Гнус и Ферт поставили перед говорившим складной столик, и на нем как бы сами собой появились стаканчики, балык, икра и запотевшая водка.
– Садись, Хан, побалакаем, – пригласил Хозяин, – и дружка своего зови…
– Стулья гостям! – приказал он, не поворачивая головы, и Ферт кинулся к ближайшей машине.
Бек-хан и Энгр переглянулись, и последний чуть пожал плечами. Они сели, и Гнус наполнил стаканчики и отошел.
– Выпьем? – спросил Хозяин.
– Что ты хочешь? – вопросом на предложение ответил Бек-хан.
Бритоголовый улыбнулся. Улыбнулся, да, улыбнулся, а не ощерился, не оскалился, не заржал, и была его улыбка скорее усталой, чем кровожадной.
– Ты знаешь, Хан… – медленно произнес он и выпил – одним движением выплеснув влагу в себя и, чуть поморщившись, закусил кусочком балыка, жирным, желто-розовым, сочным, свежим. Нет, свежайшим.
– Сначала отпусти Риту. Пожалуйста…
Хозяин лениво махнул рукой, и Ферт вытащил из машины избитую Риту. Бек-хан не проронил ни звука, только напряглись, напряглись и ослабли желваки на его скулах.
Рита стояла, опустив голову, не поднимая глаз, и придерживала разорванный ворот платья правой рукой.
– Вот видишь… Никак не хочет сказать, где вы, ребятушки, перстенек нашли. Кстати… Долг Мяснику принес? Принес… Ну, Хан, пора правду говорить.
– Я сказал, отпусти ее…
– Только когда договоримся. А трогать ее больше никто не будет. Ну что, Бек-хан? Будем снимать кино?
– Слушай, Айдар… Нас ведь все равно убьют, – поднял голову Энгр. – А с этим золотом скольких еще они купят, продадут и закопают?
Бек-хан медленно закуривает и долго сидит не шевелясь. Хозяин выпил еще и, выпив, закусил.
На этот раз икрой, белужьей черной икрой с белесоватым налетом.
– Вот что, – наконец промолвил Бек-хан. – Людей моих ты отпусти. Сейчас. И пусть дадут кому-нибудь из них телефон. Иначе я вас никуда не поведу.
Бритоголовый протянул руку, и в нее вложили телефонную трубку, предварительно набрав какой-то номер.
– Это кто? A-a-а… Слушай, майор, выпускай ребят Бекхана. Да, да, я сказал, кого тебе еще надо? И дай трубку любому, набери меня, как выпустишь.
Нет, не прислушивались к разговору камыши – видывали они виды, чем их удивишь?
Но запомнила разговор вода и, запомнив, сохранила, записал его, как на листе, ветерок, чуть сморщив, чуть скомкав поверхность. Зазвонил телефон.
Бритоголовый протянул трубку Бек-хану.
Тот молча выслушал сказанное и вернул трубку обратно.
– Ну, ребятки, пить не хотите – не надо, пора и в путь-дорогу. А девочку тут пока Сынуля мой посторожит. Да ты за подружку, Хан, не бойся, она совсем не в его вкусе…
Заржали Ферт, Гнус и Граф, и даже два пацана-гориллы, сидевшие за рулями, чуть осклабились – сыто, довольно.
Смеялся Сынуля, сидевший на заднем сиденье одного из автомобилей с ноутбуком в обнимку.
Улыбалась, щерилась мстительно белобрысая долговязая девица, сидевшая рядом с ним.
Но не смеялся Хозяин.
– Ну что, Бек-хан? Дружка своего трехнутого с собой возьмешь? Или тут оставим, чтобы он тебе на психику по пути не давил?
Бритоголовый встал и потянулся. Бек-хан поднял глаза на него.
– С собой, – медленно проговорил он.
Взгляд его немигающих узких и темных глаз мог заставить содрогнуться любого.
Но не Хозяина.
15 сентября 2005 года, устье Волги, о. Средний, Россия
– Развяжите их. – Бритоголовый первым спрыгнул на берег.
Байда ткнулась носом в песок, и ее тут же подтащили ближе к берегу. Со второй лодки сгружались гориллы и Гнус.
– Обшмонайте их основательно, – приказал Хозяин.
Ферт послушно полез по карманам и вытащил из джинсов Бек-хана орден Мужества.
Бритоголовый с интересом рассмотрел протянутый орден, даже не взглянув на пачку денег, также извлеченную из карманов, и испытующе глянул на Бек-хана.
– Да ты, оказывается, герой? И сколько же тебе за это геройство платили? И что же это такого героя в тюрьму-то упрятали, а, Бек-хан?
Никто не ответил ему.
Бек-хан и Энгр растирали, разминали затекшие, набрякшие, вспухшие от долгого связывания руки, и бритоголовый кинул орден Ферту.
Тот, осклабясь, прицепил его через прорезь джинсовой куртки и гоголем прошелся перед остальными.
– Придется нырять, – спокойно сказал Бек-хан. – Кто пойдет?
– А вот ты, Хан, и пойдешь, – ответил бритоголовый. – Иди, нырни и принеси нам что-нибудь, а шизик твой пока тут с нами посидит. А то вдруг вы вдвоем куда-нибудь уплывете…
– Вот видишь, брат, – поднял глаза на Бек-хана Энгр, – я же тебе говорил, золото всегда приносит беду…
– Что же, брат. Теперь это знаю и я…
– А это, ребятушки, кому как, – вмешался в разговор Хозяин. – Вот вам оно точно противопоказано.
Бек-хан, раздевшись, сделал несколько упражнений, растягивая суставы, и пошел в воду.
Ферт сзади приставил ствол к голове Энгра.
Бек-хан нырнул, и круги разошлись по сонной воде.
Прошла минута, и медленно стала капать другая.
– Никому не расслабляться, – чуть нервничая, уронил бритоголовый.
Ферт прикусил губу и сильнее придавил курок, палец, поросший черными волосками, побелел от напряжения.
Бек-хан вынырнул и пошел к берегу.
– Ну что? Ну что? Ну что? Пустой?! – затараторил Гнус. – Ну где, где? Ну где?!
Бек-хан, оставаясь в воде по колено, швырнул им две пригоршни монет.
Золото. Золото. Золотые монеты, играя, искрясь на солнце, брызнули по песку.
Ферт, забыв про Энгра, бросился в свалку поднимать, искать, отнимать сверкнувшее золото.
Остались стоять только Бек-хан, Энгр и бритоголовый.
Ферт, выползя из-под дерущихся, встал и трясущимися руками стал запихивать в карман штанов несколько монет.
Бритоголовый одним ударом свалил его на землю, тот завыл и пополз в сторону.
Бритоголовый вытащил из кобуры, висевшей под левой мышкой, пистолет и выстрелил в воздух.
Драка рассыпалась сама собой, все тяжело дышали.
– Вам же сказали, что золото до добра не доведет, – ровно произнес Хозяин. – Ну что же, Хан, – чуть погодя, добавил он, – давай отойдем в сторонку. Думаю, нам есть о чем поговорить…
1937 год, Берлин, Германия
Из доклада оберштурмфюрера СС Эрнста Шеффера рейхсфюреру СС Гиммлеру:
«Существование древней общины “Стражей Человечества”, скрытой в Тибете, как воображаемая Шангри-Ла, без сомнения, кое-кому может показаться слишком уж фантастическим, чтобы быть принятым рациональным разумом западного человека. Между тем изучение исторических памятников в государствах, достаточно удаленных друг от друга, обнаруживает огромное сходство легенд и хроник, говорящих о таком центре и мудрецах, которые в продолжение многих столетий развивают своеобразную культуру и науку в охранительной изоляции снежных горных цепей Азии.
Характер царства Шамбалы подтверждается учеными ламами из Тибета и Монголии. Эта страна упоминается в путевых записках первых иезуитских миссионеров в Тибете, таких, как Кацелла и Кабрал. Современные путешественники, такие, как Пржевальский, Оссендовский, Давид-Неэль и многие другие, описывают вековые традиции местного населения, связанные с существованием Шамбалы. Все сведения прямо указывают на существование хорошо организованной общины мудрецов, расположенной в сердце Азии.
Стоит также отметить, что местом, где побывал первый европеец – Аполлоний Тианский и где он встретил людей, «которые знали все», был Тибет. Загадочные письма, адресованные пресвитером Иоанном западным властителям и папам, также отправлялись из Центральной Азии[41].
Таоисты верят в страну Тебу, равной которой нет в мире, затерянную между Тхуанем и Тибетом, где цепи снежных вершин скрывают узкие долины, пересеченные стремительными потоками и водопадами. В святилище Бессмертных, полном ясности, физический мир слился с обителью богов, и те, кто живет там, постоянно существуют в двух мирах: в объективном материальном мире и в высшем духовном. У них самые совершенные физические тела, самые чистые мысли и мудрые души.
Таинственные послания, которые получали некоторые народы в эпоху смут, показывают подлинное знание исторических взаимосвязей. Подобный интерес к человечеству побуждает Братство мудрецов вмешиваться в ход событий каждый раз, когда ситуация становится критической.
На протяжении долгого времени, в которое мы живем, архаты неотступно предлагают элите человечества выступить совместно с ними, в их геркулесовых усилиях объединить общество, пребывающее в постоянном конфликте. Географические измерения понятия “Шамбала” – это лишь поверхностный слой его значения. В более глубоком смысле оно, несомненно, означает будущую гуманную и просвещенную эру человечества, освобожденную от всех страшных пороков и ужасных невежеств. Подобное освобождение произойдет гораздо быстрее, чем по явится новый Нейтрея, и произойдет оно в результате последней и решительной битвы “добрых сил против злых”»[42].
