– Если не лень, то пойдем посмотрим эту твою «бару». Заодно замерим ширину его реза, чтобы я мог конкретно говорить о толщине труб.
Походили, посмотрели, замерили.
– А тебе сколько надо времени на переостнастку агрегатов?
– Я ещё ни разу этого не делал, а вот завтра и займусь.
Разыскать генерального подрядчика не составило большого труда. Это он должен был прокладывать кабели, монтировать оборудование ОДС и сдавать всё под ключ районному жилищному управлению для дальнейшей эксплуатации.
Оказалось, что всё не так просто. Новая организация, или, как её стали называть, трест по монтажу, наладке и эксплуатации ОДС, только что появилась, да и то не совсем. Мне не сразу удалось наладить отношения с нужными ответственными специалистами, а конкретно по ОДС. И вот что выяснилось. Работа по сооружению ОДС в Москве без преувеличения гигантская, как и сам этот мегаполис. А по правде сказать, эти работы ещё и не начинались – тут ещё и конь не валялся, как любят острословить. От земляных работ по прокладке кабелей трест отказался сразу, переложив эту заботу со своей головы на голову районного жилуправления.
Те же сгоряча попробовали рвануть в аллюр и, повредив немало подземных коммуникаций, затихли. Оформлять же ордера на раскопки, точно намечать маршруты прохождения кабелей для ОДС, находить места пересечения с уже существующими подземными коммуникациями, долбёжка асфальтовых и бетонных покрытий… И, что совсем немаловажно, выдерживать профиль прокладываемых трасс под трубы, согласно проекту, а попросту – выдерживать ширину и глубину канавок. Вот примерно такие темы мы обсуждали с куратором по организации работ ОДС. Понемногу к нашему обсуждению подключились и другие специалисты, весьма заинтересованные в этой работе.
Когда были обсуждены общие положения, я предложил вполне конкретное мероприятие. Сначала я спросил, какого диаметра будут трубы для прокладки в них кабелей. Специалисты покопались в своих бумагах и назвали мне эту цифру. Диаметр труб вполне умещался в канаве, которую прорежет бар, – практически это уже победа. А на мой вопрос, когда они будут готовы прокладывать свои трубы в канавы, они даже смутились – стали переглядываться, чесать затылки.
Я помог им: «Скажите, а у вас сейчас трубы есть для прокладки?».
– Ну, это не вопрос, – воспряли они. – Трубы – они хоть сейчас…
– Давайте я ваши трубы сам уложу в трассы и сам их закопаю.
Тут взыграла жадность подрядчиков.
– Он проложит трубы, запроцентует и получит за них денежки. А эти денежки запланированы нам.
Я утихомирил их алчность:
– Ну что вы, как вы могли подумать! До ваших процентовок мне никакого дела нет. Дело в том, что я пророю канаву, а через недельку-другую их опять засыплет – опять копай, лыко-мочало, начинай сначала.
– Ну, нам потом надо в трубы кабели затягивать.
– Так мы, когда прокладываем трубу, протягиваем туда и проволоку, которой затягиваем кабели.
Я продолжил их интриговать:
– Значит, у вас трубы есть? А проволоки для затягивания кабеля у вас, наверно, нет?
Не поняв моей иронии, они на полном серьёзе возмутились:
– Как это у нас нет проволоки? У нас целая бобина, и не одна!
Тогда я, посерьёзнев, вполне деловито предложил:
– Не откладывайте в долгий ящик и как можно скорее завезите мне трубы и проволоку. И можете через пару-тройку недель порадовать своё руководство первой процентовкой для выполнения плана.
– А как Вы это сделаете? – недоверчиво осведомились мои оппоненты.
– Я в Ваши дела не вникаю, а это мой небольшой технологический секрет.
Ещё кое о чём договорились конкретно и уже вполне дружелюбно разошлись.
Я заехал к механизаторам, спросил, где найти Никифоровича – так звали экскаваторщика.
– Да там, в гараже колдует – озадачили вы его.
Как по заказу, в это время Никифорович выезжал из гаража. Вид у него был озабоченный, но довольный. Он махнул рукой, чтобы я следовал за ним. Недалеко от гаража была небольшая площадка – своего рода полигон для проведения нашего эксперимента. Тут было и асфальтовое, и бетонное покрытие, не говоря уж о самой земле, – ковыряй, сколько хочешь.
Прежде чем начать эксперимент, мы покурили, поговорили.
Экскаваторщик, или, как его теперь стали называть, бармен, уселся на своё рабочее место, и эксперимент начался.
Бар легко, как нож в масло, врезался в асфальтовое покрытие, углубился и двинулся вперёд, оставляя после себя ровную канаву, больше похожую на щель, потом дошёл до бетонного покрытия. Звук стал натужнее, звонче, посыпались искры, но движение не приостановилось. Как шёл-ехал, так и двинулся дальше. По грунту даже шума никакого не было, только лёгкое шуршание.
Никифорович остановился, вытащил бар, перевёл его в транспортное положение, отъехал и обратился ко мне:
– Ну, начальник, принимай работу!
Мы вместе прошли по канаве, посмотрели, промерили и остались довольны.
– Когда начнёшь работу? – спросил я его.
– Как скажешь – так сразу. Я практически готов, ты сам видишь.
– Дождусь, когда привезут трубы, за это время сделаю разметку, потом сразу тебе сообщу.
Договорились.
Для разметки трассы приобрели яркую оранжевую краску. Для проведений ровных разметочных линий пустили в ход полудюймовые оцинкованные трубы. В местах поворота трассы забивались металлические или деревянные костыли.
После моей корректировки трасс мест с пересечениями с подземными коммуникациями почти не стало. Газовые трубопроводы более глубокого залегания. Электрические кабели имели тоже более глубокое залегание, нежели было нужно для нашего кабеля. Так что кабели ОДС проходили над ними. Тем не менее эти места были отмечены, и проходить над ними нужно было осторожно.
Пересечений с телефонными кабелями было всего несколько, и их заранее окопали. Итак, разметку для начала работы сделали. Генеральный заказчик на удивление очень быстро завёз трубы. Мне даже не пришлось напоминать им. Им очень хотелось получить первые процентовки, ничего для этого не делая.
Плановых работ у Никифоровича почти не было, а так как пошёл уже четвёртый квартал, а выполнение плана в конце года никто не отменял, заинтересованность всех участников этой работы была явная. Да и деньги были больше, чем от перекладки теплотрасс. Дни становились короче.
На то и организация работ, чтобы успевать за световой день, а она у нас была высочайшая – на уровне мировых стандартов. Кстати, я как-то заглянул на участок, которой тоже начал делать трассы под кабели ОДС, к тому же по профилю, предусмотренному проектом. Вот уж где поистине образовался «свинорой». Ширина трассы была равна ширине ковша экскаватора, а глубина – немного мельче, чем траншея пехотинца. Особенно впечатляли работы, где трасса пересекала дороги, тротуары. Тут приходилось долбить асфальт, местами даже бетонные основания. Там, где эти канавы были сделаны, пройдены, были уже полузасыпаны.
Тут даже «сизифов труд» отдыхает – отвратительное зрелище! Работы эти были остановлены до весны. Я представил: будет занос снежный, будет много дождей – и в этих канавках можно будет разводить карасей. Да всё что угодно, кроме укладки кабелей для ОДС. А вот как пошла работа на нашем участке.
Никифорович по ярко нарисованным линиям легко пилил асфальт, бетон, не говоря уже о грунте. За ним тут же в прорезанную щель укладывалась труба. С катушки разматывалась проволока и легко проталкивалась в трубу. За ней – следующая труба, и так одна за другой. Тут же эта щель аккуратно засыпалась, трамбовалась.
Так что после полной проходки и укладки оставалась еле заметная царапина. Всё шло чётко, отлаженно, организованно, так что мало кто заметил, чтó здесь происходит. По моим настойчивым вызовам являлись представители генподрядчика. По всей видимости, они даже не представляли, что такое может быть. Когда больше половины объёма работ было уже выполнено, я предъявил генподрядчику процентовки и акты на выполненные скрытые работы. Естественно, они без всяких оговорок зарегистрировали и подписали. Я не спешил сдавать все процентовки в планово-экономический отдел. Тут дураков нет! Мне нужно было растянуть сдачу процентовок до самой весны. Так что когда я полностью закончил работы по прокладке трасс, у меня процентовки – помесячно подписанные, зарегистрированные – лежали в ящике стола, в папке. И я потом каждый месяц сдавал их в плановый отдел. И всё было бы хорошо, да нехорошо так всегда бывает, и часто прямо на ровном месте. И вот в чём было дело.
В проекте был указан дом и подъезд, в котором должна была размещаться ОДС. И подъезд этот был под номером три. Так что ОДС должна была размещаться в таком-то доме в третьем подъезде. А так как дом был уже давно заселён, то жильцов этого подъезда из четырёх квартир нужно было переселять.
Кому довелось пожить на первом этаже «хрущобы», тот может понять ликование тех людей, которым посчастливилось оттуда выбраться. Работники ЖЭКа и исполкома тут же озаботились этим вопросом. Стали подбирать более комфортабельные квартиры на хороших этажах – и жильцам этого подъезда тут же вручили смотровые ордера. Ясно, что от такого счастья у многих закружилась голова. У многих, но не у всех. Был среди них очень ответственный квартиросъёмщик, который среди этих счастливцев сразу стал непререкаемым авторитетом. А так как характер у него был очень тяжёлый, то он быстро «подмял всех под себя».
