На календаре – август. Ужасно жарко – около сорока. Хорошо, что я взяла с собой то лёгкое белое платье, в котором танцевала в прошлое лето на свадьбе нашей дочери.
* * *
Наконец-то, фотографии были готовы, и Александр принялся неторопливо рассматривать их. Почти на всех снимках фигурировала женщина в белом. Она была ослепительно красивой и выглядела самой счастливой женщиной на свете. Почему-то ему пришло в голову слово «свадьба».
«Странно, вроде, платье не свадебное…» – размышлял Александр. Он всегда пытался читать по фотографиям истории неизвестных ему лиц.
* * *
Наш отель находился почти в центре – у замка Ангела. Все выходные мы бродили по городу. Я упивалась Римом, и только предчувствие чего-то необратимого, необъяснимо откуда вкравшееся в мою душу ещё перед самым отъездом, печалило меня. Именно поэтому мне не хотелось фотографироваться вместе с ним вдвоём – кто-то когда-то сказал, что совместные фотографии – к разлуке, и я в это верила.
Последние месяцы, а вернее, почти весь последний год наши разговоры сводились к судьбе компании. Я знаю, да и все знали, что он сделал всё возможное. Он очень переживал и, постоянно размышляя вслух, заново проигрывал цепочку событий, пытаясь представить, что было бы, если бы он поступил в тот или иной момент как-то иначе, но финал всегда вырисовывался один и тот же – компания была обречена. Наверное, есть нечто Свыше, что определяет наш Путь и события на Пути. И даже, если ты очень стараешься чего-то избежать, определённые Свыше ситуации избежать невозможно. Я всячески пыталась объяснить ему, что жизнь продолжится в любом случае, просто один из её этапов должен закончиться, но он как будто не слышал меня.
* * *
На следующих снимках – много людей в деловых костюмах. Один из них – ожиревший лысый мужчина, с маленькими глазками и большим красным носом, и, судя по всему, пьющий, – почему-то вызвал у фотографа ассоциацию с поросёнком.
«Она заключала здесь контракт по работе?.. Скорее всего, очень важный… Наверное, многомиллионный… Поэтому-то она и счастлива…» – подумал Александр.
* * *
Через двадцать минут Маурицио должен был забрать нас из отеля.
Представитель российского акционера, господин Хрючкин, прилетевший в Рим накануне, завтракал в старом спортивном костюме за дальним столиком у окна. Алёша подошёл к нему поздороваться и вернулся мрачнее тучи:
– Собрание Акционеров – под угрозой срыва.
– Почему? – удивлённо спросила я.
– Хрючкин меня не узнал. Он, видимо, всю ночь пил.
Хрючкин не пил уже лет пять. Правда, до этого он являлся важной персоной в райкоме и пил, видимо, много. Недавно же у него начались проблемы с новым начальством – Хрючкин пребывал уже в предпенсионном возрасте, и его могли вот-вот снять с должности.
Мы вернулись в номер, переоделись в деловые костюмы и спустились в холл. Маурицио ещё не появился, но к нам тут же подбежал взволнованный молодой человек с ресепшн:
– Ваш третий из делегации сейчас спускался по лестнице из ресторана и упал, пролетев семь ступенек, разбил цветочную вазу и проломил головой стену Я вызвал ему «скорую», думаю, он пьян, но он не понимает ни по-английски, ни по-итальянски. Сейчас он в номере. Вы не поможете мне с ним поговорить?
Я тяжело вздохнула. Хрючкин обязан не только присутствовать на Собрании Акционеров, но и зачитывать несколько пунктов протокола, голосовать и расписываться под результатами голосования. Без его подписи и личного присутствия Собрание Акционеров могло быть опротестовано.
Приехала «скорая». Алёша попросил их подождать внизу и поднялся в номер к Хрючкину. В этот момент появился Маурицио. Через несколько минут Алёша вернулся и сообщил, что Хрючкин заперся в ванной, откуда выкрикнул, что с ним всё в порядке, и он скоро спустится.
Мы сидели как на иголках. Открылась дверь лифта, и из него вывалился Хрючкин, правда, уже в дорогом костюме, но с болтающимся галстуком и не застёгнутыми брюками. Он остановился у стены, глупо улыбаясь и практически падая. Алёша подхватил его и потащил к выходу, где на ресепшн Хрючкин подписал какую-то бумагу об отказе от медицинской помощи. Мы впихнули Хрючкина в машину. Он плохо шевелил языком и почти ничего не соображал.
Через час, подъехав к офису в пригородах Рима, мы вытащили Хрючкина из машины. Он всё так же глупо улыбался и качался на ветру. Алёша предусмотрительно не выпускал Хрючкина из рук. Мы с трудом провели его через охрану, которая требовала наши паспорта – Хрючкин так и не смог отыскать в своём портфеле паспорт. Потом мы усадили его в кабинете, и, когда все собрались, объявили Собрание Акционеров открытым.
Хрючкин вызвался заранее расписаться на всех бумагах, которые обычно подписываются после заседания, и всё было хорошо, пока он молчал. Но вот мы дошли до пункта, с которого должен солировать он. Хрючкин открыл рот и с самоупоением заговорил… полностью противоположное тексту протокола. Я оцепенела и посмотрела на Алёшу, который, видимо, в этот момент уже расслабился, отчитав свой годовой отчёт, и не слышал бред Хрючкина.
Я пнула Алёшу под столом ногой и шёпотом объяснила ситуацию. Итальянцы занервничали. Алёша подсунул Хрючкину свою копию протокола, ткнув ручкой в нужную строку. Хрючкин нацепил очки и принялся читать. Я облегчённо вздохнула.
После закрытия Собрания Акционеров Хрючкин попросился в отель, но от ужина в ресторане, к нашему сожалению, не отказался. Мы договорились встретиться в холле в восемь вечера.
У нас оставалась пара часов свободного времени, и мы с мужем встретились с нашим старым знакомым итальянцем Марко, который уже много лет жил в России, но в тот момент находился в Риме. Помню, мы дошли до фонтана Треви, как Алёше кто-то позвонил, и он отошёл в сторону. Марко решил заполнить возникшую паузу:
– Где будете отдыхать в этом году? Хотите, приезжайте ко мне на виллу. Она вся – в вашем распоряжении.
Я вдруг задумалась: обычно мы обсуждали вопрос отдыха чуть ли не за полгода, а сейчас…
– Спасибо, – произнесла я. – Знаешь, мы даже ещё не думали о том, что будем делать после возвращения домой. Как будто… не хочу произносить этого вслух, но… есть такое понятие «закрытого будущего». И у меня нехорошее чувство – не вижу ничего дальше… Начинаю думать про «завтра», и передо мной – пустота.
– Брось, у вас ещё всё впереди! – заверил меня Марко. – Вернётесь, и сразу же начнётся новая жизнь! Слушай… я вдруг подумал: а что, если мы уговорим Алексея поменять обратные билеты на самолёт – улетите на неделю позже, отдохнёте у меня?!
Это была отличная идея. Алёша закончил свой телефонный разговор и подошёл к нам. Марко предложил ему поменять билеты, я присоединилась. Алёша сослался на какие-то важные дела дома и вежливо отказался. Потом он предложил сфотографировать нас с Марко у фонтана Треви.
Марко обнял меня, я улыбалась, но мысль о «закрытом будущем » не оставляла меня в покое.
* * *
Разглядывая фотографии, Александр внезапно обратил внимание на некую странную тень, которая проявилась на всех снимках рядом с женщиной в белом. Чужая тень, не её собственная. И именно – на всех снимках. Просто сначала он её не заметил, потому что особенно чётко тень видна на фотографии, где женщина в белом стояла рядом с высоким черноволосым мужчиной у фонтана Треви. Этот мужчина был запечатлён всего лишь на одной фотографии.
«Итальянец, абсолютно точно. И, наверно, она его очень любила… Здесь у неё какая-то грустная улыбка..» – подумал Александр.
* * *
В восемь вечерами спустились на ресепшн и ждали Хрючкина. К счастью, тот вскоре появился. Правда, совсем не трезвый. Маурицио забрал нас из отеля и привёз в один маленький, но уютный ресторанчик.
Мы попросили не заказывать спиртного, но самый вредный итальянец всё время подставлял Хрючкину очередную бутылку. Хрючкин расплывался в добродушной улыбке и вёл какую-то тихую беседу с самим собой.
Мы разговаривали с итальянцами о погоде, природе и на другие общие темы. Периодически нашу мирную беседу прерывали восклицания Хрючкина, отчаянно размахивающего руками и выкрикивающего одну и ту же фразу: «Мне – 2 %, а ему – 6 %!!!».
В какой-то момент Хрючкин обратился ко всем присутствующим с тостом:
– Я предлагаю выпить за Льва Вальдемаровича Выгодуева!
Все подняли бокалы. Хрючкин продолжил:
– Лев Вальдемарович Выгодуев, бывший президент этой обречённой, вашей чёртовой компании, внёс в неё огромный вклад.
