Уже издалека она увидела во дворе карету «Скорой помощи».
– Господи, Господи, – запричитала Зоя, прибавив шагу, – этого еще не хватало, да что же это.
Врачи на носилках выносили Сашу, Василий держал сына за руку.
– Не волнуйся, – тихо проговорил он ей, – всё будет хорошо, я его вытащу, я обещаю тебе: я его вытащу.
– Что, что? – шептала она одними губами.
– Вот так, мамаша, – грубовато отчитывал доктор, – следить нужно за детьми-то. И что, что тринадцать лет? Кто ж там ныряет? Это ж мелководье! А они с тарзанки. Вот и шарахнулся головой! Хорошо, приятели выловили. Так неизвестно ещё, чем закончится. Эх!
– Как же? – только и смогла выговорить Зоя. И сразу же себе пообещала: «Никогда! Никогда больше!» Только бы Санька выжил, только бы встал на ноги.
А потом вместе выхаживали. Вася дежурил в больнице, кормил сына с ложечки, поддерживал Зою, словно из-под земли доставал редкие лекарства.
Да как же она могла? Именно тогда Зоя поняла, насколько дороги ей муж и сын: она не сможет обойтись ни без одного, ни без другого. Никто и никогда не будет любить её сына как родной отец, никто не будет носить здорового парня на руках и петь ему вечерами колыбельные. Только родной отец. Чувство благодарности или всё-таки любовь, для которой она никак не могла найти правильного определения? Ей казалось, что это привычка, обыденность. А может, это и есть любовь, когда присутствуют покой, защищённость.
О том, что он пишет стихи, Вася рассказал не сразу стеснялся, но как-то прочитал ей такие проникновенные строчки о природе, что Зоя долго в себя прийти не могла, – это ж как надо свой родной край чувствовать?
– Кто же это, Вась, Кольцов?
В ответ муж принес ей двухкопеечную тетрадку исписанную мелким почерком.
Ту историю Зоя вычеркнула из своей жизни. Несчастный случай с сыном она тогда тоже приняла как наказание, расплату за мысли, как предостережение.
Боже, как же страшно. Стало быть, есть кто-то, кто за нами следит, кто нас направляет. Только сын-то чем виноват? А ведь всё правильно, какое наказание для матери самое жестокое?
Не сказать, чтобы всё в жизни Зоя и Василия было гладко. Всякое случалось, живые люди, а у Василия характер взрывной: чуть что – кулаком по столу. Но справедливый, и очень он всегда свою Зою любил, прямо боготворил.
На их серебряную свадьбу собралось полгорода, из Москвы приехал Саша (он работал в столице уже год), из Иркутска прилетел Алексей с семьей. Нина сшила Зое платье в стиле её любимого Альфонса Мухи. Длинный, в пол, хитон цвета слоновой кости, с огромной брошкой на одном плече.
– Королева моя, – только и сказал Вася.
В этот день он первый раз читал ей стихи прилюдно.
Мне всё время тебя не хватает,
Даже если ты рядом со мной.
Годы жизнь, как страницы, листает,
Но звеним мы единой струной!
Чтоб сильнее друг в друга влюбиться,
На пределе, по полной, взахлеб,
Чтоб друг другом опять насладиться,
И восторг пронизал, как озноб!
А ещё удивил Саша, который сказал прямо-таки философский тост:
– В моем любимом рассказе Сэлинджера – «Выше стропила, плотники» – герой читает накануне свадьбы в индийских трактатах: «Врачующиеся должны служить друг другу. Поднимать, поддерживать, учить, укреплять друг друга, но более всего СЛУЖИТЬ ДРУГ ДРУГУ. Воспитывать детей честно, любовно и бережно. Дитя – гость в доме, его надо любить и уважать, но не властвовать над ним, ибо оно принадлежит богу». Так вот, дорогие мои родители, думаю, вы живете вместе так долго и так счастливо, потому что выполняете эти заповеди. Ну и спасибо вам от меня лично за то, что позволяете мне идти своей дорогой.
Ото всех Зоя и Василий услышали много хороших теплых слов; пожалуй, промолчала только Люба. Весь вечер просмотрела в пол, разговаривала сквозь зубы. А на следующий день зашла к Зое и сказала прямо:
– Не осуждай меня, только позавидовала я тебе. Мой Соломон через пять лет после регистрации помер. Из них два года лежал как бревно, говно из-под него выносила. Скажешь, сама себе такую жизнь устроила? Да, сама. А только жизнь-то прошла уже, – Люба расплакалась. А что тут скажешь, Зоя могла только посочувствовать подруге.
Умирал Василий дома, боли его мучили в последние полгода непереносимые. Зоя сама научилась делать уколы. На какое-то время ему становилось легче, а потом опять всё начиналось по-новой. А перед смертью вдруг ему стало легко, все боли ушли; они оба понимали – это конец, и пытались сказать друг другу то самое важное, чего недоговорили, что не спросили.
– А неужели бы ушла тогда, а, Зой? – Зоя сразу поняла, что муж имеет в виду, она долгие годы ждала этого вопроса, боялась; потом забыла сама эту историю, даже смешно было, потом решила, что ничего тогда Вася и не заметил вовсе. Значит, заметил и мучился столько лет. Вот ведь дура, как же она могла так поступить с человеком, который любил её всю жизнь – отравлять ему жизнь этим неведением!
– Что ты, Вася! Только тебя любила, ты уж мне верь. А то, что тогда случилось, глупость эта была самая настоящая. И клянусь тебе, в целой жизни ни разу я тебе не изменила.
Вася улыбнулся и закрыл глаза. Зоя ещё не могла до конца понять, кого она потеряла и как круто изменится ее жизнь.
Алексей рассматривал спальню сестры. Всё уютно, красиво, он уже отвык от обоев в цветочек, от таких же штор и покрывала на кровати. У него в доме все стены выкрашены в белый цвет, на окнах функциональные жалюзи.
– А цветов у тебя всё так же много. И, главное, все цветут.
– Да прям! Уж какими удобрениями я их только не поливаю! Но ухаживаю, конечно, смотри, какой у меня чудесный Ванька мокрый. Помнишь, он ещё у нас дома рос?
– Из Ахтубинска привезла?
– Привезла, – гордо подтвердила Зоя. – А здесь разве такой купишь? А потом, это частичка нашего дома. Не землю же в мешочке везти. – Зоя подсела к брату на маленький диванчик. Они специально с Василием так оборудовали свою комнату. В одной части – кровать, а в другой – небольшой диван, столик журнальный, телевизор. Захотелось Зое уйти к себе – всё у нее есть. А телевизор – это теперь большая часть её жизни.
– Лёш, а про Валю расскажи. Как у неё жизнь складывается?
– Что? А, Валя. Да работает, всё нормально, у неё сын вроде бы женился. Дочь Серафима в педагогическом техникуме работает. Всё нормально.
– А она сама, замуж не вышла?
– Зайка, за кого?
– Ну да за тебя не вышла, это я вижу. Вот ведь жалко женщину, строила она на тебя планы, строила.
– Ладно, Зоя, перестань, мало ли, кто какие планы в этой жизни строит. И потом, прежде чем строить, поделись своими мыслями со второй стороной. Спроси, он-то что про всё это думает. Согласна со мной?
– Согласна, Лёшенька, конечно, согласна. Ой, Лёшка, какая поездка была. Как же хорошо, что мы с Васей успели к тебе съездить, – Алексей испугался, что сестра сейчас опять зальётся слезами, но на губах у неё была улыбка, как бывает при воспоминаниях о чём-то хорошем.
– Мы ведь как думали: выйдем с Васей на пенсию и будем ездить по миру. Что мы в этой жизни видели? Работа и работа, ни выходных, ни проходных. Здоровье ещё было, денег накопили, решили: вот как возраст исполнится, сразу вдвоём на пенсию и уйдем, как раз наши пять лет разницы здесь нам и помогут. Заранее на заводе объявили, мол, так и так, на нас не рассчитывайте.
– Не представляю, как вас отпустили? – Алексей хорошо помнил, каким уважением пользовались на заводе и Зоя и Василий.
– Так мы за год предупредили. Я год замену себе готовила, найти главного бухгалтера на наш завод – это тебе не шутка. Из своих девчонок готовила. И Васю тоже не так-то просто отпускали, ты же знаешь, и руки золотые, и головастый. Не выучился, как-то в его семье не очень это принято было, но ведь как хотел, чтобы я получила высшее образование, помнишь, Леш? – глаза Зои опять увлажнились. – С Сашенькой сидел, пеленки его стирал.
– Ну, допустим, я тоже с Сашенькой сидел, вы уж моих достоинств не умаляйте!
Зоя немного задумалась, потом снова с улыбкой поглядела на брата.
– А я и тебе за всё очень благодарна! Так вот путешествие у нас одно и получилось – к тебе! Сначала к сыну в Москву переезжали, потом быт здесь свой обустраивали, к тебе вот, слава Богу, съездили. И всё. Вася же никогда не жаловался, ты понимаешь. Так бы, может, к врачу какому сходили. А уж когда я его силком повела, сказали, что уже поздно.
– А ко мне съездили. Я вот тоже пять лет этой поездкой жил.
Алексей встречал Зою с Василием в аэропорту. Они не виделись более десяти лет. Какая стала Зоя, а вдруг он её не узнает? Василий действительно сильно изменился: похудел, глаза запали. Алексей даже испугался вначале, потом сообразил: так возраст, куда деваться, и он старше Зои! Зоя тоже изменилась, располнела, но всё равно это была его Зоя – высокая, прямо державшая спину. Полнота её никак не портила, наоборот, еще больше добавляла какой-то кошачьей грации. Есть полные люди, очень легкие в движениях, воздушные. Вот такой была Зоя.
