– Я тебя внимательно слушаю. Оленька! – вырвалось ласковое обращение. – Говори, что наметила.
– Ты не думай, что подумала, – выпалила Ольга.
Крякнув, я попросила:
– Ты не можешь поконкретнее?
– Я очень люблю дочерей и мужа! – В голосе Ольги послышалась визгливость, как следствие большой напряженности нервов. – Ты не переживай из-за нас!
С ума сойти. Она думает, что я ночей не сплю, терзаясь их проблемами. У меня своих навалом. С другой стороны, разве не удивительно, что после твоих жестких, если не сказать хамских речей, подруга тебя успокаивает? Я назвала Ольгу подругой? Приехали.
– Большое спасибо тебе, что позвонила. – Мне не требовалось натужно придавать голосу сердечность. Елей из меня тек свободно. – Правда, спасибо! Еще – простите меня. Ладно?
– Конечно.
– Оль, а у меня в семье полный швах.
Не знаю откуда, почему вырвалось это признание. Кому-кому, но не мне Ольге исповедоваться.
И тем поразительнее был ее ответ:
– Это же видно. Настя, ты такая умная! Маня говорит – как математик Кобалевская… Ковалевская… Ну, очень умная! Ты затормози и вычислишь.
– Как-как?
– Когда нас, баб, несет, то нужно силой себя затормозить, язык прикусить и до завтра рта не раскрывать.
– Оля-я-я! – изумленно пропела я.
Никогда бы не подумала, что узколобая Ольга способна прийти к тем же выводам, что и я. Торопливо попрощалась, пригласила в Москву и положила трубку.
У теории вероятности есть автор – Эйнштейн. Теория невероятности – та же штука, но вывернутая наизнанку, титула не имеет.
Только положила трубку – звонок от Леши.
– Настя, я тебе звоню.
– Да.
– Хотел сказать…
– Слушаю.
– Э-э-э… – заминка точь-в-точь как у Ольги.
Наверное, сейчас улыбается застенчиво-мужественной улыбочкой.
– Лешка, – (опять родственные нотки), – я не выдам и не предам. Хотя ты – сволочь. Такую женщину разменивать!
– Настя, спасибо! Тебе бы она поверила.
И как в ситуации, когда я увидела тоску Ольги по крепкому мужнину кулаку, так теперь услышала его, Алексея, надежду доказать свою ценность. Извините, дорогие, я тут проездом.
– Что ты хотел сказать? Ведь готовился?
– Да.
– Леша, не тяни. На вас, в Петрозаводске, влияют горячие прибалтийские парни.
– Настя, не переживай, у нас все хорошо! А девочки наши… Я и не мечтал таких произвести и ростити.
«Ростити» было невероятно трогательное выражение из лексикона Машкиной свекрови. Улет, как говорит мой сын, имея в виду ощущения неожиданные или последствия действий непредвиденные. С чего Ольга и Леша думают, что их семейные дрязги меня волнуют?
И тут Машкином голосом в мозгу тренькнуло: «Радуйся, что люди твое беспардонство воспринимают как участие. Пока воспринимают».
– Леша, у меня самой с мужем проблемы.
Привет, подсознание! Если тебя будет прорывать каждые десять минут, то я за себя не отвечаю.
– Это видно, Настя. Но ты не дрейфь. Мужики, они…
– Одинаковые?
– Да.
– А женщины разные?
– Точно.
– Врешь, конечно, но все равно приятно слышать. Леша, научи меня, как надо с мужиками себя вести.
– Как с детьми. Нам главное знать, что нас любят.
– Толково, – согласилась я.
– А то! Настя, прости указку.
Я не сразу вспомнила, что он сравнивал меня со страшным орудием первой учительницы.
– Прощаю. А жене твоей прощаю рыбу с вилкой.
– Чего?
– Поинтересуйся у Ольги. Пока! Жду вас в Москве.
Зайдя в спальню, я растолкала мужа: вставай, надо поговорить. Борису повезло с ферментами печени. Они вырабатывались в большом количестве и нейтрализовывали алкоголь за час-полтора. Подремал – и снова огурцом, готов к новым возлияниям. Жестокими похмельями Борис никогда не мучался.
«Подруге хорошо, у ее мужа язва открылась, – вспомнила я слова героини старого советского фильма, – пить бросил». Когда-то фраза мне казалась смешной, теперь – без намека на юмор. Лучше язва, чем пьянство.
Мы пришли в скверик у набережной, облюбовали скамейку. По дороге Борис купил две бутылки пива. Ловко откупорил одну, стал пить из горлышка.
– Лепота! – сказал Борис, оторвавшись от бутылки и разведя руками.
– Да, красиво. Бегущая вода и зелень вокруг – это гипнотически действует на человека.
– Если бы ты знала, сколько бегущей воды и зелени последнюю неделю мне пришлось наблюдать. Поэтому – блаженство сидеть на лавке, в цивилизации, дуть пиво. Не хочешь? – он открыл вторую бутылку.
– Нет. Я хочу с тобой поговорить: о главном, о важном, о себе. Выбирай тему.
– Что-то мне подсказывает, что тема как раз одна и та же.
– Борис, я тебя люблю.
– Надеюсь, – захлебнулся муж.
– Вот и глупо. Надеяться, что жена за столько лет совместной жизни не потеряла пыл?
– Ты потеряла, но говоришь, что любишь?
– Скажи, я сексуально привлекательна?
– Не приходится сравнивать…
– Врать-то! Просят на вопрос ответить – отвечай, не виляй хвостом. По десятибалльной шкале. У меня?
Борис услышал в моем голосе металл и не стал юлить:
– Семь и пять десятых.
Я никогда даже мысли не держала, что муж может быть мне неверен. Спасибо Леше и Ольге! Вот уж действительно: в каждой семье есть шкафы со скелетами. Страшно представить, сколько в Борином личном шкафу скелетов – читай: внебрачных связей. В моем – только пыль.
– Настя, Настя, ты где?
– Здесь, с тобой.
– Ты могла неправильно понять…
– Я все правильно поняла. Не бойся, я тебя не стану пытать и заставлять каяться.
– Тогда чего от меня хочешь? Сбегаю еще за пивом?
– Сиди!
– Я мигом.
– Не умрешь! Боря, ты уникальный человек. Мне не встретился другой мужчина, обладающий столь бурлескным интеллектом, невероятной скоростью запоминания информации, способного к мгновенной остроумной реакции… Да и просто – владеющий знаниями практически во всех областях…
– Вырастают крылья, – перебил меня Борис, – слетаю за пивом?
– Нет! Ты меня дослушаешь.
– После положительных качеств, в казенных характеристиках идут отрицательные.
– Борис! Ты болен. И название болезни – алкоголизм.
– Мы же с тобой обсуждали! У меня метаболизм…
Ах, как ловко и красиво Борис лет пять назад, когда я почувствовала тревогу, объяснил мне про свой обмен веществ, про ферменты, которых у него в избытке. А бедные эскимосы, азиаты и прочие не-белые европеоиды этих ферментов почти лишены, поэтому спиваются стремительно.
– Ты меня, Боря, не обманул. Просто сам ошибся. Водка – не лекарство. Винный отдел магазина – не аптека. У меня – горе от ума. У тебя – несчастье от громадного ума. Не обольщайся, в истории России таких алкоголиков – навалом. Не бывает! Боря! Слушай меня! Не бывает алкоголизма с положительным итогом!
– Никогда не видел тебя столь возбужденной. Ты прекрасна! Пару бутылок пива…
– И забудь про меня и сына.
Борис походил на дикого зверя, вроде льва или тигра, попавшего в капкан, но еще мечтающего о легкой свободе.
– Иди! – сказала я. И вдруг рассмеялась облегченно. – Пей. Насилуй свои ферменты, разрушай печень. Закрывай глаза на то, во что превращаешься. Ты давно не на горку бежишь, а катишься с нее. Хочешь примеров? Их десятки. Вспомни…
– Не надо. Замолчи! Бутылка пива – мелочь, я схожу, ты посиди…
– Нет, уйду.
– Куда?
– От тебя.
Борису срочно требовалось выпить, усилием воли он не сорвался с места, но разозлился.
– Бросишь меня? – спросил муж.
– Да!
Он не мог не почувствовать в моем искреннем выдохе: «Да!» – затаенной мечты о свободе, надежде на другие встречи, отношения, на мир чувств, который я отрезала от себя, выбрав Бориса.
В тот момент мне страстно хотелось, чтобы Борис рванул за пивом – как выписал мне путевку в другую жизнь. Но муж никуда не двинулся. Напротив – откинулся на спинку деревянной скамьи, закинул ногу на ногу.
– Какие у нас варианты? – спросил Борис.
Он, конечно, уловил мое разочарование, и его злость удвоилась: и пива не выпить, и супруга блажит.
– Вариантов два, – сказала я. – Мы расстаемся, пока ты окончательно не скатился в пропасть. Наша семья распадется. Но в преждевременной кончине есть своя прелесть – о людях остается память как о сильных и молодых, а не о беспомощных и дряхлых. Вариант второй – ты бросаешь пить, бесповоротно и решительно. Не ограничиваешь себя, не заменяешь водку пивом, а завязываешь навсегда. Будет трудно, но я люблю тебя и готова помогать и терпеть. Помочь выкарабкаться из депрессии, которая неотвратимо наступит, – да! Пассивно наблюдать, как ты превращаешься в ничтожную личность, извини, – нет.
– С чего вдруг, откуда такие настроения?
– Боря, не надо! Если человеку неприятна тема беседы, он начинает выяснять, откуда, почему она возникла. Уходя от сути. Не читать же мне лекцию о вреде алкоголизма. Ты все прекрасно знаешь, только на себя не распространяешь, хотя давно попал в зависимость.
