Ей потом казалось, что он взял её измором. А он был уверен, что она просто стеснялась того, что старше его, но любила всегда, была ему верной и преданной. Ведь какая другая жена так заботится о продвижении мужа? Все же девицы только о шмотках думают да о том, как выглядят. А Галя всю жизнь в планах. Ведь дом родной бросила, поехала за ним в Москву, в полную неизвестность и неустроенность. Детей ему родила. И тоже, стиснув зубы, переносила неудобства в однокомнатной квартире, уют наводила, пыталась кормить полезно, за здоровьем его следила. И ведь не против была, что комнату для его родителей сделали, с его матерью пыталась общий язык найти.
А в один день он понял, что свою жену он сам себе придумал. И жил он совсем с другим человеком. Со страшным человеком.
Алексей узнавал и не узнавал Москву. То есть он ходил по знакомому городу, который полностью переоделся. Раньше он был не то чтобы в валенках и телогрейке, но в допотопном драповом пальто, в каракулевой шапке и в ботиках «прощай молодость». А теперь весь из себя, от ведущих модельеров и дизайнеров. Да, не зря всё же Алексей пятнадцать лет был мужем художницы по костюмам. Нина всё время всех переодевала и свои идеи проговаривала вслух:
– Нет, ну послушай, вчера в гримёрке встретила Селиванову. Как можно было сделать такую стрижку? Это же уму непостижимо! Невозможно! Ну, уж коль произошла такая досадная неудача, можно же надеть берет. Как ты считаешь? Например, глубокого зеленого цвета. А из-под берета будут виднеться её рыжие кудри. А губы, да, губы накрасить оранжевой помадой. Вот оно! Именно так я одену Маргариту. Как ты считаешь? – Нина останавливалась посреди улицы и поворачивалась к Алексею.
Вот этим своим «как ты считаешь» она постоянно ставила его в тупик. Ну как он мог что-то считать? Он в этом абсолютно ничего не понимал! И вкуса у него никогда не было. Нина одевала и его, и девчонок! Но при этом всегда с ним советовалась, тащила свои макеты, раскладывала листы ватмана на полу.
– Вот, смотри, здесь, мне кажется, слишком. А как тебе? И вот такая есть идея. А что, если все костюмы сделать оранжевыми? У всех героев, абсолютно. То есть в этой гамме.
– Почему?
– Понимаешь, ведь спектакль называется «После солнца». Вот и пусть они все будут солнечными.
– Так вроде же драма.
– Ну и что?! Может, ты хочешь всех одеть в чёрное?! Да, драма. Но каждая постановка должна давать надежду. А иначе зачем люди идут в театр? Чтобы ещё больше расстроиться? Нет, ну скажи, что ты понимаешь мою мысль.
– Конечно, понимаю, – с добротой отвечал Алексей.
– Ну вот…
Нина быстро собирала свои листочки и бежала в рабочий кабинет додумывать мысль. Алексей понимал: ей нужен был собеседник, она проговаривала мысль вслух. Однако ж ни с матерью, ни с приятельницами она никогда не обсуждала свою работу. Эскизами и мыслями она делилась только с Алексеем.
А между тем документы на выезд были уже поданы.
– Прошу тебя, не расстраивай маму. Она так долго всё это собирала, ну что нам стоит сделать ей навстречу шаг; вон люди, ждут приглашения по десять лет. А там просто никуда не поедем. Ну, если ей так спокойнее.
Он матерился про себя и соглашался. И делал это ради Нины, ради её спокойствия, на тёшу ему было наплевать.
Алексей гулял по Гоголевскому бульвару, и мысли скакали с одного на другое, перепрыгивали во времени, останавливаясь на каких-то неожиданных и не очень важных сегодня моментах. А ведь нужно подумать про Сашу. Но в голову лезли мысли: «А если бы с ним так поступила Нина?» Алексей страшно боялся измены. Сам он не был безгрешным, но жене своей никогда бы такого не простил. И частенько, во времена их совместной жизни, не спал ночами, снедаемый подобными мыслями. А вдруг? Актёрская среда страшно распущенная – ни для кого не секрет. И всё же для себя он решил: вряд ли! Нина любила его, дорожила семьей, и ещё она была патологически честной. Если бы что с ней произошло, муж узнал бы первым.
Алексей целый день гулял по Москве. Зоя звонила несколько раз, говорила, что голос послушать, и с вопросом, когда он приедет.
От конечной станции метро ходило маршрутное такси, никаких проблем, тридцать минут, и машина довозила почти до самого Сашиного дома.
Алексей неторопливо шел по тротуару, вот оно – настоящее бабье лето. Такое только в Москве, когда всё багряно-огненное, под ногами ковер из опавших листьев. В Германии такого не встретишь: сразу всё убирается, обувь берегут, опять же, поскользнуться можно. Орднунг, кругом орднунг!
Практически у дома за руку его схватила женщина, Алексей даже вздрогнул от неожиданности.
– Что вам надо? Отпустите меня, – восемнадцать лет жизни в Германии давали о себе знать. Там не принято дотрагиваться друг до друга. Есть личное пространство, оно не нарушается. Если вы близкие люди, то да, но никак иначе.
– Алексей, ты что, меня не узнаешь? – молодая приятная женщина не выпускала его рукав.
Он всмотрелся повнимательнее:
– Господи, Галя? Никогда бы не узнал! Ты же была девчонка совсем. Когда же мы последний раз с тобой виделись? Еще в Ахтубинске? На серебряной свадьбе Зои и Василия? Вы вроде только поженились тогда? А вот голос у тебя совсем не изменился.
– А ты, Лёша, изменился сильно. Да нет, не постарел, не волнуйся, наоборот, такой импозантный стал, прям иностранец, – Галя осматривала его цепким взглядом, отчего Алексею сделалось не по себе.
Не сказать, чтобы приятная встреча. Алексей попытался выйти из щекотливого положения:
– А что мы здесь стоим, пошли в дом. Тебе Зоя сказала, что я приехал?
– С Зоей мы не общаемся, а то ты не знаешь, – хмыкнула Галя.
Да знать-то он знал. Но нужно же было что-то говорить.
– Мне Вика позвонила. Нам нужно поговорить, Лёш, пойдем, посидим в кафе, – Галя говорила спокойно и уверенно. Она приехала специально для встречи с ним, это было очевидно. А своего она всегда добивалась.
Алексей понимал, что его начинают вовлекать в семейные разборки, в то, чем ему заниматься никак не хотелось. Но он же, в конце концов, именно за этим и приехал. Только он думал, всё будет по-другому. Поговорит по-мужски с Саней, даст пару советов, и делу конец! Но что его вот так будет у ворот поджидать бывшая жена Александра, к этому он готов не был.
– Конечно. Почему, собственно, нет. А здесь что-нибудь есть рядом?
– Естественно, есть, здесь недалеко. Расскажи, как ты, как девочки, чем занимаетесь?
Галя взяла его под руку, не сказать, чтобы по-хозяйски, но достаточно решительно. Алексею от этого жеста стало неуютно, он чувствовал себя немножко предателем. «Нужно разобраться», – успокаивал он себя, а как тут разберешься?
– Да живём, девочки работают, довольны.
– Замужем? – вот тоже вопросец. В Германии в голову никому не придёт задать такой вопрос, опять же вторжение на чужую территорию. Он уже сказал всё, что хотел, про девочек. Работают. Всё. Дальше разговор должен строиться в разрезе погоды, спорта и телепрограмм.
– Ты знаешь, они практически немки. Особенно Алька. Так что у них фройнды, замуж в Германии рано не выходят. Татьяна одержима карьерным ростом, что тоже характерно для её новой родины. Алька на десять лет младше, относится уже к новой генерации. Её ровесники особо ни к чему не стремятся, в официанты идут, учиться не хотят. Детей не рожают, главное, даже не откладывают эту мысль на потом, совсем из головы выкидывают. И мои не исключение, – Алексей сам не понимал, зачем выдал такую длинную тираду. Может, чтобы оттянуть неприятный разговор.
– Так, может, и неплохо? – Галя немного висла у него на руке, и Алексею было от этого неуютно.
– Может, и неплохо.
– Живёте вместе?
– Нет, обе снимают квартиры.
– Значит, ты при доме, стало быть, богатый жених, – Алексею не понравилась эта фраза, что-то в ней было хищное.
– Да какой уж там богатый, кредиты же. Вся жизнь в кредит, – Алексей боялся напора. Везде и всегда. И если раньше оборонялся, то теперь просто сразу заползал в раковину и задраивал люки. Это к чему она про дом спросила?
Галя то ли сразу почувствовала настроение Алексея, то ли по его лицу пробежали все эмоции.
– Да ладно, я на твой дом не претендую, так спросила. А сам чем занимаешься? На пенсии?
– Работаю. Там же, где и раньше.
– Ты там что-то вроде монтировал? – Нет, эта Галя определенно выводила его из себя. Надо же так выразиться – «что-то монтировал». Он, между прочим, отвечал за сборку высокотехнологичного оборудования.
– Вроде того, – неопределенно проговорил Алексей. Нужно взять себя в руки. Галя не имеет к нему никакого отношения, но выслушать её он должен. Он уже заметил, что в доме его сестры царит нервная атмосфера, все напряжены, дети волками смотрят на отца и бабку. Что это за дела такие? Он столько лет от всего этого самоустранялся! Не дело это, теперь, если будет нужно, он и инициативу возьмет в свои руки.
Они подошли к небольшому кирпичному зданию. «Кармен» – гласила красивая, немного вычурная надпись на вывеске.
