Я выглядела непривычно, но, в общем, неплохо по английским стандартам красоты. Конечно, в России моя гламурная мачеха зачморила бы меня за такой вид.
Взявшись за ручку двери, чтобы спуститься вниз и окунуться в нарастающий гул голосов, я вдруг почувствовала, как в животе заурчало. И немудрено: я не ела с самого утра. Уже больше девяти, и кухня в пабе точно закрыта. Наспех я соорудила себе бутерброд с сыром и засунула его в микроволновку, совсем как в школьные времена после маминой смерти. Как всегда, 23 секунды на супергорячем режиме. Но местная печь, видимо, была более мощной, и тарелка, когда я за нее схватилась, оказалась обжигающе горячей. Я уронила чертову тарелку прямо себе на грудь, на новую майку, и, разумеется, сыром вниз.
– Блин, ну что за на фиг! – заорала я по-русски от досады и неожиданности.
Майка была испорчена, на груди расплывалось красное пятно ожога.
– Да ты просто ходячий секс, – сказала я своему отражению в зеркале, после того как минут десять подержала на обожженном месте пакет с замороженным горошком. – Загляденье.
Я рванула к себе в комнату. Надеть нечего, значит, пойду в вонючей толстовке. И по фиг, решила я. Но тут на глаза попалась твоя коробка. Я открыла ее и достала твою старую футболку. Конечно, пахла она не очень, провалявшись столько лет по разным шкафам и чердакам. Но зато на ней не было пятен. Я натянула ее. Выходит, грудь у тебя была сильно меньше моей, поскольку на мне гигантский череп пришельца забавно растянулся, изобразив подобие ухмылки.
– Вот и чудесно, – сказала я вслух, захлопывая за собой дверь. – По рок-н-роллу.
Status: не прочитано
22:34 23 июня 2015, вторник
The Libertines – «Can’t Stand Me Now»
Привет. Я сижу на полу в ванной комнате над пабом и пытаюсь как-то привести себя в чувство с помощью дыхания, как на занятиях йогой. Раз-два-три вдох, потом раз-два-три выдох. Все прошло, честно говоря, немножко не так, как я планировала. Это еще мягко сказано. Внизу еще слышится бит, пол подо мной слегка колеблется – там продолжается концерт.
Я сразу увидела его у барной стойки, как только спустилась вниз, часа два назад. Он был одним из тех людей, которые заполняют собой все пространство и транслируют свое настроение на каждого из присутствующих. Когда ему хорошо – всем хорошо, но вот когда он не в духе… Я мгновенно почувствовала, что это он.
Думаю, ты прекрасно меня поймешь, если я скажу, что в жизни бывают такие моменты, о которых хочется рассказывать, вдаваясь в миллион ненужных мелких деталей, которые все равно не в состоянии передать, как свет лампочки над баром отражался в его слегка расширенных зрачках, как выгибалась его верхняя губа, когда он произносил слово «луф», как проступали ямочки у него на щеках, когда он улыбался. Да, я дура, сама знаю.
Конечно, я ожидала увидеть того длинноволосого парня, плывущего по рукам, из видео, которое смотрела накануне ночью. Но его снимали восемь лет назад, и с тех пор многое явно изменилось. Он стал совсем не похож на рокера – скорее на футбольного фаната хорошо за тридцать: среднего роста, широкоплечий, с широкой грудной клеткой и массивным подбородком. Крис был одет в униформу английского рабочего класса на выгуле – белые «Адидас ориджиналс», узкие черные джинсы, поло с лавровым веночком. Меня неизменно удивляет, насколько массовой остается странная модская культура в Британии – все эти стрижки, рубашки, музыка. Крис рассказывал что-то невероятно веселое, судя по тому, как он стучал ладонью по стойке в конце фраз и слегка подпрыгивал от переизбытка энергии. Он был каким-то нервным и резким, как будто перепил кофе и давно не спал. Его лицо ни на секунду не оставалось спокойным. Если бы он не был нужен мне для дела, я бы даже не подумала приближаться к нему. Подумаешь, пропитый мужик на десять с лишним лет меня старше, думала я в тот момент. Стоило ли ради него мыть голову.
Народ все прибывал. Я начала медленно пробираться к бару и поближе к Крису.
Наконец я оказалась у стойки через два человека от него и принялась наблюдать. Нужно было как-то привлечь его внимание, заговорить с ним. Безрезультатно я пыталась поймать его взгляд: прозрачно-голубые глаза ускользали от меня, как лед в стакане с водкой. У него был приятный голос, но ужасный акцент, который делал речь невнятной. Крис говорил не на кокни, который я волей-неволей научилась неплохо понимать благодаря ежедневным поездкам в метро. Нет, это был настоящий дворовый британский английский, как у детей из кварталов социального жилья, тот самый, который пародируют комики на ТВ, и речь шла о футбольной премьер-лиге. Я невольно закатила глаза.
Внезапно я почувствовала, как народ в зале взволнованно зашевелился. Рядом со мной у стойки появился мужчина в бархатном блейзере с волосами цвета имбиря и тонкими чертами лица. Он напоминал университетского профессора – усталый взгляд умных глаз за очками в толстой оправе, аура спокойствия и легкого превосходства. Его лицо казалось знакомым, но я не смогла вспомнить, откуда его знаю. Он попросил извинения за то, что толкнул меня, хотя вовсе и не толкал, а только слегка задел своим бархатным рукавом. Я кивнула. Затем он повернулся к Крису и произнес, громко и отчетливо:
– Эй, Крис! Привет, мейт! – Он сделал рукой жест, означающий в Англии предложение выпить, а по российским меркам больше похожий на оскорбление.
Крис машинально, не прерывая бурного монолога, поднял свою почти полную пинту, демонстрируя, что у него пока есть что пить. Но через секунду он резко замолчал и устремил на незнакомца ошарашенный взгляд.
– Ты какого хрена тут делаешь? – Глаза Криса моментально налились яростью.
– Меня пригласили на открытие. Это же историческое событие, мейт! Решил поддержать, да и тебя послушать.
– Засунь свою поддержку откуда вытащил и катись отсюда, – прошипел Крис сквозь стиснутые зубы. Кто-то из стоящих рядом мужчин положил ему руку на плечо, пытаясь умерить нарастающий гнев.
– Крис, ну не заводись так сразу. Может, пойдем покурим? – не теряя самообладания предложил незнакомец.
Мне было видно лицо Криса, и оно предвещало бурю.
– Я с тобой никуда не пойду, ублюдок!
Я заметила, что Крис весь сжался и задрожал, точно полицейская овчарка, готовая вцепиться в горло. Все вокруг замолчали.
– Старик, ну что ты, это же я. Ну, давай! Ради старых времен, выпей со мной и давай пообщаемся. Подумай, прошло столько нет. Сколько еще ты намерен избегать этого разговора? Есть кое-что важное…
Он не успел договорить, потому что Крис обхватил его затылок и со всей силы ударил его лицом прямо о барную стойку. Все произошло так быстро, что никто даже не успел вмешаться. Все ахнули. Кто-то выругался. Крис стоял над незнакомцем, чье лицо приземлилось прямиком в лужу разлитого пива, и сверкал глазами.
– Ну что, выпил за старые времена? А теперь убирайся отсюда, – сквозь сжатые зубы процедил Крис.
Вокруг них образовалось кольцо, как на концерте /на танцполе/ в мошпите, перед началом самого быстрого трека. Я оказалась в первом ряду. На секунду я подумала, что незнакомец ответит ему. Судя по всему, он и сам был не уверен. Но нет, он лишь, слегка пошатнувшись, распрямился, вытер салфеткой мокрое лицо и вышел прочь, расталкивая толпу бархатным плечом. Народ зашептался. Лицо Криса было багровым от гнева. На стойке виднелись мелкие бурые капельки крови, которые медленно растворялись в луже лагера.
Между тем наступило время выхода на сцену второго из четырех заявленных исполнителей. Я подумала, что пауза станет отличной возможностью представиться Крису и поговорить с ним, но, глядя на его потухшие глаза и азарт, с которым он уничтожал одну пинту «Стеллы» за другой, поняла, что лучше пока сохранять дистанцию. «Стеллу» пьют парни, которые избивают своих жен, ведь так говорят?
Прошло минут двадцать, когда кто-то окликнул его, и он, одним глотком осушив третью пинту, двинулся в сторону сцены. Я последовала за ним. Где-то на входе я столкнулась со Стюартом.
– Мне так и не удалось до него добраться, кругом толпа, – с досадой в голосе пожаловалась я, скрыв, что на деле у меня просто не хватило духу. – Похоже, он и правда местная знаменитость.
– Ничего, подойдешь после. Как раз будет предлог – похвалить выступление.
Мы встали с краю, почти у самого выхода и тихонько перешептывались, в ожидании переминаясь с ноги на ногу. Тут Крис запрыгнул на низенькую сцену, и в крошечном зале, заполненном на две трети, наступила полная тишина. Все взгляды были обращены на него. Я огляделась. В толпе нашлось несколько молодых парней и девчонок, остальная публика состояла из тех, кому было за тридцать.
– Классная гитара, – прошептал Стю, показывая пальцем на инструмент, который МакКоннелл изящно подхватил с подставки. – Винтажный «Гибсон ES». Характерный алый цвет. Правда, год точно не скажу, но явно после шестьдесят второго. Их тогда начали делать по… – Он осекся, поймав мой смеющийся взгляд.
