой конкуренции про Сашу надо было забыть. Нина отдавала себе отчёт, что вряд ли может ему понравиться: с малознакомыми людьми она вечно терялась и становилась скованной и косноязычной.
Как и следовало ожидать, Саша Панков не замечал её. Для него она была лишь частицей безликой массы, фоном, на котором они с другом Сергеем пересчитывали свои не слишком богатые финансы, прикидывая, что купить.
– Негусто. На булочки с маком не хватает, – подытожил Пешков.
– Хочешь, добавлю? – неожиданно для себя предложила Нина.
Она поразилась своей смелости и почувствовала, что краснеет. Саша обернулся и с удивлением уставился на неё, как человек, перед которым вместо ничего не значащего орнамента из книги «Волшебный взгляд» вдруг проступает объёмное изображение.
– А у тебя что, лишние? – насмешливо спросил он.
Нина молча пожала плечами, ненавидя себя за предательский румянец, и, чтобы скрыть смущение, поспешно протянула ему бумажку: деньги, которые мама дала ей на тетради. При виде крупной купюры Саша присвистнул.
– Нехило. Может, у тебя отец банкир?
– Нина хотела выпалить: «Нет», – но, увидев интерес в его глазах, лишь неопределённо улыбнулась, что вполне могло сойти за положительный ответ и в то же время не было ложью. В этот момент они оказались у заветного прилавка, и буфетчица нетерпеливо прикрикнула:
– Ну, что стоишь пнём? Говори!
– Ты что будешь? – обратился Саша к Нине.
– Сок и булочку с маком.
Саша протянул буфетчице банкноту:
– Три сока и три булочки.
Сзади напирали. Саша вернул Нине сдачу. Она стала запихивать деньги в карман, но скомканные, потёртые бумажки и мелочь посыпались на пол.
– Давай помогу, – предложил Сергей и бросился собирать укатившиеся монеты.
– Я пока место займу, – Саша, распихивая осаждавших стойку, тараном пошёл к столику. Когда Нина с Сергеем наконец вырвались из толчеи, он, как и подобает пану, уже занял лучшие места у окна. Увидев, что Саша машет им рукой, Нина безотчётно помахала в ответ. Она шла, почти физически ощущая, как её ощупывают завистливые взгляды девчонок. Сам Александр Панков занял для неё место.
